Весной, после выхода нашего текста о том, как экспортеры продают зерно за бесценок, да еще и не возвращают деньги в страну, состоялся интересный разговор между одним членом правительства и одним небезразличным экспертом. Последний буквально в руки чиновнику вложил инструментарий, необходимый для наведения порядка в экспортной сфере. Тот даже не поблагодарил. Нет, говорит, вы что, мы экспортеров трогать не можем.
Когда объем невозвращенной в Украину валютной выручки достиг 8 млрд долл. (или 20% имеющихся у нас сейчас валютных резервов), уверенность в стабильной финансовой поддержке партнеров уменьшилась, а проблем во внешней торговле стало больше, выяснилось, что экспортеров не просто можно, а нужно трогать, причем за все места сразу.
Первыми шум подняли бизнес-ассоциации: якобы Кабинет министров планирует усилить контроль именно над деятельностью экспортеров агросырья. Судя по подробностям, это уже точно не слухи.
Во-первых, в правительстве хотят брать агроэкпортеров на учет в Государственном аграрном реестре. Причем только, кто работал до 23 февраля 2022-го и не имеет долгов по возврату валютной выручки. Во-вторых, привязать к возврату валютной выручки возмещение НДС и возможность закрыть счета. В-третьих, сократить срок возврата валютной выручки с 180 до 90 дней.
Конечно же, ни одно из этих предложений не из инструментария, предложенного весной упомянутому чиновнику. Так что ни одно из них не решит проблему ни с валютной выручкой, ни с «черным» зернотрейдингом. А правительство вместо тонких настроек системы внешней торговли решило просто бить по ней кувалдой. Традиционно пострадает в первую очередь белый бизнес, потому что все оттенки от сероватого до черного в курсе, что пятилетнюю ОООшку без долгов можно даже на ОLX купить, и будет стоить она всего 6–8 тыс. грн.
Поскольку речь идет о дискреционных ограничениях для конкретной отрасли, собственноручно принять их Нацбанк не может — ждет правительственное решение. Кабмин колеблется, потому что еще ничего не сделал, а уже получил на орехи от всех возможных бизнес-ассоциаций и экспертов. И это только публичное землетрясение, за которым уже несется непубличное цунами от агролобби, собственников и остальных небезразличных. В конце концов, не удивлюсь, если все закончится увеличением срока возврата валюты и публичными извинениями.
Можно ли иначе решить проблемы? Вполне. И для начала надо их признать: не только «черные» экспортеры с налом в мешках наша проблема. Странные рыночные практики есть и в деятельности уверенных середняков, и у крупных белых экспортеров, да и у работающих здесь международных трейдеров. И странность эта — производная государственной политики во внешней торговле. Точнее, ее тотального отсутствия.
Имея целое отраслевое министерство, да еще и целого торгового представителя вдобавок, все, что делает правительство, реагируя на регулярные кризисы, —ждет, пока само пройдет. То ли демпинг при экспорте зерновых, то ли нарушение нами условий транзита через страны Евросоюза, то ли продажа зерна за наличный расчет, то ли невозврат валютной выручки — как-то оно будет.
Это «как-то» мы и имеем.
По итогам августа 2023 года, из Украины на внешние рынки было поставлено 1,2 млн тонн пшеницы. В пятерку крупнейших импортеров традиционно вошел Египет, куда поехали 17% от общего объема зерна, или 204 тыс. тонн. Египет — один из крупнейших покупателей пшеницы в мире и многолетний ключевой импортер нашего зерна, но в августе (и не только в августе) туда не было ни одной прямой поставки. Все эти 204 тыс. тонн ехали в Египет через посредников, которых по меньшей мере полтора десятка.
Так, может, наши торговые представители и профильные министерства хотя призадумаются, а как так получилось, что, имея огромный рынок в сто миллионов населения с культом хлеба и государственной программой его закупок, Украина до сих пор не заключила с ним прямые контракты? А значит, деньги за это зерно идут в Гонконг, Китай, Швейцарию и на Сейшельские Острова. Да и цены на это зерно ну очень уж странные. Потому что через Швейцарию пшеницу продавали египтянам по 182 долл./тонна при глобальной средней цене 241 долл. И этот дисконт в 30% не огорчает, когда видишь, что в это же время через Китай в Египет нашу пшеницу поставляли по цене 55 долл./тонна.
И это тоже вопрос к уважаемым членам правительства: почему «Нибулону», который и является основным египетским поставщиком, не удобнее работать по прямым контрактам? Какие же такие условия работы созданы для стратегически важной компании, что она предпочитает держать деньги подальше от Украины? Не хотим ли мы решить стратегические проблемы во внешней торговле, от защиты инвесторов до валютного регулирования, чтобы не только валютную выручку увеличить? Для начала, например, могли бы разобраться с ценами, которые, собственно, объемы этой выручки и определяют.
Вот еще несколько показательных сравнений из этих же августовских продаж в Египет (условия поставок одинаковы, объемы сопоставимы). Поставка пшеницы через Гонконг — цена 80 долл./тонна, а через Великобританию — уже 205 долл. Или, к примеру, поставка кукурузы в тот же Египет: снова через Гонконг цена тонны получается 70 долл., а через США — 200 долл. И это не какая-то египетская специфика. В целом, если украинский экспортер везет товар через «приличную» страну с требованиями, регуляциями и образцовым контролем, то и цена будет по крайней мере такой, чтобы глаза у таможенников из орбит не вылезали. Но если товар едет через условные Сейшельские Острова, то границ у дисконта нет, можно и по 70, и по 50.
Так, августовская средняя цена украинской кукурузы, которую продавали через Италию, составила 222 долл./тонна, через Нидерланды — 202 долл., через Швейцарию — 183 долл., а вот через Гонконг — всего 84 долл. за тонну. Понятно, что и объемы валютной выручки будут больше там, где цена продажи выше. Так, может быть, нужно все же навести порядок и с ценами, и с юрисдикциями, работа через которые позволяет подозрительный демпинг?
Еще в начале этого года законодательно было предусмотрено право правительства вводить так называемый режим экспортного обеспечения, то есть спецрежим экспорта отдельных товаров — от конкретных требований к экспортеру вплоть до расчетов лимитов, начисления НДС и, собственно, объемов возврата валютной выручки. В частности, закон обязывал Кабинет министров определить минимальные экспортные цены на товары, в отношении которых вводится этот режим. Вроде бы и найдено решение, но за год режим экспортного обеспечения не заработал.
Зато подготовили новый законопроект №10168, где также появляется минимальная экспортная цена (теперь ее должно определять Министерство аграрной политики и продовольствия Украины). Если договорная цена будет меньше минимальной, то это согласно проекту является основанием для отказа в таможенном оформлении поставки. Замечу еще раз, прошел почти год. И это опять-таки пока только проект, судьба которого непонятна, потому что подало его не правительство, а депутаты из налогового комитета парламента. А они, кстати, уже успокоили бизнес, что без согласования проекта с игроками рынка никаких изменений предлагать не будут. А у игроков, как видим, очень разные взгляды на ситуацию, и те, кто продает зерновые со скидкой в 50–60%, уверена, еще сразятся за свои права.
При этом принятие анонсированных точечных ограничений в полной мере ощутят только белые экспортеры. Те, кто уже и так работает через нормальные юрисдикции, продает по приемлемым ценам и выполняет требования как внутренней, так и внешних юрисдикций.
Те же, кто покупает за наличный расчет на фирмы-однодневки, продает через какие-то острова за бесценок, а потом сами же себе перепродают и уже сбывают за нормальные деньги, да еще и успевают закрыться, не дождавшись срока возврата валюты в страну, продолжат так работать. Им вообще все равно, каким будет срок возврата валютной выручки, они и не планировали его соблюдать. А рынок существующих ОООшек без долгов огромен. Да и контролирующие органы подходы к себе всегда держат открытыми настежь.
Конечно, «Нибулон» переживет, он здесь всех переживет. А другие? За последние годы экспортный рынок зерновых изменился — это не только глобальные трейдеры и местные тяжеловесы, там есть и средние компании с нормальными практиками, и совсем мелкие, но блестяще белые.
Правительству следовало бы делать все для того, чтобы поддерживать этот абсолютно правильный вектор развития сектора, подращивать локальный бизнес, создавая для него здоровые, а главное, конкурентные условия работы. И это не какие-то абстракции, это планомерная многовекторная работа с рынками, на которые мы продаем продукцию, с трейдерами, с крупными игроками, с финансовым регулятором, с контролирующими органами, наконец. Но это, соглашусь, не вписывается в подход «как-то оно будет».