После волны хайпа интерес к встрече Байден — Путин исчез за одни сутки. Теперь никакая новость не живет в Сети долго. У нас есть «сегодня вечером» и максимум «завтра». Когда стало понятно, что мгновенных сдвигов не будет, интерес сразу исчез. По результатам встречи есть смысл остановиться на очевидном, а для спекуляций найдется много настоящих и самоназначенных экспертов.
США и РФ начали стратегический диалог по многим вопросам. Некоторые из них, например контроль над стратегическими вооружениями или кибербезопасность, частично получат публичное освещение, а большинство будут оставаться конфиденциальными. Предусмотреть результаты этой дискуссии на сегодняшний день невозможно, доверия к ней нет, а цели сторон принципиально отличаются.
Российский режим считает, что долгосрочная цель США и Запада вообще — перезагрузка, что вполне логично. Нынешняя Россия является угрозой для Запада и его институций. Духовные скрепы имперской истории никогда не станут западными ценностями, средневековая концепция лояльности руководителю страны приобретает иррациональные черты и делает РФ источником опасности для Запада. Последнему традиционно недостанет видения, что делать с Россией, и политической воли его реализовать. Немалая часть западного политикума не против «пропетлять» и сохранить статус-кво. Байден и американская администрация могут стать лидерами Западного мира, но каденция Трампа научила союзников быть осторожными и предусматривать любое развитие событий. Байден хорошо понимает, кто такой Путин и что такое современная Россия. Он будет стремиться к «стабильным и предсказуемым отношениям» с РФ — новая американская мантра, но точно не будет строить отношения между США и РФ как равными партнерами. Это очевидно не устраивает Путина.
Весьма вероятно, что США и РФ вступят в переговоры о стратегическом разоружении, а со временем — об определении правил поведения в киберпространстве. К этому добавляется еще много вопросов вроде борьбы с изменениями климата. Они будут доминировать в повестке дня американо-российских отношений следующие два года, а возможно и всю каденцию Байдена. Эти переговоры не будут мешать «не договариваться» о других вопросах, но очевидно будут влиять на них.
Проблематика Украины будет составляющей этого диалога. Все больше признаков, что американская администрация будет обсуждать «нас без нас». Это не означает, что Украину будут «сдавать», волны «зрады» здесь тоже неуместны. Украина как постоянный и надежный союзник — важный интерес для США и Запада вообще — кстати, не только из-за РФ, но и через призму Китая и возможность усиления его влияния в регионе. Нас также не будут «разменивать» на перемену позиции России в отношении Китая, как утверждают многочисленные «эксперты», в том числе из-за невозможности ее изменения российским режимом: здесь маневр Путина по многим причинам сильно ограничен.
Тем временем возможно влияние дискуссий между США и РФ на временные рамки и масштабы военной помощи и планы по размещению инфраструктуры НАТО на нашей территории, на обсуждение возможности и параметров безопасностного соглашения с США, следующих шагов в приближении к НАТО и, опосредованно, ЕС и многое другое. Некоторые вопросы будут обсуждаться и решаться медленно или вообще поставлены на паузу.
Меня беспокоит почти полное отсутствие проблематики «российской паспортизации» в заявлениях наших партнеров. Считаю это одним из ключевых вызовов для нашей внешней политики, — мы с ним пока совсем не справились. Речь идет как о паспортизации на оккупированных территориях, так и о последнем проекте российского закона о выдаче паспортов украинцам и белорусам на «принципах самоидентификации». Путин последовательно играет на повышение ставок, и здесь нужен жесткий общий ответ Украины и Запада. Он возможен только если мы начнем эту работу: помогают лишь тем, кто помогает себе сам. Нам критически нужны механизмы, в том числе законодательные, ответственности и наказания за двойное гражданство со страной-агрессором. Российская паспортизация направлена на создание масштабной пятой колонны, продвижение «русского мира» и генерирование условий для вмешательства в наши дела и дестабилизацию в будущем, то есть на развал Украинской государственности. Нам нужно требовать давления на РФ со стороны наших партнеров и определения этого как последней «красной линии» в разговоре с Россией. Повторюсь: считаю это одним из ключевых вызовов нашей внешней политики.
Конечно, наши партнеры будут ссылаться на минские договоренности, пока не будет других. Это не означает, что они готовы воспринять российский сценарий или даже российское толкование настоящих договоренностей. Тем временем тотальная паспортизация на оккупированных территориях лишает смысла какую-либо последовательность, которая ведет к ситуации, когда российские граждане голосуют за российских граждан на украинских местных выборах, а в перспективе — и на общенациональных выборах. Результатом может стать уже не выдуманный в России, а реальный гражданский конфликт. Очевидно, что нам нужно убедить наших партнеров в необходимости принципиально новой стратегии в отношении оккупированного Донбасса, пусть и с «ритуальной» ссылкой на минские договоренности. Следует помнить, что часть западного политикума не против компромиссного варианта реализации настоящих договоренностей, поскольку это на много лет позволит держать нас в «серой» зоне и не повышать ставок, пока путинский режим не прекратит своего существования. Поэтому нужно договариваться о переходном периоде или периодах под контролем международной администрации. Заморозить ситуацию — не выход, поскольку ключи от ее размораживания будут оставаться у Путина.
Есть реальная угроза, что стратегия перезагрузки путинского режима будет определять логику политики США относительно нас. Запад все больше воспринимает Россию как страну, которая приходит в упадок: экономически и демографически, но хочет держать этот процесс под контролем. Очевидно, что режим в своем нынешнем виде не может существовать в будущей «зеленой» реальности, старт которой дал последний саммит «Большой семерки». В ближайшие 30–50 лет нас ожидает приблизительно такое же изменение экономического и общественного уклада, которое происходило во времена промышленной революции.
Наша в значительной степени постсоветская экономика тоже стоит перед мегавызовами, однако, с точки зрения безопасности, ближайшие годы будут окном возможностей для путинского режима уничтожить Украинскую государственность, включить часть территории Украины в состав России и создать буферные государства — на остальной. Мы не знаем, какой будет новая российская реальность и когда она появится, и она точно не будет проукраинской. Тем временем наш шанс заключается в том, что эта реальность поймет: без возвращения к цивилизованным отношениям с Западом выживание России как государства невозможно. Это откроет путь к реальным переговорам о Крыме и многим другим крайне важным для нас темам. Мы должны работать на этот шанс совместно с Западом, прежде всего США, это наша стратегическая задача, но на этом пути нет простых и популярных решений, а на самом деле — с точностью до наоборот. США, вероятно, будут строить свою стратегию на стремлении перезагрузить российский режим в долгосрочной перспективе и «контролируемым способом», а в краткосрочной — работать с РФ по безопасностным темам, в частности таким как стратегическое разоружение, кибербезопасность, изменение климата. Найти наше место в этой стратегии вполне возможно, но понадобятся совсем другие подходы к нашей стратегии, а главное — ее реализации, с чем у нас всегда сложно.
Победить российский режим мы можем только в сотрудничестве с коллективным Западом. Можно сколько угодно развивать тему способности Украины стать самостоятельным мировым игроком, но это требует последовательной реализации долгосрочной стратегии, радикального укрепления наших учреждений, национального единства, мобилизации и сплоченности общества, и еще многого другого. И сумасшедших объемов ресурсов. Необходимо вкладываться в будущее: в среднесрочной перспективе искусственный интеллект и прорывы в сфере биологии будут важнее, чем ядерное оружие, однако в Украине, где образование и наука последовательно деградируют, это, скорее, похоже на научную фантастику. Для меня коренная реформа образования и инноваций является важнейшим маркером желания двигаться вперед и стратегического планирования: вкладываться нужно прежде всего в людей, в их знания и навыки. Но даже при таком, на сегодняшний день абсолютно фантастическом, сценарии у нас нет экономической и интеллектуальной возможности победить Россию и восстановить нашу территориальную целостность без наших друзей и партнеров. Это — аксиома.
Нам очень больно, когда Байден не накладывает санкций на оператора «Северного потока-2», однако это дает ему новое качество трансатлантической солидарности и реальное влияние на Германию и условия, которыми будет окружен этот проект. Работа газотранспортной системы Украины — красная линия для наших партнеров, однако хотелось бы, чтобы все вопросы решались с самого начала за общим столом переговоров, чего сейчас нет. Партнерство никогда не было дорогой с односторонним движением, оно точно не состоит только из побед и достижений, но оно критически нужно для Украины.
Ответ Байдена на вопрос о нашем членстве в НАТО является квинтэссенцией восприятия Украины нашими партнерами. Главная проблема — не оккупированный Донбасс, а коррупция. Это отнюдь не оправдание, это доминирующее восприятие Украины на Западе. С этим можно спорить, приводить аргументы и достижения, но реальность заключается в том, что шаги в этой сфере считаются катастрофически недостаточными. Причем, как видят наши партнеры, украинские олигархи — не единственный источник политической коррупции в Украине. Американская администрация считает: сначала реальные шаги борьбы с коррупцией, потом — все остальное, поэтому нам, очевидно, следует поразмыслить над необходимостью стать лучшими, «чемпионами», в том числе в рамках новой глобальной американской антикоррупционной инициативы. «Пропетлять» здесь явно не получится: билет в НАТО и ЕС — это реальная борьба с коррупцией. Не перечень реформ, где можно ставить галочки после выполнения, а именно изменение политической культуры в Украине. Больше прозрачности, больше участия общества в назначениях, в частности в регуляторные органы, реальная политическая ответственность: ошибся — пошел в отставку, и еще много всего. Уже известно, что эта тема станет ключевой на встрече Зеленский — Байден, и к ней нужно тщательно и креативно готовиться.
Слабость наших учреждений является второй ключевой темой, без которой Украина не станет надежным союзником Запада. Внутри страны можно обсуждать, являются ли санкции СНБО хотя бы временным путем вперед, имеют ли они вообще юридическую основу и многое другое, но для наших партнеров они являются признаком слабости и нежелания играть системно и на перспективу. Об этом не говорит лишь ленивый — от политиков до экспертов и журналистов. Они просто спрашивают: «А что-то еще, кроме СНБО, в Украине работает?» Независимость и эффективность учреждений — это второй билет в ЕС и НАТО, преодоление коррупции и хаоса без этого невозможно, сколько бы СНБО ни приняло законов и санкций. Это и должно стать темой разговора Байден — Зеленский. Политика никогда не идеальна, но принципов надо придерживаться, иначе — это игра без правил. Именно поэтому в Вашингтоне считают, что ситуация вокруг «Нафтогаза» продемонстрировала отсутствие принципов и доверительной коммуникации с нашими партнерами: это восприятие еще долго будет преследовать нас в будущем.
И последнее, но точно не менее важное. Я всегда за очень откровенный и предельно честный разговор с нашими партнерами. Наконец, Украина нужна прежде всего нам, все другие исходят — и это логично — из собственных интересов. На Западе следят за рядом эмоциональных заявлений и призывов, звучащих в украинской политике последние несколько месяцев. Некоторые из них воспринимаются с пониманием, некоторые — как сознательный эпатаж, остальные — с улыбкой. Без эмоций в политике никак. Тем временем нам следует воздержаться от прямых обвинений в адрес наших партнеров, как, скажем, «непредоставление Украине Плана действий относительно членства в НАТО привело к оккупации части территории Грузии и Украины». В конце концов, это неправильно, поскольку предоставление ПДЧ не дает никаких гарантий безопасности от российского вмешательства: посмотрите хотя бы на пример Черногории, где российские спецслужбы старались организовать мятеж против власти. Нам эти обвинения ничего не дают, но влияют на восприятие Украины и доверительный диалог, о чем говорят многие западные политики и эксперты. Эмоции работают в политике лишь вместе с действиями.
Одним словом, нас ждет непростой диалог с США. Он не будет плохим или хорошим, он будет именно непростым. Главное — чтобы он был партнерским. В этом диалоге важно не только говорить, но и слышать, и главное — понимать наших партнеров, жестко и последовательно отстаивать наши интересы и наше видение и стремиться к общей теме, где это возможно. Доверительно и честно говорить, где наши интересы не совпадают, но желательно не на публику. Уметь взять паузу или, наоборот, быть способными увеличить обороты. Продемонстрировать, что у нас на ключевых позициях есть достаточно людей, которым можно доверять, ведь сегодня это проблема для всего украинского политикума. Не надеяться, что внешняя политика даст баллы во внутренней: работать нужно сейчас, а результаты будут как минимум послезавтра. Но именно сейчас у нас есть шанс работать на получение статуса союзника США — это даст нам безопасность, общий успех освобождения наших людей и территорий. Других вариантов нет.
Больше статей Павла Климкина читайте по ссылке.