Именно Минюст и никто больше отвечает согласно закону за экспертное обеспечение правосудия. Но именно экспертная составляющая в деле «Роттердам+» — самая слабая и не позволяет поставить точку в этом деле, хотя должна бы. Именно значительное количество разных экспертиз с противоречивыми результатами обеспечили возможность прокуратуре закрыть дело и умыть руки, искусно переложив ответственность за качество доказательств на суд. И сейчас в Высшем антикоррупционном суде в разгаре слушания о возобновлении дела «Роттердам+», и тема экспертиз на них — основная. Но инструмент, который должен был бы внести ясность в процесс, наоборот, его отягощает.
В деле «Роттердам+» было несколько экспертиз: одни эксперты считают, что вопрос убытков в деле должен решать суд; другие — что убытки установить невозможно; третьи — «не подтверждают» выводы и первых, и вторых, хотя вообще не должны задаваться такими вопросами; четвертые — признали и объяснили убытки, но прокурор закрыл дело еще до окончания экспертизы, посчитав, что поиск новых доказательств в деле невозможен, так как предыдущие эксперты во мнениях не сошлись. И нет, проблема не в данном конкретном кейсе, она институциональная и должна быть решена, если мы действительно хотим обеспечения правосудия, а не игр в пользу той или иной стороны процесса.
Тот массив рыночных отношений, которые затрагивает дело «Роттердам+», претендует, соответственно, на целый массив экспертных компетенций. По крайней мере в постановке расследователей. Причем это касается и специфической сферы ценообразования на организованных/регулируемых рынках, и темы убытков, которая затрагивает пока мало изученную судебными экспертами плоскость макроэкономического влияния и последствий. Отдельная история — это наличие инструментальных возможностей проведения исследований и сведения всего этого пласта информации в процессуальный формат. Увы, посягать на осмысление такого пласта макроэкономических вопросов нынешние судебные эксперты не могут. А детективы вынуждены искать товары-субституты, «подпирать» заключения экспертов мнениями специалистов, чтобы обеспечить хоть какие-нибудь релевантные доказательства. Разумеется, ходы расследователей с воссозданием в уголовном процессе «специалистами» картины нанесения возможных убытков и были бы хороши, ну скажем так, для середины 1990-х, но не сейчас. Сегодня нужны более, так сказать, креативные решения.
В целом судебная экономическая экспертиза в Украине охватывает многие направления: от подсчета зарплаты до недостачи лука и петрушки на овощебазах. Но пора откровенно признать, что в эпоху развития технологий, когда подходы к методике проведения экспертиз регулярно и иногда безнадежно устаревают, действующая система экспертного обеспечения не справляется с задачами. Экономические реалии также меняются со скоростью, превышающей самые оптимистические/пессимистические сценарии вчерашних прогнозов.
Институт проведения судебных экспертиз в Украине создан так, что при всем желании исполнителей (которого, конечно, нет) не успевает реагировать на эти процессы.
Экономическая же экспертиза любых связанных с организованными рынками отношений и вовсе является сугубо специфическим экспертным исследованием. Ну должна была бы являться. Зачастую, точнее даже, как правило, такое исследование должно проводиться с использованием соответствующего программного обеспечения.
Методология работы с объектом исследования должна учитывать специфику исследуемых отношений. Нельзя на основе зарегистрированной 20 лет назад методики, уходящей корнями и ментально в постсовковую экономику, основывать любые суждения, которые касаются ценообразования, связанного с работой организованных/регулируемых рынков, макроэкономических выкладок, сброшенных в одну кучу с уже микроэкономическими категориями спроса и предложения. На самом деле и такой методики нет, так как вопрос слишком специфический.
Методологическое обеспечение экономической экспертизы в Украине сегодня — это попытка строить рыночную экономику по заветам Карла Маркса. Это та самая инструкция по управлению действующим реактором Чернобыльской АЭС, не содержащая регламента на нештатный случай, наличие которого просто не предвидел академик Александров.
Экономика же — это наука, которая пребывает в постоянном и динамическом развитии, инструментарий и методологическая и теоретическая база которой совершенствуются. Судебная экспертиза не может это не учитывать в своем инструментарии. Судебная же экспертиза в Украине — это в принципе свод доисторических, из прошлого века, иногда просто маразматических инструкций, зачастую напечатанных на пишущей машинке, а возможно, отредактированных с новыми датами.
Теперь представим, какая задача стоит перед любым судебным экспертом, привлеченным хоть защитой, хоть обвинением. Эти эксперты обязаны действовать в соответствии с инструкцией (Инструкция о назначении и проведении судебных экспертиз и экспертных исследований, утвержденная приказом Минюста от 08.10.1998 №53/5 в редакции приказа Минюста №1950/5 от 26.12.2012). Инструкция же предписывает применять соответствующие методы и в том числе использовать действующие республиканские стандарты бывшей УССР и государственные классификаторы, отраслевые стандарты и технические условия бывшего СССР. Уже смешно, не так ли?
Ну хорошо, а если нет методики? Методику создает Научно-исследовательский институт судебных экспертиз и утверждает после апробации Минюст. После апробации и рецензии она может быть зарегистрирована в реестре, который ведет Минюст. А может и не быть. Причем в этой маргинализированной клоунаде заняты институты, ученые советы, координационные советы и советчики. Результат все равно отрицательный. Вам же не подойдет для уголовного суда выпущенная в 2002 году Методика проведения судебно-экономических экспертиз при рассмотрении в хозяйственных судах дел, связанных с вопросами ценообразования? А другой там нет. Кстати, в реестре только названия. Суть, как и водится, в цифровизированной реальности государства в смартфоне — «засекреченные» методики только на бумаге и в отдельных кабинетных сейфах.
В любом случае разрабатывать новую методику — это годы. Создано все для того, чтобы никогда экспертиза не стала утилитарной и полезной. Зато все для того, чтобы Минюст был занят «работой». Он создает советы, советников, аккредитует и финансирует институты, их сметы, обучает (чему?) экспертов, раздает им лицензии, надзирает за всем этим.
Ну хорошо, допустим, мы дождались этого счастливого момента, и методика прошла апробацию в научном учреждении. Решающее слово за координационным советом Минюста. Но неужели такой координационный совет — это мегамозг, обладающий всеми компетенциями по всем экспертным направлениям? Увы, как это ни смешно, но иногда да! А пока методика будет создана таким нелепейшим образом, сроки досудебного следствия выйдут. От начала до конца — полная профанация. Допустим, чудо произошло, и методика возникла. Кто те эксперты из имеющих лицензии, которые обладают опытом проведения подобных экспертиз? Такие вообще есть? И как можно основывать экспертизу специализированного кейса white-collar crime на доисторической методологической базе, произведенной совковым мышлением?
Сегодня система экспертного обеспечения в Украине является не просто закостенелым постсовковым мутантом, а абсолютным симулякром, тормозящим развитие состязательного судебного процесса в Украине. Все же давайте хотя бы приблизительно соизмерять, где пишутся инструкции, а где Роттердамская биржа.
Система экспертного обеспечения в Украине полностью игнорирует наличие фактических знаний, навыков и умений, опыта и реальной специализации эксперта, его узкопрофильность в противовес наличию лицензии. Так, сегодня даже среди определенных Законом «О судебной экспертизе» гарантий правильности экспертного заключения вы не найдете обязательность наличия подтвержденных компетенций эксперта. А экспертом в уголовном производстве является лицо, которое владеет научными, техническими или другими специальными знаниями (статья 69 УПК Украины). О компетенциях — ни слова. Но, простите, знания устаревают, а компетенция — это существующая в настоящем способность решать определенный класс задач. Также зачастую полностью игнорируется наличие специального инструментария для производства умозаключений комплексного характера с анализом, синтезом и использованием количественных данных. А следуя логике и предписаниям действующего законодательства, да и просто опираясь на здравый смысл, любая экспертиза должна основываться исключительно на релевантной методологической базе. В Украине — еще и зарегистрированной и прошедшей апробацию.
Теперь давайте представим, насколько частным является случай, рассматриваемый сегодня ВАКС? Кто-то возразит, мол, институты же научно-исследовательские, вот и исследуют конкретный вопрос! Ну хорошо, покажите хотя бы одно исследование из этих институтов, касающееся работы рынков капиталов и организованных/регулируемых товарных рынков? Подскажите, пожалуйста, если кто-то слышал и знает, сколько конкретно научных трудов, монографий, да хоть бы публицистических текстов на эту специальную тему опубликовано экспертами этих институтов? Лицензия не может указывать на компетенцию, так как экзаменационные вопросы для экспертов не содержат требований к этим узким компетенциям! С другой стороны, те реальные, не «с лицензиями», эксперты, которые на самом деле понимают, о чем идет речь, и которые могли бы проводить реальную, а не бутафорскую экспертизу, в принципе, институционально не могут быть даже допущены в процесс в качестве эксперта.
Выход, как всегда, есть. Он, конечно, будет противоречить логике Минюста и состоит в приведении правил проведения экспертиз в соответствие со смыслом уголовного процесса. Во-первых, Минюст должен разблокировать процесс аккредитации методик проведения экспертиз, подать законодательные изменения для допуска в процесс в качестве экспертов по принципу ad hoc лиц, доказавших суду возможность быть экспертом в конкретном вопросе. Во-вторых, уровень и статус эксперта в необходимых случаях законодательно должен определяться только его опытом в конкретном вопросе и доказываться суду в каждом отдельном случае. Экспертиза должна осуществляться на принципах состязательности, с обязательными перекрестными допросами всех экспертов. И доказательной же аргументацией выводов в суде. В-третьих, нужно законодательно закрепить право эксперта разрабатывать самостоятельно методику проведения экспертизы под каждый конкретный случай с учетом ее особенностей. И в состязательном судебном процессе она должна быть защищена экспертом так же, как и выводы самой экспертизы.
Все статьи Александра Кошевого читайте по ссылке.