Я провел в российском плену семь месяцев и один день. Вернулся домой на Новый год.
К сожалению, не всем так повезло. Многие ребята до сих пор остаются там.
Конечно, в тюрьмах мы, товарищи по несчастью, рассказывали друг другу свои истории попадания в плен. Каждая история уникальна и преисполнена драматическими поворотами судьбы.
Однако в исповедях побратимов есть и много общего. Обстоятельства, при которых солдаты оказываются в заключении, типичны и повторяемы.
Тогда я себя спросил, что можно сделать, чтобы наши побратимы не пополнили собой списки плененных, как вот мы.
Предложенные ответы читайте ниже. Без претензий на истину, но для размышления и обсуждения.
Неродная родная земля
Наша пропаганда говорит, что украинская армия имеет моральное преимущество над противником, потому что бьется на своей земле. Наша армия могла бы иметь от этого и чисто практическое преимущество — лучшее знание местности.
Могла бы, но не имеет. Потому что во время передислокации командиры скрывают от солдат пункт назначения.
Бывает, эту информацию объявляют уже по пути на фронт.
Бывает, не доводят до сведения вообще. Бойцы воюют, понятия не имея, где они находятся. Названия населенных пунктов и маршруты знают только командиры и водители.
К чему это приводит на практике? Один мой побратим оказался единственным, кто сумел выжить в бою. Его командир тоже погиб, потому что вызвал на себя огонь своей же минометной батареи, чтобы остановить продвижение врага.
Сам побратим был ранен, но смог уйти с позиции. Вернуться к своим ему, однако, не было суждено. Не зная местности, он за несколько прошел по кругу и вернулся в исходную точку. Где его и взяли в плен.
Дорогой туда и назад он, сам того не зная, умудрился еще и дважды пересечь минное поле. Его везение так поразило россиян, что они нашего бойца даже не били. Это сделали позже кадыровцы, которым его передали.
Так из-за незнания местности при попытке самостоятельно выйти из окружения или организованно отойти попадают в плен отдельные солдаты, группы и даже подразделения.
Когда-то я был на занятии с иностранными инструкторами. Отставной майор-британец говорил, что каждый боец, согласно натовским требованиям, должен иметь в левом накладном кармане форменных штанов распечатанную карту и компас.
Я потом такое видел. У псковских десантников, с которыми мне пришлось сойтись в бою. И которые в конце концов захватили в плен меня и нескольких моих побратимов. Каждый боец 76-й дивизии ВДВ действительно имел в левом кармане карту и компас. У нас — не было.
Странная ситуация. Командиры российских ВДВшников не боятся сказать десантникам, где они находятся, и те маневрируют осознанно. Украинские же солдаты, воюя якобы на родной земле, беспомощно блуждают кругами.
Я понимаю, что так наши командиры стараются сохранить тайну во время движения подразделений. Поэтому вряд ли эту процедуру изменят.
Что с этим делать? Немного изменить порядок выдвижения.
Сейчас это происходит так. В предпоследний перед ротацией день всех отпускают домой побыть с родными. На следующее утро солдаты садятся в автобусы с отключенными смартфонами. Тогда им называют (либо не называют) пункт назначения.
А можно отпустить солдат домой дня за два до выезда, потом собрать на базе, заставить выключить телефоны... и приказать изучать карту. Здесь много не надо. Достаточно, чтобы, услышав название Залезнянское, каждый солдат мгновенно отреагировал: ага, тогда на севере будет Бондарное, на юго-западе — Бондаривка, на юге — трасса Бахмут—Славянск.
Главное, чтобы местность изучил каждый боец, а не только офицеры и водители. В бою хватает ситуаций, когда солдат оказывается оторван от своих.
Именно для таких случаев ему нужны карта, компас и заученные на память точки сбора.
Тогда риск случайно выйти на вражеские позиции и попасть в плен существенно снижается.
Потеря связи = отход
Управление и связь. Этому сейчас отводится много внимания. Одни «Старлинки» чего стоят. К тому же десятки и сотни волонтерских сборов на цифровые «Моторолы».
Однако ситуации, когда теряется связь в бою, все равно бывают и будут.
В обесточенных прифронтовых районах трудно найти стабильный источник питания для аппаратуры. Не сидят без дела и подразделения радиоэлектронной борьбы противника. Наконец, солдаты могут рацию потерять или забыть зарядить.
Но никакой протокол действий на случай потери связи до солдат не доводят. И происходит самое плохое, что может быть, — потеря управления в бою.
Вот вам конкретно мой случай. Офицер подразделения, к которому мы были прикомандированы, приказал собрать все рации на перенастройку... и именно в этот момент начался штурм. Был отдан приказ на отход, но как его теперь довести? Отправили сержанта с заданием передать всем приказ устно. Сержант обошел часть позиций, а потом исчез. Судьба его неизвестна до сих пор.
Получился разнобой. Одни бойцы отошли, а другие (и я тоже) продолжали удерживать позиции. Пока не оказались в полном окружении.
Как это предотвратить? Установить простой алгоритм: потеря связи — самостоятельный отход на точку сбора.
Почему нельзя оставаться на позициях? Вот вам пример.
В городке на Луганщине держала оборону бригада Нацгвардии. Одну из позиций захватил противник, бойцов взяли в плен. Связь с ними пропала. Командир взвода никак на это не отреагировал. Он просто по графику отправил очередную смену на ту же позицию. Бойцы, не подозревая, что точку уже занял враг, беззаботно туда потопали, и тоже попали в плен. Связь с ними исчезла.
Взводный почесал затылок, оценил ситуацию и... отправил вторую группу. Когда и та пропала из эфира, послал третью. И так четыре раза. Все его солдаты потом встретились. В плену.
Очень хотелось бы познакомиться с этим взводным. Просто из любопытства: что там в голове у этого, прости господи, офицера?
Пока не установлены причины радиомолчания, лучше сразу думать о самом плохом.
Тогда для командира ситуация становится крайне неприятной, зато однозначной: замолчала позиция — это уже не наша позиция. И возвращать ее надо как утраченную. С разведкой, заходом штурмовой группы и прочим.
Да, для этого придется будить солдат, которые только что оттуда вернулись и упали спать. Да, невыспавшиеся бойцы будут брюзжать. Ну и что с этим поделаешь! Солдат — существо всегда всем недовольное, по себе знаю.
И да, может оказаться, что просто рация разрядилась, не досмотрели. Все равно лучше на точке сбора обматерить живых-здоровых бойцов, чем потом долго освобождать их из плена.
Потому что оттуда они живыми, может, и вернутся, а вот здоровыми — точно нет.
Жестокая математика войны
Командиры нередко дезинформируют своих подчиненных. Типичная ситуация, когда солдатам говорят: «Не переживайте, это вторая или даже третья линия обороны, сюда максимум арта добивает». Потом оказывается, что это никакая не вторая-третья линия, а «ноль».
Не знаю, делают ли это сознательно. Возможно, разведывательные данные банально успевают устареть, пока спускаются из высоких штабов на передовую.
Поэтому полезно и нужно изучать все самим, то есть делать доразведку. Иначе можно попасть в переплет.
Со мной в плену сидели бойцы, которых долго везли и ночью наконец высадили в какой-то, конечно, совсем незнакомой местности. Раздали лопаты и приказали рыть окопы.
В самый разгар работ на позицию спокойно, по-хозяйски, пришла штурмовая группа россиян. Ошалевшие от неожиданности новобранцы сдались без сопротивления.
— А где твое оружие? — спросил у одного российский штурмовик.
— Так осьо, — растерянно ответил боец, указывая на лопату.
Да, этим солдатам не выдали оружия. Из чего они наивно сделали вывод, что находятся в глубоком тылу. Поэтому беззаботно копали и не оглядывались.
Ротный командир из ТрО, получив приказ занять оборонительные позиции, взял карту с отметками и пошел расставлять своих бойцов в указанных местах.
До какого-то момента все было хорошо. А вот последняя точка оказалась занята врагом. Командир россиян на «гостей» отреагировал четко и успел организовать засаду. Когда меня забрали из тюрьмы на обмен, солдаты из той роты еще оставались там.
Журналист Юрий Бутусов утверждает, что именно так попал в плен и казненный россиянами боец 119-й бригады ТрО Александр Мациевский, которого показательно расстреляли за выкрик «Слава Украине!». Снайпера Мациевского послали на позицию, уже занятую врагом.
Такое происходит регулярно. Многие взводные и ротные командиры, получив приказ занять позиции, просто отправляют бойцов в указанное место.
Вывод простой. В новый дом первым пускают кота, а в незнакомое место на фронте — коптер или наземную разведку. В самом плохом случае потеряете дрон или двух-трех храбрецов. Иначе потеряете всех.
Такова она, жестокая математика войны.
Умные или опытные командиры так и делают. В стрелковой роте своя разведгруппа штатом не предусмотрена, но у хорошего командира она есть. У прекрасного ротного еще есть и оператор с квадрокоптером.
А если нет, то что?
Сценарное планирование. Хороший приказ должен содержать ответ на вопрос «а если нет, то что?».
Скажем, подразделение получает типичное для пехоты задание — занять позиции, крепко их удерживать и стойко оборонять.
Сразу же надо проговорить и условия, при которых выполнение задания прекращается и осуществляется отход на запасную позицию или точку сбора.
Потеря связи, я настаиваю, должна быть стопроцентной причиной прервать боевое задание и отойти.
Атака средствами, для которых нет адекватного противодействия, наверное, тоже. Например, если на позиции пехота со стрелковым оружием и без артиллерийской поддержки, а ее штурмуют танки.
Список оснований можно менять и редактировать. Но условия прекращения выполнения приказа должны приходить вместе с приказом.
Тогда солдат будет действовать просто по протоколу.
Иначе начнет действовать на инстинктах. То есть непредсказуемо. Известен лишь финал.
Такого финала никому не пожелаешь. Я провел в плену 213 дней. А там и одного дня слишком много, можете мне поверить.
Больше статей Евгения Шибалова читайте по ссылке.