Есть ли научное будущее у Чернобыля? Этот и другие аспекты жизни Зоны отчуждения обсуждали на международном форуме CHRNBL, который прошел одновременно в 11 странах и привлек к обсуждению более 50 спикеров разных отраслей со всего мира. Научные работники, ликвидаторы, представители государственных и культурных учреждений обсуждали возможные пути преодоления последствий Чернобыльской катастрофы.
Кандидат биологических наук, координатор страницы «Чернобыль Инсайт» Екатерина Шаванова в рамках международного форума CHRNBL, прошедшего в Киеве при поддержке Украинского культурного фонда, рассказала, есть ли научное будущее у Чернобыля.
— Пани Екатерина, с чем связана ваша работа в Чернобыльской зоне?
— Она на пересечении сельского хозяйства и радиобиологии. Последние наши проекты были связаны грунтовыми микроорганизмами — как они распространены, из чего состоит микробиом, как на это влияет окружающая среда, и в частности — радиационный фон в зоне отчуждения.
Сейчас сельского хозяйства как хозяйственной деятельности в Чернобыльской зоне отчуждения нет. Есть Институт сельскохозяйственной радиологии, занимающийся разными направлениями исследований. Например, как переходят радионуклиды в растения, как потом они переходят к животным, как можно менять рацион. Выяснилось, что это направление — одно из самых полезных и прикладных; когда произошла авария на Фукусиме (а это сельскохозяйственный регион) японские ученые приехали именно в наш институт.
У нас долгое время к сельскому хозяйству относились как к направлению, куда идут люди, которых «больше никуда не взяли». Будто это не интеллектуальная деятельность, не инновационная. На самом деле такое мнение ошибочно. Поскольку в последнее время развиваются и направления, так или иначе связанные с Чернобылем, специалисты института стали очень затребованы, — научных работников, которые занимаются сельским хозяйством, лесным хозяйством и изучением радионуклидов, часто приглашают в Японию. Много моих коллег, и я также, работали и работают там, изучают влияние радиации.
— С чем связан ваш проект «Чернобыль Инсайд»?
— «Чернобыль Инсайд» — это попытка «вывести» ученых из лабораторий и полей к общественности, чтобы они дали научное пояснение, что же происходит.
Очень простой пример: в последнее время в Чернобыльской зоне отчуждения очень много пожаров. И это, в принципе, процесс естественный. Поскольку Зона зарастает лесами, их никто не чистит, поэтому происходит процесс сукцессии. Летом у нас очень сухо и леса горят. Каждый раз это такая паника: «Горит Чернобыльская зона», «Зона горит», «Киеву хана» и тому подобные заголовки.
Хотя на самом деле это не так, а голос ученых не очень слышен. Поэтому мы даем интервью и постоянно рассказываем, что происходит в Зоне с точки зрения ученых.
Ученые обычно не очень идут на контакт, а мы стараемся быть этакими посредниками и говорим, что ученые есть, они готовы комментировать, быть экспертами, обращайтесь.
— Что касается популяризации информации о Чернобыле — в каком направлении нужно работать прежде всего?
— Одно из направлений, которое меня волнует, — туризм. Да, Чернобыль не должен быть Диснейлендом, а туризм должен быть образовательным. Нести понимание, что там произошло, почему так случилось, учить строить заключения. Рассматривать Чернобыль как игру «Сталкер» — нельзя. Мне более близка позиция, которую приняла Япония. Фукусима — это своего рода кладбище, музей памяти, заповедник, место научных исследований и лаборатория под открытым небом. Она уникальна.
Нужно прислушаться к ученым, работающим в зоне Чернобыля, общаться с мировыми учеными, потому что наука — мировая. Надо привлекать все возможные ресурсы для исследования Чернобыля.
— То есть вы считаете, что не следует открывать посещение Чернобыльской зоны для туристов?
— Я считаю, что это должен быть осмысленный туризм. С образовательной целью. Считаю, что туда нужно привозить студентов, но вопрос в том, что вы вынесете и для чего вообще едете, что именно хотите увидеть. Это не парк аттракционов.
— Возможно, едут, чтобы увидеть последствия — покинутый город и руины?
— Дело в том, что Припять — это не просто покинутый город. Там на самом деле уже давно слоняются толпы народа. Сейчас, в связи с эпидемией, немного меньше, но ученые в Зоне уже прячутся от туристов. Для меня Чернобыль — тихое место, но там уже невозможно побыть в тишине, как бывало раньше.
— Как вы относитесь к появлению на туристических маршрутах определенных предметов, которые раскладывают специально, чтобы поддержать тему и усилить впечатление от пребывания в Зоне отчуждения?
— Конечно, никакие куклы 35 лет просто не могли там пролежать. Стараются выдавливать слезы там, где этого делать не надо. Чернобылю не нужны какие-то специальные детали, чтобы убедить, что это была трагедия. Главная опасность Чернобыля — это то, что разрушаются, обваливаются дома, бегают дикие звери. Дальше будет больше и хуже.
— Участие в таких мероприятиях, как Форум CHRNBL, что это для вас?
— Продолжение дискуссии, продолжение уже затронутой темы, что ученые должны выходить и говорить о своей работе, что надо сделать лучше, что тревожит, какие есть направления развития. Потому что о Чернобыле вспоминают раз в год, 26 апреля. Две недели до — время, когда ты не можешь работать: все звонят, спрашивают и записывают. А на самом деле Чернобыль рядом с нами каждый день. Не в смысле драматизма. Так случилось, что об Украине знают по Чернобылю. А если уж так случилось, то надо этим воспользоваться. Потому что это большой шанс и для науки.
Биология — наука XXI века. И в Чернобыле ее очень много — экология, микробиология, фундаментальная, это все там есть, поэтому надо рассказывать.
Есть большое недоверие общества. Все разговоры об атомной энергетике заканчиваются просто болью на тему Чернобыля. Все разговоры о ядерном топливе заканчиваются тем, что «весь мир сбросит нам свое топливо». Но весь мир не сбросит — нам бы свое куда-то деть!
Такие встречи помогают еще и еще раз проговаривать затронутые темы, расширять окно Овертона, рассказывать обществу, что это — не страшно, это можно контролировать. Не надо замалчивать тему Чернобыля и всего, что с ним связано, просто спрашивайте нас, и мы расскажем, как быть.