Соединенные Штаты, Великобритания и Австралия согласовали общую инициативу в области национальной безопасности — AUKUS. Она направлена на обмен информацией и разработку инструментов в таких сферах как кибербезопасность, применение систем искусственного интеллекта в сфере безопасности, действия в Мировом океане. О создании нового партнерства было объявлено 15 сентября во время онлайн-конференции лидеров трех стран. По словам президента США Джо Байдена, партнеры будут совместно «развивать возможности реагирования и парирования новых угроз в быстро меняющемся мире». И хотя источник угроз не назван, все понимают — это Китай.
Инициатива AUKUS не является новым военным союзом, пока она не предполагает масштабного сотрудничества между армейскими структурами и не расширяет значительно взаимодействие спецслужб трех стран. К тому же между Вашингтоном, Лондоном и Канберрой уже существует немало механизмов тесного сотрудничества в области безопасности: от полноценных военных союзов (АНЗЮС и НАТО) до интеграции разведок (прежде всего в рамках альянса «Пять глаз», в котором реализован очень тесный союз разведок США, Канады, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии).
Однако скромное на первый взгляд начинание привлекло к себе пристальное внимание во всем мире. Причин для интереса несколько.
Во-первых, руководству трех стран в последнее время приходится отбиваться от схожих атак со стороны политических оппонентов, обвиняющих их в ошибках и провалах в области национальной безопасности. Пусть конкретные обвинения отличаются, как и корни критики в каждой из стран, трем лидерам в равной степени нужны были видимые успехи в защите национальных интересов, и нынешняя инициатива будет подаваться во внутриполитической борьбе именно в таком ключе. На таком сюжете особенно настойчиво акцентируют внимания национальные СМИ, поддерживающие правящие партии в каждой из трех стран. А вот за их пределами интерес лидеров демократического мира к «возрождению лидерства» и «новым возможностям» заметен разве что на периферии (в Восточной Европе, Южной Корее, некоторых странах Латинской Америки), где инициатива часто подается как «новый военный союз», который должен свидетельствовать — за спиной американских клиентов в этих регионах мира по-прежнему стоит несокрушимая сила.
Во-вторых, появление нового партнерства вновь всколыхнуло интерес к перспективам НАТО. Американцы после Трампа все еще не нашли новый «ключик» к полному взаимопониманию с европейскими союзникам, а британцы ищут себя в современном мире, ведь потеря опоры на ЕС поставила под вопрос их статус как великой державы. Способствовало обострению интереса к тому, как повлияет трехсторонняя инициатива на Североатлантический альянс и то, что практическое сотрудничество тройки началось с отказа Австралии от контракта с Францией на постройку подводных лодок стоимостью в 40 млрд долл. Вместо французских лодок австралийские ВМС закупят субмарины в США.
Во Франции это решение уже вызвало крайне негативную реакцию: Париж счел шаг своих традиционных партнеров неуважением к союзническим связям и обязательствам. В результате Париж отозвал своих послов из Вашингтона и Канберры.
На таком фоне будут лишь усиливаться дискуссии о том, не станет ли новое партнерство ближе американцам, чем НАТО и не будет ли оно означать дальнейшее ослабление евроатлантических связей для Вашингтона.
В-третьих, партнерство США, Великобритании и Австралии было сразу воспринято в мире как направленное против КНР. Участие в инициативе Австралии, региональной державы, привязывает совместные действия партнеров именно к наиболее чувствительным для Китая районам — Южно-Китайскому морю, Малаккскому проливу, Юго-Восточной Азии. Строительство атомных подводных лодок для Австралии, с чего начинают сотрудничество партнеры, также имеет смысл лишь для противостояния КНР. После прихода Байдена в Белый дом, отказ от конфронтации с Пекином ожидаемо не произошел: в Вашингтоне курс на противостояние с КНР уже давно стал общим и для республиканцев, и для демократов.
Австралия и Британия относятся к тем союзникам США, что безоговорочно поддерживают конфронтационную политику в отношении Китая. Делают они это по собственным причинам: у обеих держав есть немалые экономические и политические интересы в Восточной Азии, Индийском и Тихом океанах, и экспансия КНР их интересам уже не просто угрожает — она сводит их на нет. Противостоять Пекину самостоятельно ни Лондон, ни Канберра неспособны, потому они с радостью пристраиваются в фарватер политики Вашингтона. Очевидно, что реакция Пекина не заставит себя ждать — будут и сожаления по поводу «агрессивности политики» трех стран на фасаде дипломатического общения, и глубинные шаги, направленные на купирование угрозы: больше активности военно-морских сил, больше давления на третьи страны, больше напряженности в Южно-Китайском море и более опасные «шпионские игры» с разведками западных стран.
Следует признать, решение трех стран создать новую структуру в области безопасности является системным, оно вызвано всеми перечисленными причинами. США необходимо восстановить реноме первой державы мира (которому не пошли на пользу годы правления Трампа, да и последний провал в Афганистане), британцам нужно доказать что они еще способны играть первые роли в мировой политике, а австралийцы стремятся доказать свою самостоятельность и значимость, особенно на фоне раздражающей многих в стране экономической зависимости от Китая. Предпринимать такие шаги в области безопасности проще всего, ведь угроз в мире становится все больше, а неудачи и недоработки легко можно списать на происки врагов. Наконец, КНР как нельзя лучше подходит на роль противника всем трем странам (по целому ряду экономических и политических причин), но вот с союзниками по НАТО в этой конфронтации все еще не удается найти общий язык. Значит, чтобы избежать долгих и бесплодных уговоров, нужно создать новый институт, где согласие его участников по китайскому вопросу не вызывает сомнений.
В целом появление трехстороннего партнерства не приведет к существенным изменениям в мировой политике: все что они могут делать в его рамках (совместные учения, обмен развединформацией, согласованные политические демарши), и без того делалось этими странами, в том числе и в трехстороннем формате. Но в отношениях с Китаем этот шаг будет иметь очевидные последствия.
Демарш США и союзников, по сути, закрывает возможности разворота от конфронтации, теперь конфликт окончательно следует признать необратимым. Более того, с нынешней инициативы США начинают строить систему военных союзов и коалиций, направленных именно против Китая. Строить открыто, а не исподволь, как это было в случае с поддержкой военного сотрудничества Австралии с Японией и Индией. А это также означает, что эпохе, когда страны Индо-Тихоокеанского региона, — да, пожалуй, и всего мира, — могли дружить и с США, и с КНР, пришел конец. Теперь выбор стороны конфликта станет неизбежным для всех мало-мальски значимых держав. Нынешний шаг трех стран со всей очевидностью подчеркивает тенденцию к дальнейшему росту напряженности в мире и появлению все новых очагов конфронтации, убеждая, что новый порядок вещей — всерьез и надолго.
Все статьи Виктора Константинова читайте здесь.