Если быть абсолютно честным, то слишком живой, даже ажиотажный интерес, с которым у нас в Украине реагируют на выборы в ведущих странах мира, пытаясь вычислить будущее влияние их результатов на наше государство, вызывает у меня чувство некоего внутреннего дискомфорта. Это означает, что, несмотря на 21-й год независимого существования, даже свои граждане воспринимают наше государство большей частью как объект, а не субъект мировой политики, не как активного игрока хотя бы в региональной лиге.
Впрочем, для США, очевидно, можно сделать исключение - за итогами голосования американских избирателей внимательно следят во всех столицах мира: таков реальный вес этой страны в международных отношениях и мировой экономике. Решения, которые принимает очередной хозяин Белого дома, очень часто непосредственно сказываются на жизни и благосостоянии миллионов жителей других государств.
США и Украина имеют общий опыт исторически непродолжительного, но довольно интенсивного двустороннего межгосударственного общения. Начиная с обретения Украиной независимости (оставим выступление старшего Буша в Верховной Раде сфере политических анекдотов), США последовательно поддерживали суверенитет и территориальную целостность Украины. Траектория развития украинско-американских отношений не всегда двигалась по восходящей, пройдя через довольно сложные этапы (вспомним хотя бы «кольчужный скандал»). В целом же положительная динамика двустороннего взаимодействия, демократические изменения внутри Украины создали необходимые предпосылки для подписания в декабре 2008 года украинско-американской Хартии о стратегическом партнерстве, значимость которой подтвердила новая администрация Барака Обамы. Некоторое время спустя была создана Комиссия стратегического партнерства (КСН) под председательством министра иностранных дел Украины и госсекретаря США.
К сожалению, параллельно происходили другие процессы. В США нарастали усталость и даже откровенное раздражение хаосом, характерным для Украины 2009 года, невозможностью развивать ряд важных для двусторонних отношений вопросов, даже получить своевременный ответ на представленные американской стороной предложения. Это в значительной степени объясняет некоторое облегчение, с которым в Вашингтоне восприняли итоги президентских выборов 2010 года. Казалось, что демократический характер гонок подтвердил прохождение Украиной «точки невозвращения» к недемократическим процедурам, а обещанные новым главой Украинского государства и правящей партией стабильность и реформы могли придать новый импульс развитию двусторонних отношений в ряде важных областей. Отпущенный Вашингтоном и его европейскими партнерами кредит доверия новой старой власти не был тождественен карт-бланшу, но именно так восприняли многие во власти молчаливое согласие Запада на применение «креативных подходов» к формированию парламентского большинства.
Нужно также признать, что еще раньше, в период раннего Обамы, ускорилось сползание Украины вниз в рейтинге внешнеполитических приоритетов США. Объективно этому способствовал мировой экономический кризис, дальнейшее обострение ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной Африке, проблемы, связанные с иранской ядерной программой, завершение боевых операций в Ираке и Афганистане, необходимость противодействовать возрастанию военно-политической мощи Китая. Наконец, администрация Обамы сделала ставку на «перезагрузку» отношений с Россией. Все это обусловило выталкивание Украины на маргинес. С другой стороны, Вашингтон и некоторых его ключевых партнеров вполне удовлетворяла Украина в новой «редакции» - Украина, которая обуздала собственные амбиции относительно членства в ЕС и своим провозглашением внеблокового статуса сняла с повестки дня вопрос о членстве в НАТО, Украина, которая не создавала для «больших парней» ненужных им проблем с Россией.
Я не ставил себе целью охарактеризовать отношения между Украиной и США или исследовать их развитие за последние годы. Зато высказанные выше общие замечания, по-моему, важны для попытки прогнозировать политику США относительно Украины на время второго срока президента Обамы. Ее, на мой взгляд, будут определять такие обстоятельства.
Во-первых, США и в дальнейшем будут рассматривать Украину как важную страну в регионе Центрально-Восточной Европы. Вместе с тем украинско-американские отношения постепенно станут терять характер партнерских и базирующихся на общих демократических ценностях и интересах, одинаковом или похожем видении важных проблем современности. Вряд ли случайно стороны до сих пор не смогли определить время проведения следующего заседания КСН. Маловероятным представляется проведение в ближайшее время визитов или встреч на высшем уровне.
Во-вторых, политика Вашингтона относительно Украины будет оставаться прагматической и сфокусированной на реализации конкретных, интересных для США проектов, например, в области энергетики. Их выгодность для США совсем не означает, что эти проекты не являются полезными для Украины: в частности, привлечение американских инвестиций и технологий в энергетике - один из важных факторов модернизации этой отрасли. Если modus operandi администрации Обамы не изменится, эти проекты будут иметь определенное, не слишком продолжительное время реализации и оцениваться также в плоскости их презентабельности для американской публики как достижение правительства США.
В-третьих, в США с самого начала двусторонних отношений с нашей страной поняли, что их интересам отвечает сильная, суверенная (реально, а не декларативно) и демократическая Украина. Именно такая Украина способна выступать надежным партнером США в регионе. Эта триада объясняет, почему в Соединенных Штатах всегда внимательно следили за развитием внутренней ситуации в Украине, способствовали становлению и развитию ее демократических институтов. С учетом этого обстоятельства и процесса дальнейшей эрозии демократических стандартов, который происходит в Украине, в последующий период можно ожидать усиление внимания США к проблемам демократии и прав человека в нашем государстве (особенно учитывая то обстоятельство, что «смягчающий эффект» уранового проекта практически исчерпан).
В пользу этого свидетельствуют довольно жесткие заявления со стороны официальных представителей США во время парламентских выборов в Украине. Складывается впечатление, что они стали неожиданностью для украинской власти. Кое-кто пытается объяснить их появление действием «фактора Клинтон» и даже связывать определенные надежды на большую сдержанность со сменой госсекретаря США. Все эти фантазии являются следствием непонимания или незнания особенностей принятия важных внешнеполитических решений в США: они формируются в процессе межведомственной координации, в котором госдепартамент играет хотя и важную, но лишь одну из ролей. Последнее слово, особенно в эру Обамы, остается за Белым домом.
В этом контексте стоит вопрос возможности применения со стороны США санкций против отдельных должностных лиц Украины. Сейчас он, даже с учетом нарушений, зарегистрированных международными наблюдателями во время последних парламентских выборов, может рассматриваться как маловероятный сценарий реагирования, разве что конгресс США утвердит решение, которое будет иметь не рекомендательный, а обязывающий характер. Некоторые американские эксперты считают, что ситуация может получить неприятное для украинской стороны развитие в случае новых попыток применить выборочное правосудие: этой проблематике уделяет особое внимание и исполнительная ветвь власти США.
Наконец проблема, которую невозможно обойти, - влияние российского фактора на украинскую политику Вашингтона на ближайшие четыре года. В значительной мере его интенсивность связывают с дальнейшей судьбой политики американско-российской «перезагрузки», которую действующая администрация США сделала одной из своих внешнеполитических фишек.
По моему убеждению, перезагрузить отношения с Россией американскому правительству не удалось: несмотря на отдельные медиатизированнные достижения (в частности новый СТАРТ, содействие РФ поставке определенных материалов натовскому военному контингенту в Афганистане), США не удалось достичь главного - получить поддержку Кремля в усилении давления на Иран для прекращения его ядерной программы. К этому добавилась обструкционистская политика России по сирийскому вопросу, которую очень болезненно воспринимают в Вашингтоне. Сохраняются фундаментальные расхождения по проблематике американской системы ПРО в Европе. Не изменилась и общая тональность в двусторонних отношениях, прежде всего из-за позиции российского руководства, которое чувствует себя вполне комфортно внутри страны и за ее пределами, зафиксировав кнопку климат-контроля в двусторонних отношениях на отметке «прохладно».
Готова ли администрация Обамы сделать из этого выводы и откорректировать свою политику на российском направлении? Однозначного ответа на указанные вопросы сейчас нет. Единственное, чем мы можем оперировать на данном этапе, - это известное обещание Обамы проявить большую «гибкость» в вопросах ПРО и почти энтузиастическая реакция на его переизбрание со стороны Д.Медведева. Так или иначе, категорические выводы делать рановато: новая каденция Б.Обамы еще даже не началась.
Говоря о «перезагрузке», не следует забывать, что приход к власти в Украине будто бы русофильского правительства вполне вписывался в логику этой политики. Сегодня ситуация, по крайней мере, внешне, имеет вид совсем иной: украинско-российские отношения, несмотря на многочисленные уступки Киева, находятся в зоне активной турбулентности. Может ли официальный Киев рассчитывать на поддержку Вашингтона в этом противостоянии? История наших отношений дает определенные основания для утвердительного ответа, но уровень поддержки, на которую может рассчитывать правительство Украины в США и других странах демократического мира, будет зависеть как от внутренней ситуации, так и от готовности наших вождей и нас самых обнаружить «стойкость позвоночника» при отстаивании своих национальных интересов. Так же в США и ЕС хотят быть уверенными, что выбор в пользу европейского направления для Украины является сознательным и окончательным решением, а не одним из элементов византийского пазла украинской политики.