Отношения Украины с МВФ вновь охладели. Украинская экономика в кризисе, государственный бюджет в этом году предусматривает дефицит в 8% ВВП, а проект бюджета на следующий год — в 6%. Мы вошли в зону турбулентности и пока не видим четкого плана выхода. Не удивительно, что в ZN.UA накопилось множество вопросов к Национальному банку — двигателю макроэкономической стабильности государства. С его главой Кириллом Шевченко мы обсудили много вопросов: о сотрудничестве с нашими международными партнерами, о сбалансированности проекта госбюджета в следующем году, о развитии банковского сектора и кредитовании, а главное, о способности Украины пройти эту зону турбулентности с минимальными потерями.
— Кирилл Евгеньевич, начнем с того, как долго вы планируете возглавлять НБУ, учитывая, что первый помощник президента при обсуждении кандидатуры следующего премьера назвал именно вашу фамилию?
— Скажу откровенно, вам удалось меня удивить. Но я не политик, даже несмотря на эту должность. Я — профессиональный банкир. О возможном премьерстве впервые слышу. То дело, которым занимаюсь сейчас, — это мое, я это умею, у меня есть соответствующий опыт. Я 26 лет отдал банковскому делу и понимаю, как работает эта сфера, но это вовсе не означает, что я разбираюсь во всех вопросах хозяйства и готов к такому уровню ответственности, как премьерство. Верховная Рада назначила меня на семь лет и я планирую оставаться главой НБУ весь этот срок.
— Тогда макроэкономическая стабильность останется вашей сферой ответственности и в дальнейшем. Какие риски для экономики нынешнего и следующего года видит НБУ? Есть ли угрозы для финансовой системы?
— Самый большой риск на сегодняшний день, по нашему мнению, — обострение пандемии. Понятно, что это вызов не только для Украины, но и для всего мира. Но состояние нашей экономики в значительной степени зависит именно от того, как будет распространяться пандемия. Поэтому для НБУ, как и для любого института, сейчас важно, как страна справится с эпидемией и как с ней справится медицинская система прежде всего. Потому что от того, ждать нам адаптивного карантина или локдауна, существенным образом зависит, как будет развиваться наша экономика.
Сейчас ситуация в финансовой системе довольно неплохая. Банковский сектор работает стабильно и прибыльно. Мы видим некоторое снижение доходности банков. Но это вполне понятно и связано исключительно со снижением деловой активности и спроса на банковские услуги, например, на кредитование. Но на рост заболеваемости Соvid-19 как в мире, так и в Украине мы смотрим с обеспокоенностью.
Также как вызов и определенный риск мы воспринимаем некоторые потенциальные судебные решения по тем делам, которые рассматриваются в Конституционном суде и непосредственно касаются банковского сектора: представление о конституционности закона о системе гарантирования вкладов физлиц и так называемого «банковского» закона. И это также значительный риск с учетом того, что наша судебная система может время от времени удивлять, а решение по этим двум производствам могут оказать негативное влияние на работу сектора.
— А проект государственного бюджета на следующий год, по мнению НБУ, является риском? Сбалансирован ли он?
— Понятно, что для НБУ и финансовой стабильности как сам государственный бюджет, так и его выполнение имеют большое значение. Пока рано говорить о сбалансированности или несбалансированности бюджета в следующем году. Сейчас продолжаются обсуждения наших партнеров в МВФ с Минфином и Минэкономразвития вокруг нескольких ключевых бюджетных показателей. В частности, об уровне доходов, размере дефицита бюджета и его финансировании. Мы понимаем, что в среднесрочной перспективе желательно было бы сузить дефицит бюджета до 2–3% от ВВП, но в нынешних условиях, когда экономика страдает от кризиса, это очень трудно.
Также один из дискуссионных на сегодняшний день вопросов, насколько я знаю, этот вопрос расходов госбюджета из Фонда борьбы с COVID-19.
— А вопрос инфляции?
— Проект бюджета Минфин разрабатывает на базе показателей Минэкономразвития. И у нас с ними на самом деле разные инфляционные прогнозы, но в этом году они действительно значительно сблизились. Потому что предыдущий бюджет учитывал инфляцию в 11%, хотя реальная составляла 2,5%. На следующий год они заложили инфляцию в 7,3%. Понятно, что наш индикатив все еще другой — это 5 (+/-1)%. Но, на мой взгляд, инфляционные прогнозы НБУ и правительства и не должны совпадать.
— Если оправдаются ожидания Минэкономразвития, и инфляция выйдет за пределы индикатива НБУ, вернется ли регулятор к более жесткой монетарной политике?
— Сейчас у нас двунаправленная стратегия. В случае если коронакризис будет оказывать существенное влияние на экономику и мы будем видеть, что темпы экономического роста ощутимо снижаются, НБУ может принять решение о дальнейшем снижении учетной ставки, чтобы дать экономике дополнительные стимулы для преодоления тяжелых времен. Если же мы увидим, что экономика заработала, существенно восстановился потребительский спрос и у бизнеса есть определенные инфляционные ожидания, НБУ оставляет за собой право двигаться в другом направлении и повышать учетную ставку. Сейчас мы наблюдаем за ситуацией и те или иные инструменты нашей монетарной политики будем применять в зависимости от того, как будет развиваться экономика.
— В этом году у нас было такое падение, что на фоне этой низкой сравнительной базы любой показатель будет расти.
— Будем смотреть на инфляцию. До конца года, по нашим оценкам, экономика сократится приблизительно на 6%. А вот по поводу роста в следующем году есть несколько прогнозов: НБУ, правительства, МВФ. Поэтому посмотрим на какие-то консенсусные данные и фактический уровень инфляции. У нас еще нет официальной статистики, но, по нашим оценкам, уровень инфляции почти не изменился в годовом измерении.
— Повышение минимальной заработной платы существенно повлияет на инфляцию в следующем году?
— Мы не ожидаем, что этот фактор будет оказывать очень серьезное влияние. Безусловно, повышение МЗП несколько ускорит инфляцию. Но в нынешних условиях не следует оценивать это влияние как критическое. Кроме того, надо учитывать и другие факторы, такие как цены на энергоносители, цены на нашу сырьевую продукцию, ожидание урожая. Все это так или иначе будет влиять на инфляцию. Мы видели восстановление потребительского спроса в июле, но это в большей степени был отложенный «карантинный» спрос. То есть ситуация может меняться, надо следить за развитием пандемии. Ближе к концу октября мы в очередной раз будем пересматривать ключевую ставку согласно нашим среднесрочным прогнозам и нашему видению того, как будет развиваться экономика в дальнейшем.
— Какой будет курсовая политика НБУ, будет ли регулятор учитывать темпы наполнения госбюджета, будет ли придерживаться свободного курсообразования?
— Курсовая политика не зависит от выполнения госбюджета.
— Да, но несоответствие заложенного в бюджет курса реальному сокращает в моменты ревальвации поступления таможенных сборов и «импортного» НДС. И длительное время одной из главных претензий к НБУ было обвинение в том, что «курс не такой».
— К НБУ много претензий. Мы не печатаем деньги, не регулируем курс, не раздаем кредиты. Но у нас есть четкая политика, которой мы придерживаемся. Относительно курса это политика гибкого курсообразования. И единственный фактор, от которого зависит курс в Украине, — это баланс спроса и предложения. НБУ с начала сентября потратил из резервов более 200 миллионов долларов для сглаживания курсовых колебаний на валютном рынке. Есть несколько причин, почему спрос увеличился. В частности, мы видели оживление со стороны импортеров. Плюс еще одна объективная причина – Минфин осуществлял погашение облигаций нерезидентов. Поэтому мы не имеем никаких «курсовых» целей, курс полностью зависит от ситуации на рынке в определенный промежуток времени.
Мы ожидаем увеличения валютных поступлений от экспортеров в ближайшие месяцы. У аграриев сейчас началась активная фаза экспорта урожаев. То есть предложение валюты вероятно возрастет. Но независимо от того, куда будет двигаться курс, мы не будем ломать рыночный тренд и продолжим сглаживать только чрезмерные курсовые колебания, если это потребуется. Подстраивать нашу курсовую политику к бюджетным показателям не планируем. Важнее, чтобы сам бюджет был сбалансированным и реалистичным.
— Есть опасения, что в этом году Украина не получит не только второй, но и третий транш по действующей программе. Учитывает ли НБУ этот риск и его последствия, в частности, для выполнения текущего госбюджета и бюджета следующего года?
— Вопрос действительно серьезный и очень беспокоит Национальный банк. Со стороны НБУ нет ни одного невыполненного обязательства перед МВФ. Мы немало сделали. Например, приняли трехлетние планы сокращения «токсичных» кредитов в госбанках на Совете финстабильности, и за последние два месяца уровень этих кредитов в госбанках уже существенно сократился. НБУ совместно с Верховной Радой осталось выполнить один структурный показатель – внести изменения в закон о банках и банковской деятельности, но и здесь мы уже на финальной стадии выполнения. Дискуссия по проекту бюджета на следующий год продолжается и консенсус будет достигнут. Но есть определенные беспокойства относительно антикоррупционной политики. Эти вопросы лежат за пределами мандата НБУ. На самом деле сейчас для нас важно не количество траншей, а сам факт продолжения плодотворного сотрудничества. МВФ – это не про деньги, это о доверии. И я надеюсь, что украинская сторона сделает все возможное для того, чтобы до конца года финансирование со стороны МВФ возобновилось.
И, конечно, мы с нетерпением ждем финальной версии бюджета следующего года.
— Опыт говорит о том, что ко второму чтению проект госбюджета, скорее, ухудшается.
— У нас есть ожидания, что в этом году ситуация будет другой. Сейчас продолжаются консультации правительства с МВФ именно с целью улучшить этот проект. Мы ожидаем, что бюджет в следующем году будет сбалансирован. НБУ в этом контексте, разумеется, интересуют объемы финансирования дефицита госбюджета в следующем году. Они значительные, и редакция бюджета к первому чтению говорит о том, что существенная доля финансирования придется именно на внутренние заимствования.
— Фактически государство будет конкурировать с реальным сектором за деньги, что может негативно сказаться на банковском кредитовании.
— Именно так. Поэтому НБУ сейчас консультируется с Минфином об объеме внутренних заимствований. Речь идет о более чем 500 миллиардах гривен — это действительно колоссальный объем заимствований для нашего внутреннего рынка. Если этот объем оставить, он может привести к так называемому эффекту вытеснения, и в результате кредитование, развитие которого — приоритет для всех как в НБУ, так и в правительстве и ОПУ, может замедлиться, а процентные ставки — вырасти. Определенный прогресс в наших дискуссиях с Минфином уже есть, и мы надеемся, что нам удастся достичь компромисса и избежать нежелательных перекосов на внутреннем рынке.
— Есть ли потребность в расширении участия физических лиц в приобретении государственных облигаций, и может ли НБУ стимулировать эти процессы?
— Для привлечения физлиц сейчас нет никаких преград, любой первичный дилер может предоставить им эту услугу. Сейчас в собственности физических лиц ОВГЗ на более чем 8 миллиардов гривен. Спрос есть, но с печалью признаем, что основывается он в основном на том, что при покупке ОВГЗ на первичном рынке нет налогообложения доходов физических лиц. Но при ииспользовании такого стандартного банковского инструмента, как депозит, налогообложение существует. Одним из моих предложений в этом году к правительству была отмена налога на доходы по депозитам физлиц. К сожалению, у Минфина это преложение не нашло отклика. Причины абсолютно понятны, но мы все же хотим вернуться к этому вопросу. Потому что когда у нас процентные ставки были на уровне 25%, это налогообложение дохода не было настолько значимым. Сегодня, когда доходность по депозитам, особенно валютным, снизилась, это налогообложение оказывает существенное влияние на перераспределение финансовых ресурсов.
Кроме этого, в большинстве стран инвестиционных инструментов в арсенале физических лиц значительно больше, в Украине же это или депозиты, или ОВГЗ и точка. Еще есть недвижимость, которая не является инвестиционным инструментом, но выступает реальной альтернативой первым двум. Именно из-за этой ограниченности финансовых инструментов я искренне поддерживаю инициативу премьера — перезапустить фондовый рынок в Украине. Но с учетом нынешней ситуации хотел бы вернуть привлекательность такого инвестиционного инструмента, как депозиты. Я понимаю, что это налогообложение вводилось в 2014 году вынужденно, потому что в бюджете государства было совсем пусто, но сейчас ситуация не настолько критичная, и мы уже должны думать не только о бюджете, но и о дальнейшем развитии сектора и экономики.
— А готов ли НБУ к выкупу ОВГЗ на вторичном рынке, если другие инструменты исчерпаются?
— НБУ не имеет законодательного права оперировать на первичном рынке ОВГЗ. Операции на вторичном рынке действительно не запрещены, и по моему личному убеждению в Украине должен существовать вторичный рынок ОВГЗ. Это цивилизованный подход и он соответствует нашей стратегии развития финансового сектора до 2025 года.
Развитие вторичного рынка не должно преследовать цели скрытой эмиссии. ОВГЗ должны быть институционально развитым инструментом. Вторичный рынок должен работать с единственной целью – обеспечивать возможность видеть реальную цену на ОВГЗ в любой момент времени, а не только в момент их покупки или погашения. Для этого мы вместе с Минфином должны создать рынок маркетмейкеров и поддерживать ликвидность этого рынка. Больше ничего не надо, но и для этих шагов нужно время, и речь не о неделе – двух. Мы уже имеем план, привлекли к работе Минфин, финализируем дорожную карту.
Но я подчеркиваю, что мы точно не будем создавать этот рынок для того, чтобы скрыто финансировать бюджет. Цель НБУ – это цивилизованный вторичный рынок ОВГЗ. И сейчас у нас такой уровень институционального доверия, что мы справимся.
— Еще одни «заложники» вопроса ОВГЗ — это государственные банки. В соответствии со стратегией их развития, они должны уменьшать гособлигации в собственности. Согласно ожиданиям Минфина, который сам эту стратегию писал, — увеличивать. Вы как руководитель НБУ и бывший глава государственного банка как относитесь к этой «братской поддержке»?
— Есть общемировые индикаторы объемов финансирования госдолга банковской системой в процентах от депозитной базы. Так вот, 35% от депозитной базы — это максимальный показатель для нашего рынка. Сейчас он у нас составляет почти 35%. Эти почти 35% и являются ответом на вопрос о том, как я к этому отношусь.
— По вашему мнению, должно ли государство привлекать госбанки к поддержке экономики в условиях кризиса?
— На мой взгляд, государство должно создавать такие условия, при которых банковская система, в том числе и госбанки, могла бы включаться в полной мере в преодоление последствий кризиса. Возьмем, например, правительственную программу кредитования «5–7–9». Участие в ней принимают не только государственные банки. Почему она успешная? Потому что условия прозрачны, понятны и одинаковы для всех, и не имеет значения, государственный это банк или нет. Или в качестве примера программа портфельных госгарантий на следующий год, которая позволит снизить эффективные кредитные ставки. Создание таких условий дает возможность всему банковскому сектору поддерживать экономику, не обязывая к чему-то только госбанки. И НБУ всегда готов помогать правительству в создании таких условий.
— А как НБУ относится к потенциальному увеличению присутствия государства в банковском секторе в связи с амбициями «Укрпочты» стать банком?
— Мы не поддерживаем эту инициативу. Во-первых, не видим смысла в увеличении государственных банков, доля которых уже сейчас не способствует конкуренции в секторе. Во-вторых, с опаской относимся к тому, что в первые два года работы «почтовый» банк не планирует следовать регуляциям НБУ и выполнять требования финансового мониторинга. В-третьих, мы не рассматриваем эту инициативу как возможность сделать банковские услуги более доступными для населения, поскольку согласно их бизнес-модели потребитель, скорее, будет терять потенциальные прибыли. Что, кстати, не будет содействовать общему повышению качества банковских услуг.
— Вы человек, который много лет смотрел на работу банковского сектора «из окопа». Что вы в первую очередь изменили бы в регулировании сектора сейчас, когда возглавили «штаб»?
— У нас недавно была встреча с Независимой ассоциацией банков. Когда мы перечисляли все то, что изменили за последние два месяца в регулировании, чтобы улучшить условия работы, меня коллеги «из окопов» просто прервали, поскольку это был действительно большой перечень. Начиная с приведения нашей «регуляторки» в соответствие с изменениями в закон об альтернативной энергетике и заканчивая методикой оценки рисков для залогов в виде муниципальных облигаций.
Муниципальные облигации, кстати, один из интересных и перспективных инструментов. Вы хорошо знаете, что децентрализация сделала регионы очень состоятельными клиентами, что является серьезным стимулом для развития этого рынка. И сегодня у банков появилась возможность финансировать не только городские рады, но также областные, в том числе под инфраструктурные программы. Следовательно, мы делаем правильные шаги в развитии этого рынка.
И, несмотря на то, что мы уже много сделали для облегчения жизни «в окопе», на достигнутом не останавливаемся. У нас есть цель — украинские банки должны работать исключительно в рамках третьего Базеля (методология регулирования Базельского комитета по банковскому надзору) и международных стандартов финансовой отчетности. У нас есть план, как этой цели достичь, мы движемся постепенно и облегчаем регулирование, как только видим для этого возможность.
Сейчас беспокойство у нас вызывает только один сегмент — потребительское кредитование. В этом сегменте мы ожидаем роста «токсичных» кредитов на 10% как из-за объективных кризисных причин, так и вследствие ошибочного трактования потребителями нормы о неприменении штрафов как о «прощении долга навсегда». Поскольку это не так и долги придется возвращать, часть из них перейдет в категорию «токсичных».
Для сегмента потребительского кредитования мы хотим во второй половине 2021 повысить веса риска и сейчас обсуждаем с банками этот вопрос. И пока это единственное направление, по которому наша политика будет более консервативной. По остальным направлениям мы наоборот разрабатываем новые механизмы регуляторных послаблений, особенно в части кредитования – которое является приоритетом и для НБУ, и для меня лично. И есть уже первые цифры. Если в первом полугодии кредитные портфели банков сокращались: гривневые кредиты бизнеса сократились на 3% в гривне, кредиты населению на 2%. За июль-август мы уже имеем положительную динамику: кредиты бизнеса выросли на 2,2%, населению на 3%. Это еще не скачок, но уже хороший показатель того, что наши изменения в регулировании – правильные.
— Какие именно сегменты кредитования для НБУ являются приоритетными?
— Кредитование малого и среднего бизнеса. Мы существенно упрощаем регуляции для этого сегмента. Также развитие ипотеки. И, на мой взгляд, сначала следует сфокусироваться на первичном рынке жилья. Конечно, у него есть свои плюсы и минусы. Плюсами являются рабочие места и высокий уровень локализации, потому что импорт там появляется только в отделке, а около 90% материалов — украинского производства. Дополнительный плюс — ипотечный мультипликатор, в свое время он был на уровне четырех, сейчас — около 11. То есть каждая гривня ипотечного кредита увеличивает ВВП страны на 11 гривен. Минусы — это инструменты, через которые финансируется первичный рынок жилья. В прошлом году был «Укрбуд», в этом году есть «Аркада». Уже создана рабочая группа при правительстве, которая должна на законодательном уровне урегулировать этот вопрос. Разработкой законопроекта занялась Национальная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку, поскольку застройщики, как правило, работают через различные КУА или фонды финансирования строительства. Контроль этого сегмента – сфера ответственности комиссии. Также мы видим, что банки уже снижают ипотечные ставки и имеют возможность их уменьшать и в дальнейшем. Поэтому двигаться мы планируем достаточно быстро, планы амбициозные, — результатов ожидаем уже в следующем году.
— Намерен ли НБУ продолжать трансформацию банковского сектора согласно своим планам, с учетом текущего кризиса?
— Мы не планируем отступать от выполнения нашей стратегии развития, несмотря на кризис. Понятно, что некоторые вопросы пришлось притормозить, взвесив вполне объективные факторы. Поскольку мы же не живем отдельно от страны, и кризис нас тоже притормозил. Но это технические, а не стратегические задержки.
— А следует ли говорить о кризисе взаимопонимания в руководстве самого регулятора, принимая во внимание вынесенные вашим заместителям Екатерине Рожковой и Дмитрию Сологубу выговоры, выраженное недоверие и последующую публичную перепалку между ними и членами Совета НБУ?
— - Для меня неотъемлемая составляющая успеха на любой должности – это командная игра. И ее частью является коммуникация.
Как вы знаете, основой взаимодействия Национального банка с обществом, бизнесом, международными партнерами является стратегия коммуникаций. Эта стратегия была утверждена еще до того, как я начал работать в Национальном банке.
Несмотря на это, она является обязательной для всех работников Национального банка без исключения. Неважно, какая у тебя должность, или как долго ты работаешь в НБУ.
Стратегия коммуникаций одна для всех.
Одним из принципов этой стратегии является политика «единого голоса» (One voice policy). Это значит, что мы как команда единомышленников в НБУ должны придерживаться единой позиции, избегать разногласий в коммуникациях. Ведь несогласованность в коммуникациях членов одной команды формирует у участников рынка неверные ожидания, а соответственно и не способствует построению доверия к действиям центрального банка.
Высказывание контрастных взглядов различными членами одной команды может навредить нашему взаимопониманию с международным партнерами. Особенно это актуально на фоне активного диалога с МВФ, который у нас идет сейчас.
Учитывая, что отдельные члены нашей команды нарушили нашу политику коммуникаций, и было принято решение Совета Национального банка.
Вообще это история о нарушении внутренних процедур, а не о политическом давлении.
— Чем и когда, по вашему мнению, закончится судебная эпопея вокруг национализации Приватбанка? Дает ли принятый закон «о банках» ответы на все проблемные вопросы, возникшие после очищения банковского сектора?
— Политика Национального банка по защите тех решений, которые принимались НБУ в ходе национализации Приватбанка, остается неизменной. И даже пространства для обсуждения я здесь не вижу. О возврате Приватбанка не может идти и речи. Скажу больше, я даже не вижу механизма, каким образом мы могли бы это сделать.
Закон «о банках» действительно урегулировал ряд вопросов. С другой стороны, есть немало судебных исков от бывших владельцев банков в НБУ и мы видим, что иногда суды учитывают «банковский» закон, а порой – не учитывают. Уже есть судебное решение не в пользу НБУ о выплате убытков бывшим владельцам.
Конечно мы продолжим борьбу в судах и будем заниматься этим вопросом в пределах возможного, но уже после вынесения судебных решений действовать будем в соответствии с ними.