UA / RU
Поддержать ZN.ua

ДЕРЖА ВЮ

В Страсбург стоило съездить только ради того, дабы прочувствовать особую эстетику политики. Обсуж...

Автор: Сергей Рахманин

В Страсбург стоило съездить только ради того, дабы прочувствовать особую эстетику политики. Обсуждение украинского вопроса на Парламентской ассамблее Совета Европы, стало, по сути, еще одной схваткой провластных и антипрезидентских сил. Но происходила это состязание по иным (отличным от отечественных) правилам. В присутствии зрителей, более искушенных в тонкостях политических игрищ. И под присмотром арбитров, слишком требовательных и слишком квалифицированных, чтобы питать иллюзии по поводу случайной победы. Это не было дуэлью характеров и эмоций. Это была борьба аргументов и технологий. И власть эту борьбу проиграла практически вчистую.

Вкратце напомним предысторию. 18—20 января Украину посетили посланцы мониторингового комитета ПАСЕ Ханне Северинсен и Ренате Вольвенд. Повод – политический конфликт, связанный с проведением конституционной реформы. Итог – внесение украинского вопроса в повестку дня зимней сессии ассамблеи по процедуре срочных дебатов. Примечательно, что подобное решение поддержали более 2/3 делегатов, принявших участие в голосовании.

Мог ли официальный Киев избежать публичного европейского срама? Судить об этом с высокой степенью вероятности сложно. Однозначно можно утверждать только одно: после более чем резких заявлений украинского МИДа разбор наших полетов европейскими парламентариями выглядел неизбежным. Допускаю, что этого могли не понимать политики, сидящие на Банковой. Но о последствиях не могли не знать дипломаты, сидящие на Михайловской площади. Предугадать реакцию Северинсен и Вольвенд было несложно. Их позиция неизбежно влияла на позицию профильного, мониторингового комитета. А его мнение, в свою очередь, было во многом определяющим для всей ПАСЕ. Сие означало не только то, что украинский вопрос будет обязательно рассмотрен, но и то, что резолюция, принятая по итогам обсуждения, будет жесткой. Вплоть до постановки вопроса о возможном лишении украинской делегации права голоса и приостановлении членства государства в Совете Европы.

Заявление нашего внешнеполитического ведомства вкупе с форменной истерикой, устроенной подконтрольными власти СМИ, практически сводили на нет любые попытки эмиссаров Леонида Кучмы смягчить позицию большинства членов ПАСЕ. Это неофициально признавали сами посланники власти, прибывшие на сессию ассамблеи в весьма представительном составе.

Самым именитым гостем, прибывшим в Страсбург, был глава МИД Константин Грищенко, приезд которого также следует считать очевидной ошибкой власти. То, что министр иностранных дел пожалует в парламентскую столицу Европы, многих удивило. А представителей украинской оппозиции даже обрадовало.

На позиции Романа Зварича, Сергея Головатого и Юрия Костенко (выступавших за жесткую оценку ситуации в Украине) необходимо остановиться отдельно. Их аргументы сводились к следующему.

Первое. Сам факт рассмотрения украинского вопроса в ПАСЕ является безусловно печальным событием и не делает чести стране. Второе. Невзирая на это и прекрасно осознавая тяжесть возможных последствий, противники действующего украинского режима сознательно пошли на то, чтобы привлечь внимание европейской общественности к происходящему в этой стране и вызвать адекватную реакцию Совета Европы. Третье. Публичная порка – процедура зело неприятная, но в данном конкретном случае она является не только наказанием, но и средством, направленным на улучшение политического кровообращения. То есть лекарством, необходимым для исцеления. Демократия в Украине пока еще не построена, более того – есть реальный шанс, что она и не будет построена, если нашу стройку не будут время от времени посещать контролеры, следящие за качеством проводимых работ. Посему, сознательно вызывая огонь европейской критики на Украину, оппозиционеры вовсе не чувствуют себя предателями. Наоборот, они выступают в роли истинных патриотов, искренне недовольных мрачным постсоветским настоящим и столь же искренне верящих в светлое европейское будущее. И, наконец, последнее. Украинская оппозиция принимает справедливые упреки в том, что методы, используемые ими при защите зачатков демократии от последствий псевдореформы, не выглядят безупречными. Но она была лишена выбора: власть нечистоплотна, и сражаться с ней в белых перчатках – политическое самоубийство. А цена вопроса слишком высока, чтобы оставаться безучастным. На кону – будущее демократии, будущее страны, будущее народа. Являющегося единственным источником власти и лишенного этой властью права выбирать свою судьбу.

Можно относиться к описанной нами аргументации по-разному. Но то, что она является безукоризненной с точки зрения европейской демократии, что она проста и логична для парламентария-европейца – безусловно. Зварич и Головатый говорили на понятном для окружающих языке, и не только потому, что делали это на английском, а не на русском, в отличие от своих соотечественников и оппонентов – Раханского, Гладия, Писаренко, Климпуша. Противники власти оперировали терминами и аргументами, которые были бы, наверное, неприемлемы для сессии ВР, но были совершенно адекватны для сессии ПАСЕ. Сторонники же власти отчего-то не чувствовали разницы между Киевом и Страсбургом. Хотя все они посещают жемчужину Эльзаса далеко не в первый раз. Гневные заявления Петра Симоненко об олигархах и националистах были бы уместны и эффективны на митинге возле станции метро «Арсенальная», но в сессионном зале ассамблеи СЕ (да не обидится на меня Петр Николаевич) они звучали нелепо, вызывая удивление, плавно переходящее в раздражение. Наглядный урок перестройки продемонстрировал Дмитрий Рогозин. По предварительной информации, известного «украинофила» вроде бы отговорили от выступления на прениях по украинскому вопросу. Но он все же взял слово и выступил против резолюции по украинскому вопросу. Но как он это сделал – не было привычного для вождя «Родины» площадного пафоса. Были ирония, взвешенность – он один выглядел гораздо убедительнее, чем все наши депутаты-«большевики» вместе взятые. Он не отработал, а исполнил свою роль. Хотя повлиять на конечное решение и не мог.

Сам факт голосования в ПАСЕ – завершающий аккорд. Решение принимается раньше и является плодом длительных переговоров всех со всеми. Как и в любом другом подвиде искусства возможного, здесь взвешивают, оценивают, меняют и выторговывают. Личные симпатии и антипатии, прошлые обиды и будущие уступки играют роль. Но отнюдь не ключевую. Субъективные факторы носят вспомогательный характер. Принципами, исповедуемыми Советом Европы, и своей репутацией ПАСЕ поступиться не может.

Абстрагируемся от эмоций, идеологических предпочтений и политических симпатий. У представителей украинской оппозиции была четко аргументированная, старательно выстроенная позиция. У представителей украинской власти такой позиции не было. Их логика, сводившаяся к тому, что у нас не все так плохо, наши провинности не столь велики, чтобы вызывать столь жесткую критику и столь суровое наказание, не была убедительной. Она отвергалась практически всяким, кто читал заявления МИД и доклады Северинсен и Вольвенд. А в ПАСЕ привыкли верить своим глазам и своим коллегам. К тому же там хорошо осведомлены, что проведение мониторинга – это отнюдь не вмешательство во внутренние дела, а обязательство, взятое на себя Украиной. Обязательство, которое мы обязаны выполнять, независимо от того, нравится ли нам лица и высказывания госпожи Ханне и госпожи Ренате, или нет.

Проект резолюции по украинскому вопросу не оставлял ни малейших сомнений – в случае одобрения этого решения по имиджу нашей страны будет нанесен чувствительный удар. Банковая это понимала и надеялась воспрепятствовать. Но, исходя из характера и тональности высказываний видных отечественных небожителей, можно было сделать невеселый вывод: власть постольку-поскольку беспокоит собственно репутация государства. Куда больше ее пугало то обстоятельство, что оппозиция (противящаяся проведению более чем сомнительной реформы) получит серьезную внешнюю поддержку.

Президент пошел в контрнаступление. И каждый шаг власти лишь приближал ее к поражению. Приведем краткий перечень наиболее очевидных глупостей. Одним из главных промахов, повторимся, стал приезд Константина Грищенко. Вместе с Константином Ивановичем в Страсбурге высадился внушительный дипломатический десант. Достаточно упомянуть лишь два имени – Александр Чалый и Юрий Сергеев, чтобы понять, какие силы были брошены на амбразуру. Брошены, чтобы стать пушечным мясом. Профессиональное мастерство упомянутых граждан, их связи и возможности сомнений не вызывали. Но в этой ситуации их потенциал был бесполезен. Появление на сессии главы того самого МИДа, заявление которого так сильно задело ПАСЕ, не снижало, а повышало шансы прохождения уничтожительной для Украины резолюции. Что бы и как ни говорил Грищенко, сам факт его появления был дополнительным раздражителем.

И еще один нюанс. Украинский вопрос рассматривался последним. Как правило, в таких случаях в сессионном зале ПАСЕ остаются только самые стойкие. Накануне обсуждения практически все сходились во мнении – резолюция, предложенная мониторинговым комитетом, пройдет почти наверняка. Против – очевидное меньшинство делегатов. А потому завалить решение могут только в одном случае: если к вечеру 29 января это самое меньшинство останется в большинстве – редкий депутат досидит до 9 часов вечера. Украинские противники резолюции имели шанс, которого они сами себя лишили. Прибытие министра иностранных дел в частности и представительный характер нашей делегации в целом автоматически повышали статус рассматриваемого вопроса. И служили дополнительным стимулом засидеться в зале допоздна. Тем более что на улице было промозгло и сыро.

Следующая ошибка – изменение формулировки, внесенной в повестку дня. Тема изначально анонсировалась как конституционный кризис. Украинские депутаты («большевики» и коммунисты) абсолютно справедливо возмутились некорректностью определения – в Украине есть действующая Конституция. И предложили сменить слово «конституционный» на «политический» или «парламентский». В ПАСЕ несколько удивились, ибо термин «конституционный» означал более узкую сферу, чем термин «политический». Хотите «политический»? На здоровье! Победа оказалась пирровой. Ибо участники прений получили полное моральное и юридическое право говорить не только о формах и методах проведения конституционной реформы, но и о выборах в Мукачево, и о решении КС по поводу третьего срока Президента, и о нежелании Леонида Даниловича провести ротацию членов ЦИК. Власть сама загнала себя в ловушку: не инициируй она руками и устами «переформатирование» темы обсуждения — и вполне возможно она смогла бы добиться исключения из окончательного текста некоторых обидных для себя формулировок. Именовать кризис исключительно «парламентским» в ПАСЕ отказались наотрез – именно в силу наличия мукачевской проблемы, неясной ситуации вокруг Центризбиркома и угрозы третьего победоносного похода Леонида Даниловича.

По словам Головатого и Зварича, поспешность власти с проведением конституционной реформы и решение КС по делу «о третьем сроке» многие члены ПАСЕ склонны рассматривать в связке. И в связке этой видят угрозу украинской демократии. Потому что:

– нет ничего дурного в переходе к парламентской форме избрания Президента, но не усматривают ничего хорошего в том, что подобное новшество решено внедрить в самый канун президентских выборов;

– полагают, что выдвижение Леонида Кучмы на третий срок возможно, в связи с чем весьма скептически оценивают возможность скорых и глубинных демократических преобразований в нашем государстве;

– не исключают того, что украинский парламент будет избирать украинского президента уже в 2004 году. И обеспокоены тем, что большинство в этом парламенте, по их мнению, выглядит не вполне самостоятельным с политической точки зрения, а следовательно, сомневаются в прозрачности и демократичности возможного выбора депутатов. (Масло в огонь неожиданно подлил Петр Симоненко, заявивший в самый неподходящий для своих временных союзников-«большевиков» момент, что покупка мнения парламентария в Украине является привычным явлением, и во время утверждения премьера за депутатский голос платили до 400 тысяч долларов);

– считают внутренним делом Украины определение формы и порядка демократических выборов. Но своим долгом полагают осуществление контроля за соблюдением демократии в стране, добровольно вступившей в европейскую семью и взявшей на себя в связи с этим вполне четкие обязательства.

Посему в кулуарах неоднократно поднимался вопрос о введении в Украине института постоянного представителя мониторингового комитета ПАСЕ. По словам Адама Мартынюка, этот вопрос решен в принципе, но есть одна загвоздка – отсутствие у ПАСЕ необходимых для этого средств. По версии же Романа Зварича, вопрос об отправке в Украину постпредставителя просто отложен до поры до времени, поскольку предстоит определить процедурные детали: кто именно поедет, насколько и когда.

Но вернемся к нашему реестру. Итак, глупость номер три – «пытка Раханским», учиненная нашими депутатами-противниками резолюции Ренате Вольвенд за день до голосования. Изучив проект резолюции, порученцы Банковой сформулировали три десятка поправок, и вечером 28 января попытались убедить госпожу докладчицу в необходимости их принятия. Участники разговора позже рассказывали, что уже на двадцатой минуте диалога было ясно, что это – сизифов труд. Отдадим должное сообразительности Александра Карпова, ранее других осознавшего бесполезность занятия и покинувшего коллег едва ли не в самом начале разговора. Остальные продолжали упорствовать, и (по свидетельствам очевидцев) более трех часов методично обрабатывали маленькую, но гордую жительницу маленького, но гордого Лихтенштейна, доведя ее практически до полного изнеможения. И, судя по всему, отбив остатки гипотетического желания идти на уступки.

Особый изыск этому весьма сомнительному, с точки зрения перспективности, мероприятию придавал тот факт, что главным лицом действа был неутомимый Раханский. Можно только позавидовать спортивной форме, в которой находится 64-летний Анатолий Варфоломеевич. Но в Страсбурге его кипучая энергия и неиссякаемый напор использовались явно не по назначению. Депутат-«трудовик» был не только главным оппонентом Вольвенд, он еще и озвучивал большинство поправок непосредственно в зале ПАСЕ. Никого не хочется обижать, но даже с учетом внушительного евроопыта Раханского (он заседает в ПАСЕ с 1996-го) худшей кандидатуры для исполнения роли центра нападения в разношерстной команде кучмистов нельзя было подобрать. Глядя на реакцию членов ассамблеи во время очередного его выступления, ловил себя на мысли: многим евроколлегам Раханского уже все равно, что он говорит. Создавалось впечатление, что они готовы голосовать против, подсознательно реагируя на тональность и выражение лица выступающего.

Мелочь? Возможно. Но из таких мелочей, собственно, и должны были соткать камуфляж, которым власть пыталась замаскировать наши грехи. А в материи зияли дыры.

Количество поправок, предлагаемых частью украинской делегации к проекту резолюции, могло вызвать недоумение. Но, с другой стороны, это могло выглядеть как часть тонкой игры. К такой игре наша депутация прибегала, к примеру, в 2001-м, когда вопрос о ситуации в Украине ставился столь же жестко. Тогда количество замечаний к тексту решения было столь же велико. Роман Зварич три года назад тщательно имитировал борьбу за каждую из них, чтобы затем в нужный момент отказаться от большинства правок ради внесения одной, существенно смягчившей смысл документа.

Но в этот раз все выглядело иначе: поправки достаточно бестолково формулировались и столь же бестолково лоббировались. Себе в актив защитники отечественной конституционной реформы могут записать только один значимый успех — изъятие из текста резолюции 7 весьма жесткого параграфа, в котором, в частности, отмечалось: «ПАСЕ считает, что истинным мотивом недавних попыток провести политическую реформу, приведших к парламентскому кризису, является желание власти подавить возможность появления политической альтернативы, которая осуществляла бы власть в Украине». Вопрос о вымарывании этого фрагмента из текста резолюции был решен еще накануне обсуждения украинского вопроса. Это стало возможным (насколько можно судить) во многом благодаря дипломатическим усилиям представителей российской делегации, поддержанным членами некоторых других постсоветских депутаций.

Во время сессии большевикам, поддерживаемым коммунистами, не удалось провести ни одной принципиальной поправки. В лучшем случае уточнялись некоторые формулировки, не влиявшие на смысл документа. Добиться изъятия из текста упоминания о возможном исключении Украины из СЕ не удалось. 46 голосами «за» (при 13 «против») ассамблея одобрила текст резолюции, согласно которому ПАСЕ

— пообещала и впредь пристально следить за развитием демократии в Украине;

— обратилась к генсеку Совета Европы с просьбой немедленно назначить спецпредставителя СЕ в Украине;

— посоветовала Президенту Украины безотлагательно подать в парламент свои предложения относительно кандидатур новых членов ЦИК;

— оценила момент, избранный для обсуждения конституционной реформы как несвоевременный;

— выразила сожаление по поводу игнорирования мнения Венецианской комиссии, а также по поводу реакции украинских властей (включая Президента и МИД) на деятельность представителей мониторингового комитета, оцененной как «вмешательство во внутренние дела»;

— отметила нелегитимный характер голосования украинских депутатов за проект №4105;

— высказала озабоченность по поводу недавних выборов мэра Мукачево и в связи с будущими президентскими выборами, не исключив того, что они могут быть «не в полной мере свободными, открытыми и прозрачными».

Резюме: «Если будут осуществлены дальнейшие попытки продвижения политической реформы, предполагающие попытки изменения Конституции способом, не предусмотренным законодательством и неконституционными средствами, или если Украина не сможет гарантировать своим гражданам свободных и честных выборов 31 октября 2004 года, ПАСЕ может поставить под вопрос мандат украинской делегации и принять решение о направлении в комитет министров запроса относительно приостановления членства Украины в Совете Европы».

Далеко не все формулировки, изложенные в резолюции, с моей, глубоко субъективной точки зрения, выглядят абсолютно безупречными. Готов оспаривать правомерность отдельных предложений, слов и букв, но дух документа, безусловно, разделяю. Ибо большинство вежливо сформулированных обвинений, к великой нашей печали, правда.

Адам Мартынюк незадолго до рассмотрения вопроса посетовал, что, дескать, представителям развитых демократий трудно уразуметь, что в нашей стране, при нашем уровне демократии, нашей судебной системе пожизненное избрание судей еще не гарантирует их полной независимости. Согласен. Но согласен и с тем, что если не сделать этого, то судьи никогда не станут независимыми. Не спорю и с тем, что уровень развития демократии в нашем государстве оставляет желать много лучшего. Однако убежден, что построить можно только тогда, когда строительство осуществляется как таковое. Должны ли представители ПАСЕ учитывать специфику конкретной страны? Должны, и пытаются в меру сил. Но определяющими для них являются общепринятые правила, которые мы пообещали исполнять.

После того как в зале были отклонены три первые поправки к проекту резолюции по украинскому вопросу, Константин Грищенко покинул зал. Ушел, чтобы снова вернуться с характерной для страсбургской командировки маской ироничной отстраненности на лице. Но на время недолгого пребывания в опустевших кулуарах он позволил себе на некоторое время сбросить ее. И в это мгновение у него был вид проигравшего.

И все же, думается, глава МИД перенес легко прогнозируемое фиаско намного легче, чем тот, кто послал его в Страсбург. Его и многих других. Печально было наблюдать за тем, как Александр Чалый и его тезка Задорожний нечеловеческим усилием воли стараются стереть со своих лиц выражение неловкости и досады. В отличие от Бориса Олийныка, который, кажется, и не пытался этого делать.

Президент, безусловно, проиграл. Особенно в том случае, если правы пессимисты, полагающие, что решение Конституционного суда по «делу о третьем сроке» и спешное проталкивание законопроекта №4105 — лишь фрагменты грандиозного иезуитского плана. Если это так, то осуществить данный план Леониду Даниловичу после появления резолюции ПАСЕ (а следом за ней и заявления ЕС) будет сложнее.

Выиграла ли оппозиция? Думаю, что говорить о чьем бы то ни было выигрыше некорректно. Проиграла ли страна? Скорее, нет.

Хотя осадок от увиденного и услышанного все равно остался. В конце концов неприятно думать о том, что у кого-то при слове «Украина» может возникать такая ассоциация — «страна, которую дважды чуть не выгнали из Совета Европы»…