Ракетно-ядерная тревога на Корейском полуострове уверенно лидирует в рейтинге угроз международной безопасности.
И это "достижение" стало возможным не только потому, что ядерная программа КНДР на протяжении нескольких лет практически не сходит с первых полос мировых СМИ, - ведь Пхеньян регулярно проводит испытания ракетного оружия и ядерных боезарядов. Куда важнее последствия кризиса для международного порядка - последствия разрушительные, глубокие и необратимые.
Превращение КНДР в ядерную державу - серьезный удар по режиму нераспространения, хоть каким-то образом сдерживающего расползание ядерного оружия по миру. Фактическое признание ядерными державами Индии и Пакистана - санкции в отношении этих стран после испытаний 1998 г. были довольно скоро сняты, и мировые лидеры возобновили сотрудничество с нарушителями порядка как ни в чем не бывало - и без того поставило эффективность режима под вопрос. Но теперь ядерным оружием обзавелась не мировая держава, и даже не региональная, а страна-изгой, находящаяся в состоянии войны с соседом и в конфронтации с доброй половиной мира. Если Пхеньян сможет сохранить ядерное оружие в своих руках после нынешнего обострения, еще больше нарастит свои возможности в средствах доставки и количество боезарядов, режим нераспространения перестанет быть частью международного порядка.
Это не значит, что созданием собственного ядерного оружия займутся все без разбору. Важно то, что сдерживать пока еще безъядерные государства будет лишь фактор силы - вероятность вмешательства крупной державы, готовой своими силами и по собственной воле предотвратить появление еще одного ядерного арсенала. Превентивные меры, военные удары и диверсии, каковые, скажем, Израиль предпринимает для срыва программ вооружения у неспокойных арабских соседей, заменят собой международные договоренности. И от этого мир станет еще опаснее. А государственный суверенитет - еще более условным. Ведь ни одна из ведущих держав не захочет повторить ошибку, благодаря которой у Пхеньяна сегодня есть ядерное оружие, не захочет пропустить момент, когда предотвратить такое развитие событий можно "малой кровью". Кто знает, сколько ракетно-бомбовых ударов по исследовательским центрам и сколько убийств ученых и правительственных чиновников произойдет при этом новом международном порядке. Очевидно, что порог принятия политических решений, одобряющих чрезвычайные меры, будет существенно снижен и в Вашингтоне, и в других мировых столицах.
Ответом великим державам, стремящимся предотвратить появление новых обладателей ядерного оружия, станет появления своеобразного интернационала стран-изгоев, тех, кто видит в оружии массового поражения гарантию сохранения режима и защиту своих интересов. Этот интернационал никогда не соберется в единый военный союз, не создаст экономический блок и не будет собирать международные форумы. И тем не менее он уже появляется - в активизации обмена технологиями и материалами, во взаимной помощи в обретении ракетно-ядерных возможностей. Когда в 2010 г. северокорейские власти показали американскому физику-ядерщику Зигфриду Хекеру и его коллегам новейший завод по обогащению урана, на Западе главным подозреваемым в вопросе о поставщике оборудования стал Иран. Ведь о сотрудничестве Пхеньяна и Тегерана в разработке ракетной техники было известно уже тогда.
Партнерство Ирана и Северной Кореи - не уникальный случай: Пхеньян помогал в разработках ОМП режимам Каддафи и Асада, как и Тегеран. Такое взаимодействие вовлекает все большее количество стран, обеспечивая им возможность значительно сократить сроки разработки опасных и разрушительных систем вооружений - включая ядерное оружие.
Понимание всей опасности сложившейся ситуации для международного порядка в течение нескольких лет обеспечивало редкое согласие в Совете Безопасности ООН. Последний пакет санкций против КНДР был одобрен единогласно. Санкции серьезные: эмбарго наложено на северокорейский текстиль, занимающий второе место после угля в структуре экспорта (750–800 млн долл. в год), сокращены объемы поставок нефтепродуктов в страну. Американцы и их союзники заявляют о готовности продолжить давление на Пхеньян, и в этом давлении санкции продолжают занимать центральное место. Собственно, в последние месяцы постоянное ужесточение санкций стало основой стратегии Вашингтона в отношении КНДР. Неудивительно, что главным ньюсмейкером американской политики в корейском кризисе, наряду с Никки Хейли - представителем США в ООН, стал министр финансов Стивен Мнучин - именно его ведомство отвечает за разработку механизмов санкций против иностранных государств.
Для американцев очевидной победой стало то, что последнюю резолюцию поддержали КНР и Россия. Ведь от Пекина во многом зависит успешность применения санкций. Китай - крупнейший партнер Пхеньяна, на него приходится до 85% всего объема внешней торговли КНДР. Главные успехи санкционного режима на сегодняшний день были достигнуты именно благодаря действиям Пекина. В феврале нынешнего года Китай, выполняя решения СБ ООН, прекратил закупки угля (в 2016 г. экспорт угля в КНР принес Пхеньяну около 1,2 млрд долл.). Успех текстильного эмбарго также зависит от КНР - в эту страну поступает до 80% продукции северокорейской текстильной промышленности. Но контрабанда запрещенных товаров на протяженной сухопутной границе Китая и России с Северной Кореей может смягчить удар по Пхеньяну - если китайские и российские власти не станут бороться с ней по-настоящему.
Однако на пути коллективного усиления санкций со стороны международного сообщества нынешняя победа США - последняя. Китай и Россия не заинтересованы в коллапсе северокорейского режима: усиление США в регионе и гуманитарные последствия развала КНДР серьезно ударят по китайским и российским интересам. Поэтому, если Вашингтон захочет продолжать такую политику, он не сможет твердо рассчитывать ни на согласие Пекина и Москвы на новые санкции, ни на сохранение ими уже утвержденных.
Собственно, чтобы обеспечить в Совбезе поддержку со стороны КНР и России, американцам пришлось пойти на ряд уступок. Китай добился отказа от полного запрета на продажу нефти и нефтепродуктов в КНДР, ссылаясь на угрозу гуманитарной катастрофы в стране. Пересмотрен и пункт об ограничениях на использование труда северокорейских граждан в третьих странах (что приносит КНДР около полумиллиарда долларов в год). Подготовку по этому вопросу американцы начали заранее - еще летом Рекс Тиллерсон заявлял о существовании на территории России трудовых лагерей, в которых принудительно трудятся северокорейские рабочие, и призывал полностью отказаться от использования северокорейской рабочей силы. Но в итоге Вашингтону пришлось согласиться на заметное смягчение ограничительных мер: запрет привлекать на работу граждан КНДР коснулся лишь заключения новых контрактов. Около ста тысяч северокорейских рабочих, ныне официально работающих за рубежом, смогут продолжать трудиться до завершения ранее оговоренного срока (а в соседних России, Китае и Монголии они трудятся по пяти-семилетним контрактам).
Наконец, в резолюцию внесены пункты о необходимости возобновления шестисторонних переговоров по корейской ядерной проблеме, ведущихся с перерывами еще с 2003 г. - прямая отсылка к заявленной еще в июле позиции КНР и России о возврате к дипломатическим мерам для решения кризиса. Единство Совета Безопасности, проявленное в голосовании по резолюции № 2375, не перечеркнуло различия в позиции ключевых участников обсуждения проблемы - США, Южной Кореи и Японии с одной стороны, и КНР с Россией - с другой.
Перед США стоит непростая дилемма: либо отодвинуть санкции как инструмент своей политики на второй план, вернувшись к переговорам, либо продолжить давление - но уже не только на Пхеньян, но и на Пекин с Москвой. За жесткую позицию без оглядки на Китай и Россию в Вашингтоне выступает немало политиков. Глава комитета по международным делам Палаты представителей Эдвард Ройс призвал администрацию Дональда Трампа ввести санкции против крупных китайских банков, ведущих дела с КНДР. Но такой шаг приведет к конфронтации с Пекином - ведь по оценкам Адама Шубина, бывшего высокопоставленного чиновника министерства финансов, ограничения в доступе к американскому финансовому рынку для ведущих китайских банков могут привести к заметному спаду китайской экономики. Возможно, администрацию Трампа конфликт с Китаем не пугает. Но если сейчас США втянутся в разборки с Пекином, решению корейской проблемы это способствовать не будет.
Однако и возврат к переговорам с Пхеньяном без предварительных условий - как предлагает Пекин - тоже вариант для Вашингтона неприемлемый. КНДР очевидно хочет признания своего ядерного статуса. Северокорейский режим не скрывает ракетную и ядерную программы (как это делали в свое время ЮАР или Израиль), испытания сопровождаются масштабными пропагандистскими акциями, адресованными не только внутренней аудитории, но и мировому сообществу, он всячески делает их публичными. А США в принципе не согласятся с такой постановкой вопроса. Начинать заведомо бесперспективные переговоры с Пхеньяном, особенно после чрезмерно жестких заявлений Трампа, обещавшего решительные меры в случае новых ядерных испытаний, - для администрации потеря лица, чем наверняка воспользуются многочисленные оппоненты в Вашингтоне.
А ведь у каждой вовлеченной в попытки урегулирования державы есть свои, специфические цели. США не прочь использовать кризис для ослабления КНР. Китай хочет воспользоваться ситуацией, чтобы ослабить влияние США на Южную Корею. В Японии правительству Синдзо Абе выгоден нынешний кризис, поскольку северокорейская угроза может убедить японцев проголосовать за отмену конституционных ограничений в военной области - ремилитаризация страны давно стоит на повестке японского премьера. Россия хочет связать Вашингтон договоренностями о размене своей поддержки в корейском вопросе на потепление в двусторонних отношениях, да и если Вашингтон просто увязнет в этом кризисе, для Москвы появится больше шансов для решения важных проблем в других регионах мира. А для Южной Кореи кризис имеет прежде всего внутриполитическое значение: либеральная внешнеполитическая программа межкорейского диалога президента Мун Чже Ин успешно блокируется консерваторами пока очевидной остается необходимость военного противостояния с Севером.
Парадокс заключается в том, что для всех ключевых держав ракетно-ядерная программа Северной Кореи представляет очевидную и серьезную угрозу безопасности. Но вместо последовательных совместных действий каждая из них больше внимания уделяет в ходе кризиса собственным целям и задачам. И поскольку эти цели зачастую противоречат друг другу, решение и без того сложнейшей задачи становится практически невозможным.