Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Самарканде прошел в условиях нарастания разногласий между Западом и Китаем и Россией.
Таким образом, ШОС становится важным инструментом КНР и РФ для продвижения «многополярного» мира. Активизация взаимодействия двух государств в направлении борьбы с «единоличным» лидерством США в мире дает основания рассматривать организацию как потенциальный антиамериканский блок. Однако участие в нем стран, заинтересованных в сотрудничестве с Западом, ослабляет такую вероятность. В нынешней сложной международной ситуации разные региональные акторы ищут пути компенсации или минимизации своих потерь от противоборства великих держав, так вот именно «неконфронтационное» пространство ШОС может казаться выгодным направлением для политического, экономического и культурного сотрудничества.
Организация, с самого начала созданная для борьбы с тремя видами зла — терроризмом, сепаратизмом, экстремизмом, между Китаем, Россией и государствами Центральной Азии, на сегодняшний день имеет довольно пеструю структуру, не лишенную внутренних разногласий. У истоков своего становления ШОС была призвана служить механизмом поддержания безопасности на западных границах КНР, со временем этот механизм стал еще и способствовать уравновешенности российских и китайских интересов в Центральной Азии. На сегодняшний день членство Индии и Пакистана (с 2017 года), получение статуса члена организации Ираном (на саммите этого года), заявка на членство от Беларуси, статус наблюдателя у Монголии и Афганистана, диалоговое партнерство со Шри-Ланкой, с Турцией, Камбоджой, Азербайджаном, Арменией, Непалом и Египтом и Катаром, которые присоединились во время нынешнего саммита, превращает ШОС в одну из крупнейших региональных организаций мира.
В то же время отсутствие общих ценностных подходов внутри организации принуждает искать собственную формулу для объединения. Очевидно, что рост экономического и геополитического веса Китая в мире притягивает региональные и внерегиональные государства, заинтересованные в сотрудничестве с ним, в частности и в рамках ШОС. И делает его центром, способным продвигать свою повестку дня внутри организации, а также усиливать свое геополитическое влияние реализацией китайской концепции «общества общей судьбы» для обеспечения собственных интересов в мире.
Самаркандский саммит проходил в весьма непростых условиях: неурегулированные проблемы Афганистана, российско-украинская война, международные санкции и изоляция РФ, усиление конфронтации между КНР и США, в частности вокруг Тайваня, обострение армяно-азербайджанского конфликта и военные столкновения на таджикско-киргизской границе. Большинство этих проблем затрагивают государства, которые тем или иным образом входят в ШОС. Россия, которая в течение продолжительного времени выступала безопасностным гарантом на постсоветском пространстве из-за ведущей роли в ОДКБ, заметно теряет свои позиции и ставит под сомнение способность в дальнейшем выполнять эти функции.
Владимир Путин прибыл в Самарканд в поисках новых путей взаимодействия в условиях жестких западных санкций. Правда, далеко не в наилучшей для себя позиции. Отступление российской армии на харьковском направлении, общие неудачи на фронте в войне против Украины заставили российского лидера объяснять Китаю ситуацию. Путин поблагодарил «китайских друзей за сбалансированную позицию в связи с украинским кризисом». Он также подчеркнул свою преданность принципу «одного Китая» и не упустил случая осудить «провокации, организованные США и их союзниками в Тайваньском проливе».
Очевидно, что на стратегическом уровне, в условиях экономического давления и роста геополитической конфронтации со стороны США, Китай заинтересован в сотрудничестве с РФ. Как заметил Си Цзиньпин: «Перед угрозой непрерывных грозных глобальных изменений, которых никогда не было в истории, мы готовы работать с нашими российскими коллегами, чтобы выполнить свои обязательства ответственных глобальных государств и играть ведущую роль в установлении стабильности в мире изменений и беспорядков». Вместе с тем есть ряд предостережений, которые заставляют Китай удерживаться от практической поддержки Москвы. Среди них не только стремление не попасть под западные санкции, но и нежелание создавать сложности в отношениях с государствами Центральной Азии, серьезно обеспокоенными действиями Москвы.
Российская агрессия против Украины заставила страны региона посмотреть на РФ сквозь призму собственных угроз. Приходит осознание ими уязвимости перед Россией, принимая во внимание нескрываемые территориальные претензии (прежде всего это касается Казахстана), экономическую зависимость (общие транспортные и энергетические коридоры, множество трудовых мигрантов, возможные последствия антироссийских санкций), риски дестабилизации ситуации со стороны Москвы в случае послабления ее влияния и, наконец, вопрос собственной безопасности, которую она вряд ли сможет обеспечить.
Очевидно, вопросы способности России в дальнейшем обеспечивать военную поддержку и гарантировать стабильность в Центральной Азии возникли не только у стран региона, но и в Китае. Центральноазиатские государства важны для Китая не только как источник сырья и партнеры по транзиту китайских товаров, но и с точки зрения обеспечения региональной безопасности в Синьцзяне и Афганистане. Пекин боится дестабилизации в регионе, которая может откликнуться на его территории.
Во время своего визита в Казахстан накануне саммита ШОС Си Цзиньпин подчеркнул: «Как бы ни менялась международная конъюнктура, мы будем и в дальнейшем решительно поддерживать Казахстан в защите независимости, суверенитета и территориальной целостности, решительно поддерживать воплощаемые вами реформы по обеспечению стабильности и развития, категорически выступать против вмешательства любых сил во внутренние дела вашей страны». В казахском обществе эти слова вызвали благоприятные отзывы, принимая во внимание рост угроз со стороны РФ. Они могут быть расценены и как некие «красные линии» для Москвы со стороны Китая.
В то же время, учитывая ситуацию с Тайванем, вопрос суверенитета и территориальной целостности имеет особое значение для самого Китая, его неоднократно озвучивали во время встреч с участниками саммита. Посему вполне возможно, что таким образом Китай, прежде всего, пытается заручиться поддержкой других государств в вопросе, который представляет его собственный интерес. Особенно учитывая то, что на полях саммита ШОС Си Цзиньпин традиционно выступил против всяческих внешних попыток вмешиваться во внутренние дела государств и призвал организацию противостоять «цветным революциям».
Впрочем, политическая стабильность в регионе имеет для Китая и вполне прикладное значение. Российская агрессия против Украины породила много политических и экономических рисков, которые серьезно переформатируют геополитическую и геоэкономическую архитектонику в регионе. На этом фоне для Китая, который вынужден искать альтернативные транспортно-логистические маршруты в обход РФ, возрастает значимость Казахстана и других центральноазиатских государств. Со своей стороны, государства региона получают возможность диверсифицировать свои транспортно-логистические возможности за пределами России.
Узбекистан как председательствующее государство ШОС сосредоточил свои усилия на продвижении комплексной повестки дня, в которой особое место, кроме вопросов безопасности, занимает укрепление транспортно-экономической взаимосвязанности. Так что на саммите было подписано соглашение о реализации проекта строительства железной дороги Китай—Кыргызстан—Узбекистан, который продолжительное время находился в подвешенном состоянии из-за позиции России (поскольку он усиливает транспортно-логистическую независимость региона). Новый железнодорожный коридор станет южным ответвлением континентального моста Евразии и откроет государствам доступ на рынки Юго-Восточной, Западной Азии и стран Ближнего Востока. Этот маршрут сможет обеспечить доставку грузов из Китая в Узбекистан, а также в страны Центральной Азии и Ближнего Востока, в частности в Турцию и дальше в Евросоюз, а еще — внести положительный социально-экономический эффект в развитие экономики Кыргызстана, в большей степени зависимой от Москвы.
Следующий вопрос, который активно продвигает Узбекистан, — строительство железнодорожного коридора «Термез—Мазари-Шариф—Кабул—Пешавар». По мнению президента Шавката Мирзиёева, это бы позволило не только решить социально-экономические, транспортно-коммуникационные проблемы, но и сделать весомый вклад в региональную безопасность. Этот проект, наряду с газопроводом ТАПИ через Афганистан, Пакистан в Индию, мог бы стать важной цепочкой между Центральной и Южной Азией, однако безопасностные проблемы в Афганистане тормозят его реализацию.
Страны Центральной Азии находятся в близком соседстве с двумя крупными государствами, не лишенными имперских амбиций. Дистанцирование от РФ в сторону Китая несет угрозу попасть в новую зависимость — от китайского дракона. Так что государства вынуждены выстраивать систему сдерживания, баланса и противовесов с помощью Турции, Индии, государств Ближнего Востока, и это движение сегодня особенно заметно. Параллельно с этим с изменением власти в Узбекистане внутри региона активизировались движения в сторону регионального сближения. В своей авторской статье накануне саммита узбекский президент старается артикулировать внимание на роли Центральной Азии как географического ядра ШОС, где «сейчас происходят положительные и необратимые процессы укрепления добрососедства и сотрудничества».
В то же время сам саммит был омрачен активным военным противостоянием на границе между двумя членами организации — Киргизией и Таджикистаном, что демонстрирует наличие разногласий между ее членами. Это касается, например, и индийско-пакистанских отношений: индийский премьер-министр отправился на саммит позже других гостей, во избежание встреч с пакистанским коллегой во время неформальных мероприятий.
ШОС всегда была площадкой государств с разными цивилизационными подходами, политической культурой и непростыми взаимоотношениями. Однако авторитарная составляющая большинства этих стран, которая вносит дискомфорт в их отношения с Западом, а также китайский экономический магнит делают эту организацию весьма устойчивой платформой для продвижения китайско-российского видения миропорядка.
Правда, уже сегодня становится понятно, что позиция России в этом тандеме значительно ослабляется, как и позиция самого Владимира Путина. Помпезный прием Си Цзиньпина в Казахстане и Узбекистане, награждение его наивысшими государственными наградами двух государств контрастирует с намного более скромным приемом Путина, на двустороннюю встречу с которым опоздал даже киргизский президент. Так что «поворот на Восток», который старается продемонстрировать российский президент, он делает в роли вовсе не победителя, а «государства, которое объясняет ситуацию».