- «Украина едина как никогда».
- «Обстрелы Одессы (подставьте название первого попавшегося украинского города) никак не изменили одесситов» (любых других горожан).
Оба утверждения (в разных вариантах) не соперничают в информационном пространстве. Просто себе существуют. Ведь у этих нарративов — «тефлоновый эффект». Никакая критика не затрагивает их сути. Ну, или затрагивает, как вода, выплеснутая на тефлоновую сковородку с кипящим маслом. Пара и брызг много, но сковородка от этого не пострадает.
Имеем два антагонистичных мифа. В иных обстоятельствах на них не стоило бы обращать особого внимания. Мы живем иллюзиями, человек сам по себе — ходячий бред. Но эти темы добавляют чрезмерного драматизма переживаниям, у которых и так нет видимых перспектив закончиться. А тут еще эта параноидная болтовня.
Тоталитарно-утопическая мечта о единстве всех со всеми, когда ее пытались всерьез воплотить в жизнь, плохо заканчивалась. Она уходит корнями в платоновское «Государство». Вопрос, которого в этом контексте часто избегают: кого стоит считать достойными людьми, гражданами, полноправными членами общества, а кого — нет. Варианты ответа понравились бы далеко не всем.
Второй подход отсылает к определенным особенностям поведения личности, вежливо называемых индивидуализмом. Инстинкт самосохранения далеко не у всех подчинен общественным ценностям. Публично их признавать можно, а вот вести себя — так, как выгоднее.
Это обстоятельство сторонники первого мифа категорично игнорируют. Но сторонники второй точки зрения полностью пренебрегают еще более очевидным фактом: что они проецируют собственный опыт наблюдений на другие социальные группы, о динамике которых понятия не имеют. Например, молодежь. Которая не просто является генератором биологического обновления, но и формирует активный запрос на социальные и политические изменения.
Первый подход — это государственная пропаганда, если называть вещи своими именами.
Особенность любой пропаганды — в том, что она по определению должна быть тупой. Ибо должна доходить до самых темных уголков общества, до самых твердолобых персонажей. Умной пропаганды не бывает.
Если ее нет совсем, это плохо для государства. Если она есть, интеллектуалы вполне справедливо смеются над ней. И над чужой пропагандой, и над своей. Но поскольку интеллектуалы не являются электорально значимым слоем, развитые и не очень демократии великодушно предоставляют им свободу слова. Под выборы их дешевле купить, чем переубеждать.
Второй подход — это «катастрофичное мышление». Масштабное разочарование в несуществующих особенностях человеческого поведения возникает в среде тех самых гуманистов и людей искусства, которые и изобрели эти особенности.
После Первой и Второй мировых войн удивление тем, до чего может дойти человек в искусстве разрушения себя и других, породил огромное количество культурных причитаний. Что несколько удивляет, ведь подавляющее большинство этих талантливых людей изучали в гимназиях всяческую латынь, греческий язык, историю древнего мира и должны были бы кое-что из этого усвоить. Но мечты всегда кружат голову.
И появляется новое поколение, и устраивает какую-то новую войну за какие-то новые идеи, а по сути все то же самое.
Как это связано с нашей ситуацией?
Украинская пропаганда обладает теми же признаками, что и пропаганда любой воюющей страны. Критерии ее успешности или неуспешности определяются исключительно тем, насколько эффективно она обслуживает комплексные информационные потребности сил обороны и безопасности. По крайней мере, так хотелось бы. Любые гражданские претензии к этой сфере коммуникации должны были бы содержать аргументацию, опирающуюся на военные критерии эффективности.
Но все не так. Вспоминается старый анекдот о портном, которому предложили стать царем, и он долго расспрашивал об обязанностях и о том, останется ли у него толика свободного времени. А когда у него поинтересовались, для чего, скромно ответил: «А я бы еще немножечко шил». Итак, война войной, но все более очевидно, что государственная пропаганда понемногу выкраивает себе гетманские жупаны под неизвестно какие выборы. Как тот мудрый портняжка.
Единство общества действительно время от времени имеет место, все мы — тому свидетели. Но это происходит не благодаря государству. Оно само по себе — продукт ситуативной консолидации народа и его вождей в определенный исторический период.
Однако состояние единства, как и любое эйфорическое состояние, не может длиться долго. Гормоны вновь занимают надлежащие места в организме, оставляя приятные ностальгические воспоминания и желание повторить.
Официальные обещания перспектив развития украинского общества — это гибрид проекции наивных постсоциалистических представлений о современном государстве и тестового заигрывания с потенциальным электоратом. Конспирологически искать в этом сознательный злой умысел бессмысленно, но вреда от этого не меньше.
Какие ключевые аспекты динамики общества важны для нас, когда мы оцениваем такие обещания и уверения в единстве?
Демография (необратимая депопуляция началась еще в середине 90-х). Изменения в размещении населения, рождаемость и смертность, миграция и возрастная пирамида. Все цифры, которыми оперируют в этих понятиях, имеют приблизительное значение и не слишком предсказуемую динамику. Но мы даже не знаем, сколько нас сейчас физически в стране, 30 миллионов или 20. Более-менее количественно определенная социальная группа — больше 10 миллионов пенсионеров.
Демография самым непосредственным образом влияет на социокультурные трансформации. Изменения в ценностях, нормах, культурных традициях, моральных установках и социальных институтах — важная часть динамики общества. Это если в обществе количественно доминирует молодое поколение, как, например в Израиле. У нас оно уверенно доминирует только в виртуальной Украине социальных сетей.
Развитие экономики, состояние занятости, изменение структуры производства и потребительского поведения — все это факторы, которые от нас, похоже, зависеть никак не будут. Какие квоты на что дадут, такие и будем выполнять. Никакой драмы в этом нет, речь идет лишь о том, что эта опция в наших прогнозах может быть исключительно спекулятивной.
Изменения в политической системе, местном самоуправлении, политических партиях, выборах и гражданском активизме. Насколько и каких изменений захочет «ядерный» электорат пенсионного возраста, за голосами которого будут охотиться все партии? Создаст ли власть карманную «партию ветеранов» и «партию волонтеров» взамен дискредитированного предыдущего проекта? Что скажут на это реальные ветераны и волонтеры?
Сейчас часто употребляют слово «ресентимент» — чувство обиды, зависти и ненависти. Люди действительно хотят мести и воздаяния и мечтают об этом даже не в рамках общественной этики прошлого века, а в мифопоэтических категориях «Кобзаря». (Если это кого-то возмутит, есть известная работа Джорджа Грабовича «Шевченко как мифотворец», 1991).
Соответственно эти субъективные переживания превращаются в очень разные модели поведения. Особенно под влиянием стресса. Люди, как и любые млекопитающие, становятся более агрессивными, когда уменьшается кормовая база и возрастают угрозы для успешной репродуктивности. Истероидное поведение в социальных сетях, да и в быту, — нормальная биологическая реакция.
Проблема в том, что любые оценки «отклонений» предполагают фиксированное представление о «норме». Это было еще более-менее возможно в фундаментальных науках, да и то до появления квантового уровня. У нормативности человеческого поведения — огромный исторический диапазон от людоедства до трансгуманизма. Малые и средние социальные группы могли опираться на эмпирически установленные для себя понятия нормы и подводить затем под это некую культурно-идеологическую базу.
Государства и церкви (сперва порознь, затем сообща) запечатлевали свое представление о норме в законодательных актах. Так оно доковыляло до наших времен этического релятивизма, расширения прав и уменьшения ответственности.
Динамика общества — явление не статичное, и она проявляется на разных уровнях: микро- (индивидуальном), мезо- (групповом) и макро- (общественном). На каждом уровне процессы существенно отличаются. Каждый уровень требует своей методологии исследования. Объединить результаты в доступный для малограмотного человека отчет практически невозможно. Его почти гарантированно воспримут неверно.
Человек, как правило, проецирует свой микроскопический опыт и мировоззрение на все общество. Вот эта-то микроскопия для конкретного человека и является нормой. Роль семьи, системы образования, государства в ипостаси законодательства в наше время довольно ничтожна. Человека с детства воспитывают в требовательном ожидании неограниченного количества прав и свобод, которые положены ему просто по факту существования, а не получены в результате определенной полезной деятельности.
То есть современная среднестатистическая личность состоит преимущественно из длинного ряда претензий к миру, который отвратительно и грубо не соответствует ее уязвимым представлениям о норме и справедливости.
Это было бы забавно, если бы не влекло за собой поведенческих последствий.
Основная проблема украинской пропаганды — не в том, что она обманчива (как любая пропаганда), а в том, что осталась довоенной. Пусть вас не вводят в заблуждение пиксель, хаки и бороды.
Сила британской пропаганды времен Второй мировой заключалась в том, что Соединенное Королевство осмелилось отказаться от прежней политики Чемберлена, заявлявшего, что он «принес мир», в 1940 году арестовать руководство и актив Британского союза фашистов и избрать премьером безумного даже по британским меркам Черчилля.
Би-Би-Си не имело никаких нынешних «стандартов Би-Би-Си», а проводило исключительно дерзкие и неполиткорректные информационные операции, на примерах которых специалисты учатся до сих пор.
Соглашательство, беспринципность, жадность и невежество сопровождают украинскую политику уже тридцать лет. Я о конечных результатах этой политики, а не об отдельных выдающихся патриотах, из имен которых нынешние коррупционеры постоянно плетут патриотичные маскировочные сетки для своих афер.
В этих условиях сформировалось сетевое общество взаимной коррупционной выгоды, мотивированное ресентиментом, которое существует параллельно с гражданским обществом, мотивированным желанием будущего. Между ними — тонкая «прокладка» из либералов.
Посмотрим на социологию (результаты социологического мониторинга «Украинское общество», июнь 2023 года, Институт социологии НАНУ). Во всех возрастных группах в среднем 60% имеют какие-либо идеологические убеждения. Вот как они распределяются по возрастным группам в соответствии с ответами на вопрос: «Кем бы вы себя назвали с идеологической точки зрения?».
18–24 года. 7,2% считают себя социалистами или коммунистами, 10,8% — социал-демократами, 8,1% — либералами, 13,9% — национал-демократами, 14,3% — националистами, 7,3% — «другое» (возможно, монархисты, анархисты, не знаю, дальше эту опцию упоминать не буду).
25–35 лет. Здесь социалистов или коммунистов — 19%, социал-демократов — 8,5%, либералов — 5,8%, национал-демократов — 15,6%, националистов — 15,2%.
36–45 лет. Коммунистов или социалистов — 2,2%, социал-демократов — 9,4%, либералов — 6%, национал-демократов — 17,8%, националистов — 15,6%.
46–55 лет. Коммунистов или социалистов — 1,6%, социал-демократов — 4,5%, либералов — 7,4%, национал-демократов — 14,1%, националистов — 21,9%.
56–65 лет. Коммунистов или социалистов — 3,5%, социал-демократов — 7,2%, либералов — 5,6%, национал-демократов — 23,5%, националистов — 21,9%.
66+. Коммунистов или социалистов — 7,3%, социал-демократов — 10,5%, либералов — 4,6%, национал-демократов — 8,4%, националистов — 20,9%.
Каждый может легко подсчитать, на какой исторический период приходится фаза взросления, формирования мировоззренческих установок, идеологических принципов. Никакого непрерывного прогресса национальной консолидации здесь нет. Есть же и другая социология, ежедневные данные СБУ о разоблачении коллаборантов и шпионов с гражданством Украины, разного возраста и места жительства. Не говоря уже о деле «военкома Борисова» — не он первый, не он последний (это к вопросу, кого и как изменили обстрелы).
Ну вот чего вы хотите от этих людей, какого единства, на основе чего? Слово «консолидация» же происходит от латинского consolidare, состоящего из приставки con- («вместе») и глагола solidare («делать целостным», «укреплять»). Люди и так консолидированы внутри своих кластеров. Чтобы запустился процесс укрепления и усиления общности, единства и солидарности в обществе, нужно идти по пути развития общих ценностей. Развития, а не имитации, реанимации или археологических раскопок.
Задача совместного физического выживания была такой общей ценностью. А сейчас уже нет. Культурная политика государства не способна предложить обществу диалог на эту тему, поскольку общество может оказаться умнее государства.
Плакатное представление об обществе губительно, что бы вы ни нарисовали на этом плакате. Региональные менталитеты существуют, и они устойчивее общенационального. Помощь другим заканчивается одновременно с вашими ресурсами.
А ценности — это лишь то, за что люди сознательно готовы умереть или убить. Остальное — политические контрацептивы, чтобы люди случайно не додумались до самостоятельного решения своих проблем.
Война насильно будет раскрывать вам глаза на все это, даже если вы сознательно не хотите смотреть на реальность.