Если бы в 1994 году кто-то сказал о том, что Анатолий Зленко, попавший под каток амбиций Дмитрия Табачника и,@ как следствие, впавший в немилость новоизбранного Президента Украины Леонида Кучмы, при этом же Президенте станет опять министром иностранных дел, то этого человека сочли бы сумасшедшим. Точно так же, если бы в 1994 году кто-то сказал, что деятельность Бориса Тарасюка на посту министра иностранных дел будет оценена шквалом камней, брошенных вслед, то ему бы посоветовали подлечиться. Тем не менее, и первое, и второе произошло. 62-летний опытный, сбалансированный в смысле взглядов, дипломат Анатолий Зленко вернулся в министерский кабинет на улице Михайловской. Он призван символизировать уравновешенность и многовекторность внешней политики Украины. 51-летний Борис Тарасюк, известный своими прозападными ориентирами, оставил свой пост и, не исключено, вообще государственную дипломатическую службу. Его отставка — символ борьбы с перегибами.
Указом Президента об отставке Бориса Тарасюка с поста министра иностранных дел была поставлена точка в конце периода, который смело можно назвать эпохой Тарасюка. И этот период исчисляется отнюдь не двумя с половиной годами, которые он провел на посту министра иностранных дел. Он измеряется девятью годами украинской независимости. Ибо почти все прорывы и достижения, имеющиеся в активе украинской дипломатии, были в том или ином процентном соотношении связаны с именем Тарасюка.
На заре становления украинского МИДа не все коллеги его любили, но все отдавали должное его профессионализму. МИДовская молодежь боролась за право работать почти на износ и круглосуточно, но лишь бы с ним. Журналисты обожали Бориса Ивановича. Мы отдавали должное его прогрессивности, доступности в общении, его способности генерировать интересные идеи и оперативно реагировать на события, происходящие в мире. Он стал первым дипломатом, к которому прониклись уважением западники. Когда Тарасюк уезжал в почетную ссылку в Брюссель, двадцать представителей СМИ, большинством из которых сейчас гордятся каналы и ведущие газеты страны, подарили Борису Ивановичу желтую спортивную куртку — «символическую майку лидера». Многие из нас способствовали или даже боролись за то, чтобы он действительно стал лидером Министерства иностранных дел. И он стал им. Он стал им тогда, когда МИД исчерпал все свои возможности вершить внешнюю политику в условиях, когда экономика страны осталась в глубоком тылу. По инерции Борис Тарасюк занимался тем, что как дипломат считал для страны важным: членством Украины в Совете Безопасности ООН, пробиванием присутствия украинских миротворческих батальонов в «горячих точках», миротворческими инициативами, активно взялся за реформы в МИДе, которые касались как оплаты труда за рубежом, так и режима работы центрального аппарата. Но в стиле его работы уже не было былого блеска. Судьба сложилась так, что почти все звезды на фюзеляже Тарасюка были нарисованы до того, как он стал министром. После своего назначения он столкнулся со многими проблемами и сам стал проблемой для многих.
Прозападные настроения Бориса Тарасюка были всем известны. Его неприятие России скорее всего носило, как и у многих украинских прозападных политиков, отпечаток психологического фактора. Попытки вести диалог с Украиной, глядя сверху вниз, раздражали переговорщиков на этой стороне до невозможности. Запад не позволял себе этого, по крайней мере, не демонстрировал такого отношения. Вместе с тем Тарасюк был тем неприятным человеком для России, который говорил о необходимости раздела активов бывшего Советского Союза, он и Константин Грищенко были теми людьми, которые не допустили реализации дубининского предложения о нахождении Черноморского флота в украинском Крыму в течение девяносто девяти лет. Команда Тарасюка при посредничестве США (что тоже нужно было уметь) заставила Россию предоставить Украине компенсацию за вывезенное на ее территорию ядерное оружие. Тарасюк вынудил Москву поставить подпись под гарантиями безопасности. Он был первопроходцем от Украины в НАТО. За что его любить людям со Смоленской площади и Кремля?
Но все вышеперечисленные моменты деятельности Тарасюка на должностях зама министра и посла, диктовались необходимостью реализовывать национальные интересы нашей страны. Те же конфликты, которые возникали между ним и Москвой во время его главенства в МИДе, в большинстве случаев такой основы не имели. Бесперспективность на данном этапе разговоров о вступлении в НАТО и подачи заявки в эту организацию не останавливали Бориса Ивановича в его стремлении постоянно напоминать об этой теме. Именно тогда Украина вступила в фазу экономизации двусторонних отношений с Россией и заявления Тарасюка зачастую представляли перпендикулярный вектор тому, который проводила Украина на переговорах с Россией. В стране заговорили о двух внешних политиках: одной — президентской, второй — тарасюковской.
Параллельно обострялись и другие проблемы. Борис Иванович давно был известен своей нелюбовью к спецслужбам. Как человек, стремящийся контролировать абсолютно все и всех, кто находится в его подчинении, он вступил в серьезный конфликт с представителями СБУ еще будучи послом в Брюсселе. Посол умудрился испортить отношения даже с таким мягким председателем СБУ, как Владимир Радченко. Для любого сотрудника разведки фамилия Тарасюк стала именем нарицательным. Об отношении с нынешним руководством СБУ и говорить не приходится. Линии министерства и ведомства оказались несовместимыми, стили работы — неприемлемыми, политические ориентиры руководителей — антагонистичными. На этом фоне у Тарасюка происходит замораживание отношений с Президентом, который неоднократно вынужден был сглаживать острые углы с Москвой. Впрочем, не только с Москвой, но и, например, с Евросоюзом. Нарастающему недоумению, а потом и критике в адрес министерства, Тарасюк не мог практически ничего противопоставить. У него не было позиций в администрации, у него не было возможности реализовывать новые идеи. Последней не было и нет потому, что с такой экономикой в калашный ряд Европейского союза нас никто не намерен пропускать. Их нет потому, что Запад не верит, что в Украине возможны какие-либо кардинальные изменения к лучшему при нынешнем составе власти. Этих идей нет потому, что Тарасюк является дипломатом и дипломатическими методами обеспечивает экономизацию экономики. Он не стал участником игры «А ну-ка, раздели собственность» или «А ну-ка, проллоббируй!». Он не умеет и не хочет этого делать, но это совсем не означает, что он не должен был этого делать. Должен, потому что Украине не особенно нужно присутствие собственных миротворческих сил за рубежом, Украине нужны рынки сбыта и инвестиции. Это взрослая игра, а Тарасюк не имел достаточного влияния внутри страны для того, чтобы стать серьезным игроком на этом поле.
И, наконец, последний из основных моментов. Тарасюк оказался, как бы это помягче сказать, слишком жестким руководителем в отношении аппарата и недостаточно жестким с точки зрения отстаивания кадровой политики как внутри министерства, так и за его пределами. Среди его заместителей генератором идей, пожалуй, можно было бы назвать только Александра Чалого. Все остальные были, в лучшем случае, пунктуальными исполнителями. «Офицеры» среднего командного состава оказались за границей. Работать Тарасюку оказалось практически не с кем. Внутри министерства многие обижались на него за резкость. Многие не любили, но боялись. То, что произошло с Борисом Ивановичем, кажется закономерным. Его прошлые заслуги говорят о том, что он оказался человеком со слишком масштабными внешнеполитическими планами для такой экономически слабой страны, как Украина. Число его недругов говорит о том, что он оказался слишком недипломатичным во внутренней политике.
О том, что отставка будет наверняка, Борис Тарасюк знал за несколько дней до обнародования указа. Наверное, в какой-то степени для него это было избавлением. Он устал. Устал от нечетко сформулированных задач, от перемены целей от непонимания, чего же от него хотят. Может быть, устал делать вид, что представляет демократическую страну, в которой вершатся реформы. Устал чувствовать, что с ним не считаются. Возможно, он устал быть дипломатом в этой стране...
Сейчас есть немало прогнозов по поводу того, в какое посольство поедет работать Борис Тарасюк: немецкое, французское, голландское, японское. По всей видимости, у него есть возможность выбирать. Захочет ли он это делать, — вот в чем вопрос? Возможно, в его семидневном молчании и отсутствии комментариев — ответ?
ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?
А почему бы и нет? Месяцем раньше, неделей позже... Причину отставки Бориса Тарасюка с поста министра иностранных дел не стоит искать среди последних событий, тем или иным образом связанных с внешней политикой. Ни результаты саммита ЕС—Украина, ни письмо послов, ни перманентно-аллергическая реакция Кремля на Тарасюка не послужили последней каплей. Ее вообще не было. В принципе, Президент никогда не был абсолютно уверен в том, что назначение Тарасюка на должность министра иностранных дел — это оптимальный вариант. Президент всегда отдавал должное профессионализму Бориса Ивановича, но при этом он всегда ощущал излишнюю прозападность Тарасюка, а кроме того чувствовал, что они никогда не смогут работать с украинским дипломатом на одной психологической волне. Но, тем не менее, неэффективность действий МИДа при Удовенко и перенос функций министра в кабинет секретаря СНБО Владимира Горбулина вынудили Президента назначить Тарасюка министром. Но уже в августе-сентябре прошлого года у Президента сформировалось четкое недовольство деятельностью дипломата номер один, но пойти на отставку Тарасюка предвыборной осенью — означало осложнить отношения с Западом. А ссора с Западом накануне проведения специфической предвыборной кампании Президенту была не нужна. Затем была смена правительства и неожиданно широкие полномочия нового премьера при формировании команды. Ющенко отстоял Тарасюка. Но это никак не повлияло на отношение Президента к министру.
Тем временем более очевидным и заостренным стал конфликт между руководством МИДа и заместителем главы администрации Президента, начальником ее внешнеполитического управления Анатолием Орлом. К этому дипломату Президент в свое время проникся симпатией и в неофициальных беседах еще во времена Удовенко называл его одним из претендентов на пост министра. Однако, когда стало ясно, что Анатолий Константинович ни при каких обстоятельствах не может занять эту должность, Президент назначил его на пост, ранее занимаемый еще одним прозападным политиком — Владимиром Огрызко.
В начале этого года Анатолию Орлу было поручено вести российское направление, в связи с чем он и был назначен лидером инициативной группы при Президенте Украины. Многие считают, что снятие Тарасюка с должности — это в значительной мере результат ежедневной и кропотливой работы Анатолия Орла. Именно ему приписывают идею возвращения Анатолия Зленко. При этом считается, что предложив кандидатуру посла во Франции, Анатолий Константинович будет пытаться руководить Министерством иностранных дел де-факто. Повод для подобных пересудов, в частности, дают, уже ставшие ритуальными, совместные обеды с министром. И, может быть, в такой перспективе не было бы ничего плохого, если бы в администрации Президента, а точнее в ее внешнеполитическом ведомстве имел место интеллектуальный сгусток, представленный хотя бы десятком людей масштаба Грищенко, Харченко, Тарасюка, Чалого, Сергеева...
Если МИД нынешним политическим руководством страны задуман как структура, которая занимается техническим обеспечением выполнения задач, поставленных Президентом, то это нормально. Но в нынешнем секторе президентского аппарата идеи на всех жизненно необходимых направлениях страны формулировать некому. Не особенно удачны они и на российском направлении. Следовательно, существует опасность размывания функций и приоритетов и без того мутной внешней политики государства. Потенциально возможную ситуацию мы уже однажды наблюдали. А именно в те времена, когда Геннадия Удовенко редкий человек мог наблюдать без Дмитрия Табачника. Но тогда центр формирования внешней политики находился в Совете национальной безопасности и обороны. Сейчас роль этой структуры сведена до минимума и никакой другой конкурентно-партнерской организации на сегодняшний день у МИДа не существует. Впрочем дипломатический сектор — не единственный в своем одиночестве. С отставкой главы военной разведки Игоря Смешко де-факто единственной организацией, собирающей и снабжающей Президента специфической информацией, осталась разведка СБУ. В подобных ситуациях возникает вопрос: влечет ли за собой расширение функций увеличение масштабов ответственности?
АНАТОЛИЙ ЗЛЕНКО. ЧТО ДАЛЬШЕ?
Первый министр иностранных дел независимой Украины Анатолий Максимович Зленко является тем человеком, который поставил самую важную за девятилетнюю историю нашей страны, подпись. Это подпись под Лиссабонским протоколом, согласно которому Украина, признанная страной, на территории которой находится принадлежащее ей ядерное оружие, обязалась избавиться от него. Если бы эта подпись не была поставлена, то президентам Украины не приходилось бы скреплять своим автографом ни «большой» договор с Россией, ни Хартию о сотрудничестве с НАТО, поскольку в Украине тогда не было бы президентов, а всего лишь губернатор.
МИД начала 90-х, которым руководил Анатолий Зленко, уже никогда не повторится, потому что никто из дипломатов никогда уже не будут такими романтиками, а очень многие уже не будут такими трудоголиками. В подавляющем большинстве случаев Анатолий Зленко достойно представлял молодое государство за рубежом, причем как в протокольной, так и вне протокольной обстановке. Счет 6:1, 6:1 в двух сетах поставил российского министра Андрея Козырева на место гораздо лучше, нежели любые официальные заявления.
Зленко пытался отстаивать позиции МИДа в нелегких боях не только за границей, но и внутри страны. В те сказочные времена законодательный орган пытался заниматься государственными вопросами, а не дележом сфер влияния. И дебаты по ядерному оружию дорогого стоили. Да и проблемы, решением которых занимался МИД, были намного масштабнее нынешних: отстаивание независимости как таковой, условия ликвидации ядерного оружия, раздел Черноморского флота, присоединение к договору о нераспространении ядерного оружия, начало переговоров по делимитации границ, битва за активы бывшего Советского Союза, уход от участия в Ташкентском пакте и многое многое другое.
Но в то же время нужно помнить, что за Анатолием Зленко, являвшимся символом МИДа, всегда стояла мощнейшая команда, имевшая самое непосредственное отношение к решению каждого из выше перечисленных вопросов. Ее лидером был Борис Тарасюк. В нее входили Константин Грищенко, Игорь Харченко, Иван Битяр, Александр Белашов, Александр Чалый, Александр Моцык. У Зленко были сильные заместители. Чего стоил один Николай Макаревич! Но самым главным качеством Анатолия Максимовича было умение слушать и отдавать должное идеям даже тех людей, к которым он не питал особой личной симпатии. Борис Тарасюк относился именно к таковым. Зленко очень быстро почувствовал в нем конкурента. Но это не помешало Анатолию Максимовичу руководителя своего секретариата сделать начальником управления, а затем — собственным заместителем.
По большому счету Анатолий Зленко не является генератором идей, он является тем человеком, который в большинстве случаев может дать профессиональную оценку целесообразности и выполнимости. А главное, если не создать условия для реализации, то, по крайней мере, не мешать их воплощению. Именно поэтому очень важно, чтобы сейчас рядом с Анатолием Зленко оказались люди, способные генерировать идеи. Идеи, которые надо полагать, Анатолий Максимович будет в состоянии отстоять. Но это проблема, потому что в сегодняшнем МИДе, численность которого дошла до четырех тысяч, центральный аппарат в должной мере не укомплектован высокопрофессиональными руководящими кадрами. В министерстве есть сильная молодежь, умеющая работать и способная достойно держаться, что не маловажно для украинского дипломата. Но что касается «высшего олимпийского совета», то он на Михайловской довольно слаб. Лучшие кадры находятся на посольской работе. Удастся ли Анатолию Максимовичу собрать команду, аналогичную по мощности той, с которой он работал раньше? Захотят ли люди, имеющие интересную и относительно доходную работу за рубежом, возвращаться на нищенские ставки в Киев? Тем не менее, можно с достаточно высокой степенью вероятности предположить, что на уровне замов министра и на уровне некоторых управлений будут произведены серьезные кадровые перестановки. И надо полагать, что в этом вопросе Анатолию Зленко будет предоставлена большая свобода, нежели его предшественнику. У Зленко всегда был «нюх» на кадры, но вопрос в том, дадут ли ему пойти по следу. По данным «ЗН», первый разговор о возможном назначении состоялся у Анатолия Максимовича с Президентом во время собрания послов европейских государств в Киеве в августе сего года. У Зленко, безусловно, было время все обдумать и взвесить. Но несмотря на тесную связь посла Украины во Франции и Португалии с Киевом, у него не было времени до конца понять, насколько серьезны те перемены, которые произошли за шесть лет его отсутствия в стране.
На самом деле проблемы, которые придется решать нынешнему министру и его ведомству, весьма велики. И у каждой из этих проблем существует как объективная, так и субъективная причина. Вот лишь краткий их перечень.
Во-первых, отношения с Россией. Да, Москва, а точнее Кремль, не любила Тарасюка. Но отношение к нему как минимум последние полгода скорее было рудиментом двусторонних отношений, нежели их реальным фактором. Если бы сегодня МИД возглавил любой, не то что из нейтральных, а пророссийски настроенных политиков, это бы мало повлияло на температуру атмосферы, в которой существуют Киев и Москва. Поскольку реальные политико-климатические факторы сосредоточены в экономике и, по большому счету, нигде больше.
Высказывания Тарасюка, безусловно, не способствовали улучшению двусторонних отношений, но куда сильнее ухудшению этих отношений способствовало воровство газа из трубы и двуликая политика Украины на Востоке и Западе. Сегодня первоочередные вопросы в двусторонних отношениях не лежат в сфере МИДа, по крайней мере того МИДа, к которому мы привыкли. По сути сегодня единственным человеком, с одной стороны, имеющим право формировать внешнеполитические решения, а с другой, — имеющим представление об интересах российского бизнеса в Украине, об интересах украинского бизнеса в России, о совмещении бизнес-интересов и государственных интересов, и о масштабах влияния удовлетворения бизнес-амбиций на политические процессы, является Президент. Он — один. Больше — никого.
Уполномоченный Президентом вести российское направление Анатолий Орел — не тот человек, который добровольно попытается стать регулировщиком на перекрестке, через который без правил и ограничений скорости носятся шестисотые «мерседесы». Леонид Деркач уже давно взобрался на тумбу регулировщика и изо всех сил машет указующим жезлом, но, во-первых, далеко не все движущиеся реагируют на знаки, а во-вторых, не понятно, на каких законных основаниях это делается. Иными словами, Министерству иностранных дел, если оно, конечно, хочет играть серьезную роль в украино- российских отношениях, а не остаться в этом направлении просто протокольной службой, придется вникать в целый ряд малоприятных вопросов, сопряженных с личными интересами как влиятельных россиян, так и влиятельных украинцев.
А что касается антироссийских высказываний, то Украина уже исправилась: Анатолий Максимович уже сейчас заявил о том, что необходимо повернуться к России лицом. И это правда хотя бы потому, что спиной стоять опасно. Вот только делать это именно МИДу нужно было тогда, когда спиной к Украине еще не повернулся Запад.
Именно с ним, с Западом, у нас возможны серьезные обострения отношений. По сути они уже начались. И, опять же, тому есть как объективные, так и субъективные причины. Объективные заключаются в том, что страны «G7» и в первую очередь, несомненно, Америка, серьезно разочарованы тем, что происходит в Украине. А если быть совсем точным, то тем, что в ней не происходит. Европа, строящая свои взаимоотношения на рациональной экономической основе, ведет себя с Украиной достаточно отстраненно и протокольно. Америка — единственная, которая готова была платить деньги, и платила их за политику. Она видела в Украине буфер между понятной и предсказуемой частью постсоциалистической Европы и непредсказуемой Россией. Но этот буфер должен был, по их представлениям, уже сейчас превратиться в более самостоятельное и крепкое государство. Этого не произошло. И перспективы американцами оцениваются весьма скептически.
Иными словами, мы не оправдали не только своих надежд, но и надежд тех, кто готов был нас не бескорыстно, но ощутимо поддерживать. Понимание этого пришло к обитателям вашингтонских офисов как раз в то время, когда они лишились возможности поддерживать постоянный диалог с главой украинского государства. Сначала Владимир Огрызко, возглавлявший международное управление администрации Президента, уехал послом в Вену, а в ноябре состоялась окончательная отставка Владимира Горбулина. На Банковой не осталось ни одного человека, через которого Америка могла вести диалог с Леонидом Кучмой. Отставка Тарасюка окончательно уничтожила американское лобби в Украине. Кто-то может возразить и напомнить о существовании Виктора Ющенко, которого США поддерживали и продолжают поддерживать. На возможное возражение можно ответить лишь одним — Виктор Ющенко не дипломат и даже не политик. Более того, он не является человеком, чье мнение на Банковой воспринимается всерьез. Кроме того, некоторые отставки, произошедшие в его окружении за последнее время, говорят о том, что Виктор Андреевич способен отстаивать лишь экономические идеи. А на этом круг интересов по взаимодействию с Украиной у Америки не исчерпывается. В частности, по этой причине американцы, лишенные информационного коридора, часть своих претензий вынесли в средства массовой информации, часть изложили Президенту, пользуясь эпистолярным жанром, и похоже, что это только начало.
Фактически на американском фронте у министра иностранных дел остался только один боец — посол Украины в Вашингтоне Константин Грищенко.
Кстати о послах. Еще одна проблема, с которой Анатолию Максимовичу придется столкнуться. В последние годы МИД почти утратил возможность влиять на назначение украинских дипломатических представителей. Не МИДовской была инициатива назначить в Россию Николая Билоблоцкого. Напомним, что он сменил Владимира Федорова, человека, который мог открыть любую политическую дверь в любое время суток. Не МИДу принадлежала инициатива отзыва Владимира Хандогия из Канады, где посольство отдало голоса за кандидата в президенты Евгения Марчука...
Всех проблем в одной статье не обсудить. Словом, Анатолий Зленко уехал из МИДа, который являлся журналистской Меккой, а вернулся в МИД, где менторским тоном на брифингах журналистов знакомят с прописными истинами и пресными документами. Он уходил из МИДа, глава которого в иерархической лестнице стоял сразу за Президентом, премьером и главой парламента, а вернулся в МИД, руководителю которого в политической очереди нужно задавать вопрос: «Кто крайний?» Анатолий Зленко уходил из МИДа, где секретариат принимал 4,5—5 тысяч документов в год, а вернулся в МИД, в который только за девять месяцев этого года вошла 71 тысяча документов. Экс-министр покидал МИД государства, от которого международное сообщество ожидало эффективных реформ и быстрого перехода к существованию на основе рыночных и демократических принципов, принятых в цивилизованном мире, а вернулся он главой МИДа, который представляет интересы страны, обанкротившейся в сфере идеологии, демократии и почти обанкротившейся в экономической сфере.
Думаю, сейчас в стране есть очень мало людей, которые завидуют Анатолию Максимовичу. Если их станет больше, то это будет означать, что возрождение началось.
Юлия МОСТОВАЯ