С начала большой войны волонтеры благотворительного фонда «Восток SOS» эвакуировали из прифронтовых городов и сел 45 тысяч гражданских. Почти пять тысяч из них — не могут самостоятельно ходить, а кого-то родственники оставили наедине с обстрелами. Рискуя своей жизнью, эвакуаторы «Восток SOS» спасают людей в Херсоне, Константиновке, Бахмуте и Часовом Яру. Всех, кого забрали, привозят в Днепр, дают жилье, еду и помогают добраться до больниц.
И во всей рутинной цепочке эвакуации — по дороге, на перроне вокзала или во временном помещении — каждый, кто выехал, понимает, что его жизнь важна, что о нем помнят и что именно его жизнь приехали спасти волонтеры.
Ярослав и чужая брошенная мать
День в Днепре подходит к концу. Вечернее весеннее солнце уже не только светит, но и греет. По перрону вокзала бежит маленький кудрявый пес по кличке Федор. Его здесь уже знают. Федор обнюхивает колонны вдоль площади, но всегда возвращается к хозяину, который держит его на поводке.
Ярославу Корниенко 30. Родился и вырос в Луганске. Потом переехал учиться в Харьков, а работать остался в Киеве. Он — авиаинженер. Говорит, что профессию выбрал случайно, посмотрел весь список и остановился на самолетах. Мир математических расчетов и железных деталей если и не сформировал, то хорошо отточил умение Ярослава быстро думать и принимать решения.
Одно из них он принял весной прошлого года, когда ему предложили волонтерить на «горячей линии» благотворительного фонда «Восток SOS». С начала войны на Донбассе фонд занимался помощью переселенцам из восточной Украины. И когда российская война продвинула фронт дальше Донецкой и Луганской областей — «Восток SOS» начал помогать всей стране.
В обязанности Ярослава входило отвечать на звонки и передавать запросы от людей коллегам, занимавшимся оказанием гуманитарной помощи, перевозкой людей в более безопасные области, юридическими и психологическими консультациями. Через неделю мужчина понял, как все работает на «горячей линии», и взялся за эвакуацию. Он координировал весь процесс и занимался расселением в Днепре людей, приезжавших из Донбасса.
— Первый блин у нас вышел комом, если честно, — рассказывает Ярослав о начале работы эвакуаторов «Востока SOS». — Я очень хорошо помню, как в прошлом году в апреле приехало 16 людей в автобусе, и их высадили на площади рядом с вокзалом. Восемь из них не ходили. Одна женщина была на костылях, другая — в инвалидной коляске. Их просто высадили на вокзале, и я должен был понять, где они будут ночевать. Ведь предварительно речь шла о 16 переселенцах, и я думал поселить их в наш шелтер — место, где люди временно живут. Но тогда этот вариант не сработал, потому что этим людям нужны были особое внимание и помощь. И там, на месте, я звонил в больницу, чтобы троих людей забрали в палаты. Еще одна женщина поехала в дом для пожилых людей. Остальных мы уже вечером посадили в поезд. Еще кого-то через личные контакты договорился сначала перевезти в больницу, а потом эти люди уехали в Румынию. Все. День вроде закончился. А вечером звонит телефон, я беру трубку и слышу: «Ярик, 25 человек. Все маломобильные». Все начинается сначала.
Ярослав рассказывает, что не строит масштабных планов на будущее. Каждый день «Восток SOS» получает запросы на эвакуацию из прифронтовых городов. Люди оставляют свои адреса, и волонтеры приезжают за ними, вывозят из-под обстрелов в Днепр, где каждому выехавшему оказывают персональную помощь — заселяют в шелтер, отвозят в больницу, помогают восстановить документы.
— Я не знаю, когда закончится война. Все, чем я сейчас занимаюсь, было у меня перед носом, я этого не выбирал. Мы все попали в общую беду. И я не могу сразу спасти всю страну. Но я чувствую себя счастливым от того, что мы спасли жизни нескольким десяткам тысяч людей. Счастлив, потому что моя команда, которую я сейчас координирую, выросла. Некоторые из тех, кого мы эвакуировали, скучают по дому. Но мы на самом деле спасли им жизнь. Этими людьми сейчас никто бы не занимался, они бы лежали и умирали у себя дома. Для меня важно не бросать своих людей.
Ярослав рассказывает, что некоторым людям не к кому обратиться. Их родственники уехали без них. За кем-то ухаживали социальные работники, но они эвакуировались. Еще кого-то до войны навещали соседи, но постепенно весь подъезд выехал. И те, кого потом вывезут эвакуаторы, остаются дома в своей постели, в квартирах с выбитыми окнами, при температуре 5–6 градусов. Одна из таких историй произошла прямо на глазах Ярослава.
Как рассказывает мужчина, в Днепре он искал жилье для незрячей женщины, у которой деменция. Предварительно Ярослав нашел для нее шелтер, но ночью она начала кричать, и поэтому не спали еще 80 обитателей поселения. В то же время он договаривался c сыном женщины, который планировал забрать ее в Киев. Но когда она приехала в столицу, сын не отвечал на звонки. Он просто ее бросил, и Ярослав должен был понять, где и с кем женщина будет жить. В конце концов она выехала в Германию.
— Я не знаю, почему люди оставляют своих родителей. Видимо, по глупости. Из нежелания брать на себя ответственность. Меня больше всего раздражает в людях попытка переложить ответственность на кого-то. Не усложнять себе жизнь, оставить другого человека на смерть или страдание, просто не помочь тому, кто сам себе помочь не может.
Ольга и «Киевский торт»
От шелтера до больницы едет маленький автобус эвакуаторов. В нем водитель — Роман Прасил, переводчик с английского. Он хорошо знает улицы своего родного Днепра — около десяти лет работал таксистом. Справа на пассажирском сиденьи — Ольга Владимирова. Оля 25 лет работала в журналистике на местном телеканале, преподавала украинский язык и литературу, а еще умеет хорошо заваривать кофе, поэтому несколько дней в неделю делает это профессионально в кофейне. Сзади — Владимир.
Владимиру около 80. До 2014 года он ремонтировал холодильники в Макеевке на Донетчине, с началом войны выехал с женой в Днепропетровскую область. Работал разнорабочим на полях, где выращивали овощи. Сейчас он живет в шелтере, после инсульта у него проблемы с ногой. Ольга рассказывает, что когда Владимир попал в шелтер — у него не было документов. Он был в трудовом рабстве, и теперь проходит свидетелем в уголовном деле.
Ступеньки на пороге больницы, приемное отделение, лифт, хирургия. Надо подождать несколько часов. Из дверей постоянно выезжают врачебные койки с мужчинами на них. Их ноги и руки облиты йодом. На пеленках сухая кровь. У кого-то видно швы и осколочные ранения. Время ожидания Оли, Ромы и Владимира перебивает воздушная тревога.
— А вы здесь один живете или с родственниками? — спрашиваю у Владимира.
— Я сам. Жена умерла пять месяцев назад. Дочь есть, но она в России живет. Связи нет, — отвечает тот.
— Она знает, где вы?
— Скорее всего, не знает. Она такая, что уже нашла бы.
— Давно с ней общались?
— Лет 10 назад.
— Скучаете по ней?
— Да по-всякому бывает. Раньше приезжала с внуком Мишей. Может, все еще наладится.
Теперь Владимир сам, с больной ногой, без документов, посреди войны. Но в уголке его ждут Ольга и Роман. У Оли звонкий голос.
— Ты знаешь, — говорит мне женщина, — чтобы помочь, не надо привязываться к дате и ждать Нового года.
До того как Ольга начала помогать с эвакуацией, она помогала пожилым людям, которые остались одни. Вместе с друзьями собирала для них индивидуальные корзины перед Новым годом: новые кроссовки, лекарства, еда. Сначала спрашивали, что нужно, а потом покупали.
— Я прочитала список и увидела желание пенсионерки Нины, мечтающей о «Киевском торте». На свою пенсию она не могла себе его позволить. Это меня поразило своей простотой. Она не хочет слуховой аппарат. Она хочет торт. Это же несложно, — рассказывает Оля. — Там было написано, что она болеет, я подождала ближе к Новому году, купила этот торт и пошла. В гостях у пожилой Нины меня встретила грустная женщина, спросила, кто я. Рассказываю, мы идем к Нине, и вижу, что женщина доживает свои последние дни.
Она уже не слышит, не видит, никакой «Киевский торт» ей уже не нужен. Она умирает. У нее последняя стадия рака. Ее семья приехала и начала возле нее хозяйничать. И я с этим тортом, как дура. И у меня в голове была мысль, что они будут поминать ее этим тортом. Она уже тяжело дышала. Я извинилась. Меня поблагодарили. Я вышла, шла пешком и думала, почему я ждала этого дня. Я же этот список получила месяц назад. Никогда не надо медлить с помощью. Ты можешь — делаешь сейчас. Это тогда окончательно сформулировало, что все должно быть вовремя.
Поезда. Разгружая боль
Из Покровска в Днепр приезжает поезд. Для Ярослава Корниенко и его коллег он «эвакуационный». На этом поезде в город приезжают люди, которым эвакуаторы «Восток SOS» будут искать жилье.
Из вагона выносят пожилую женщину, усаживают ее в инвалидную коляску. Ярослав надевает женщине тапки, спавшие с нее на перроне. Кто-то из волонтеров переносит большой узел с вещами в полиэтиленовом пакете. На нем надпись «Дубова». В автобусе эвакуаторов встречаются две пожилые женщины — Людмила и Полина. Обе из Константиновки. Познакомились во время эвакуации. До этих пор друг друга не знали.
Полина и Людмила поедут во временное помещение для маломобильных людей до момента, пока Ярослав и команда не найдут место, где они смогут остаться на длительное время.
— Бывали случаи, когда люди три месяца ждали переезда в Германию. Если соглашаются ехать в дом для пожилых людей, мы ищем там место и отвозим их, — объясняет Корниенко.
Те, кто остается жить в шелтере в Днепре, забирают сюда и свою прошлую жизнь, которую удалось вывезти. Как Людмила Ивановна, выехавшая из Херсона в феврале этого года. Она забрала с собой четырех котов: Рыжика, Тишку, Кицюню и Лерочку. У них своя отдельная комната.
Соседки Людмилы Ивановны — Раиса Ивановна Бурменко и ее дочь Татьяна. У Татьяны пустые серые глаза, такие я раньше видела только у военных. Под левым глазом — синяк, которого женщина очень стыдится. Ее дети узнали, что «Восток SOS» эвакуируют людей, и позвонили волонтерам, чтобы те помогли. Перед эвакуацией Татьяна попала под обстрел в собственном доме около Часового Яра.
— Один прилет был во дворе. Один на огороде. Я захожу в дом, оттуда взрывная волна и отсюда волна. Везде стекло летит, а я в дверях стою. И меня стена спасла. Руку только порезала. Я сразу на пол присела, на колени упала. Синяк — это я об дверь ударилась. Это меня спасло.
Татьяне 71, ее маме, Раисе Ивановне, — 94, и она все время плачет, потому что не хочет умирать в Днепре.
— Я боюсь умереть здесь, — говорит женщина.
— Значит, не умираем, — отвечает ей дочь.
Ярослав, Оля, Роман и их коллеги не просто физически выносят пожилых людей из их домов на линии фронта, помогают им сесть в поезд, потом везут во временное жилье в Днепре. Эвакуаторы дарят любовь, которая им нужна и которой не хватает. Эвакуаторы дарят тепло, которое, казалось, они уже потеряли. Благодаря им сорок пять тысяч людей не умерли под обстрелами.