Официальная лексика России отвергает использование ядерного оружия в ведущейся против Украины войне. Но делается это в том же ключе, как отвергалась возможность широкомасштабного военного вторжения вплоть до того момента, когда оно произошло. Поэтому сигналы о применении ядерного оружия, которые российская власть продвигает без прямых угроз через ассоциированных с нею спикеров и СМИ, следует воспринимать серьезно.
Если 10 марта, говоря о ядерной войне, министр иностранных дел Сергей Лавров утверждал, что не верит в такую возможность, то 25 апреля он уже заявил, что «риски ядерной войны сейчас весьма существенны». Показательным было интервью Лаврова индийскому телевидению 19 апреля. На настойчивые вопросы ведущей, рассматривает ли Россия возможность использования против Украины тактического ядерного оружия, российский министр неизменно отвечал в том смысле, что Россия всегда выступала против ядерной войны. Но он так и не сказал прямо, что Россия ни при каких обстоятельствах не использует тактическое ядерное оружие против Украины. Точно так же в конце прошлого года президент России Владимир Путин, отвечая на прямые вопросы, отказывался заявить, что его страна ни при каких обстоятельствах не совершит широкомасштабного военного нападения на Украину.
Показательно, как интервью Лаврова освещали российские СМИ. Даже государственные и приближенные к российской власти издания подавали как цитаты то, что в интервью не прозвучало. Это невозможно было объяснить особенностями перевода (Лавров давал интервью на английском). Вероятное объяснение: СМИ заранее получили текст того, что должно было быть сказано по ключевым вопросам. «Коммерсантъ», известный своими «сливами» дипломатических документов, привел невысказанную цитату Лаврова — «на нынешней стадии конфликта Россия рассматривает только опцию обычных вооружений на Украине, а не ядерных».
Такая лексика означает, что применение ядерного оружия возможно. Если наложить новые высказывания на многолетнюю практику публичного восхищения силой ядерного оружия со стороны Владимира Путина, высших российских чиновников, многочисленных экспертов и СМИ, можно утверждать, что порог применения Россией ядерного оружия низок.
Ядерная война и тактический ядерный удар
В первых числах января этого года было опубликовано инициированное Россией заявление пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН (они же — официальные обладатели ядерного оружия), что в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана. Также было сказано, что ядерные страны будут выполнять свои обязательства в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия относительно ядерного разоружения. Пока же ядерные вооружения сохраняются, они будут служить оборонительным целям.
Заявления России о том, что она не хочет ядерной войны, могут быть искренними, несмотря на давно высказанную уверенность Путина, что в случае ее начала россияне попадут в рай, а остальные «просто сдохнут». Но это не ответ на вопрос, готова ли Россия применить тактическое ядерное оружие против Украины. Ограниченное количество ядерных взрывов в обычной войне не означает того, что в общем понимании является ядерной войной, ведущей человечество к уничтожению.
После бомбардировки двух японских городов Хиросимы и Нагасаки в конце Второй мировой войны, до сегодняшнего дня с разными целями было произведено около двух тысяч ядерных взрывов, из них около 500 атмосферных. В течение холодной войны вооруженные силы ядерных государств и многих неядерных готовились к ведению войны в условиях применения ядерного оружия. Ряд военных учений с использованием ядерного оружия показал, что такое возможно. По оценке западных аналитиков, до сих пор в рамках российских учений «Запад» отрабатываются варианты нанесения Россией ядерных ударов по европейским странам.
Для понимания уровня приемлемости использования ядерного оружия в военном планировании полезно напомнить о некоторых фактах. Хиросима и Нагасаки после ядерных ударов в августе 1945 года мощностью соответственно в 15 и 21 килотонну тротилового эквивалента были отстроены в течение нескольких лет. Они, преимущественно деревянные, скорее сгорели в пожарах, возникших от световой вспышки ядерного взрыва, чем были сметены ударной волной. Люди гибли от разрушений, но также от ожогов и радиации, которую вдыхали вместе с пылью, не зная о ее действии. Уровень разрушений и гибели жителей немецкого Дрездена, на который в феврале 1945 года в течение нескольких дней было сброшено семь килотонн обычных бомб, был столь же велик, как и в японских городах. Дрезден был так же отстроен, как Хиросима и Нагасаки. Все эти города не несут в своей современной инфраструктуре следов прошлого уничтожения.
Крупнейшее военное учение с использованием ядерного оружия проводилось в 1954 году на Тоцком полигоне в бывшем СССР. Использовалась бомба в 40 килотонн (в два раза мощнее, чем в Нагасаки) и более 45 тысяч войск. Часть из них после прохождения ударной волны провела учебное наступление через зону эпицентра. В США в 1950-е на полигоне Невада была проведена серия учений с общим количеством привлеченных войск на уровне 50 тысяч и ядерными бомбами от одной до 75 килотонн. В некоторых вскоре после взрыва в зону эпицентра десантировались войска. Места этих ядерных взрывов сейчас не являются зонами отчуждения, в отличие от Чернобыльской зоны. Экологические последствия единичных ядерных взрывов не столь длительны, как последствия разрушения активной зоны ядерного реактора.
Ядерное оружие не является универсальным средством победы на поле боя. Оно, безусловно, повышает огневую мощь войск, но создает массу дополнительных проблем — от необходимости специальных средств защиты войск и вооружений до чрезмерных разрушений, избыточных для наступления и обороны. Современные средства неядерного поражения — артиллерия, ракетные войска и авиация — могут действовать намного осмысленней и избирательней.
Поэтому в 1991 году США и бывший СССР приняли взаимные обязательства, согласно которым было прекращено развертывание тактического ядерного оружия в сухопутных войсках и на флотах «в обычных обстоятельствах». В 1992 году советское заявление было подтверждено Россией в усиленном виде. Значительная часть тактического ядерного оружия была ликвидирована, оставшееся — сокращено и размещено на центральных арсеналах, удаленных от расположений вооруженных сил. Сохранилась некоторая часть боеголовок для морских и наземных ракет. Развертывание ядерных авиабомб и боеголовок для ракет тактической авиации формально не регулируется. Но «в обычных обстоятельствах» они, за некоторыми исключениями, также находятся в центральных арсеналах (в России это так называемые объекты С).
Тактическое ядерное оружие в арсеналах США и России по-прежнему существует — тысяча-полторы единиц с каждой стороны. Но, как показывает практика, за очень небольшими исключениями гипотетически рационального использования на поле боя, это оружие несет преимущественно психологическую нагрузку. Оно олицетворяет некоторый предел, за которым ситуация в войне может кардинально измениться.
В годы холодной войны композиция обороны с двух противоборствующих сторон была выстроена так, что любое применение ядерного оружия вело к эскалации, достигающей в конечной точке уровня глобальной ядерной войны, то есть такой войны, которая велась бы практически исключительно ядерным оружием. На пике накопления, в конце 1970-х годов, в мире существовало до 70 тысяч ядерных боеприпасов разных типов. Просчитанные по многочисленным игровым моделям сценарии говорили о том, что значительная часть развернутого ядерного оружия была бы применена в течение короткого промежутка времени от часов до суток. Результат применения был бы неприемлем не только для воюющих ядерных держав, поскольку их жизненное пространство было бы разрушено. Результат был бы неприемлем для мира. Огромное количество поднятой в воздух пыли на годы ограничило бы проникновение солнечных лучей, что привело бы к так называемой затяжной ядерной зиме. Она имела бы катастрофические последствия для выживания человечества и вообще жизни на земле.
Вероятно, кто-то бы выжил. Во многих странах со времен холодной войны создавались бункеры для длительного проживания, защищенные от эффектов ядерной войны. В современной России эти усилия были активны и в новые времена. Владимир Путин во время одного из учений ядерных сил сообщил, что созданы командные центры, абсолютно защищенные от ядерных ударов. Многочисленные «сливы» говорят о том, что ядерные бункеры России, расположенные в глубинах Уральских и Алтайских гор, рассчитаны на длительное проживание многих десятков тысяч людей. После начала широкомасштабного военного нападения на Украину самолеты авиационного отряда российского президента совершали демонстративные полеты из Москвы к этим бункерам, сигнализируя о готовности элит к любому развитию событий.
Но все же крайне трудно предположить, что длительное подземное выживание ради захвата Донецкой и Луганской областей Украины — именно то, к чему стремится российская власть. Учебные полеты к бункерам — скорее демонстрация готовности идти до конца, чем сама готовность. Вряд ли за Путиным в подземелье готовы отправиться толпы российских избранных, включая военных, которые должны были бы по приказу своего лидера запустить процесс уничтожения жизни на Земле.
Поэтому заявления о недопустимости ядерной войны со стороны России можно считать искренними, кроме, возможно, самого Путина и его ближайшего окружения. Но эти люди не могут самостоятельно применить ядерное оружие. Им нужны профессиональные исполнители, которые вряд ли столь же пропитаны духом смерти.
С окончанием холодной войны композиция ядерных сил США и России изменилась. Стратегическое ядерное оружие, применение которого могло бы вызвать всеобщую катастрофу, значительно сокращено. С более 10 тысяч развернутых бомб и боеголовок с каждой стороны их количество упало до примерно 1,5 тысяч (еще примерно столько же в центральных арсеналах). Развернутые носители ядерного оружия не имеют боевых целей, как было в годы холодной войны, — они нацелены на мировой океан. Целеуказание — быстрый процесс, но статус сил между США и Россией контролируется на договорном уровне сотнями уведомлений в год и десятками инспекций. Скрытно подготовиться к нанесению масштабного ядерного удара непросто и рискованно, поскольку последует реакция другой стороны.
Процесс сокращения ядерных арсеналов, незаметный в каждый конкретный момент времени, тем не менее продолжается. До конца столетия количество ядерных боеприпасов в мире может сократиться до сотен вместо тысяч. Ядерные страны модернизируют носители ядерного оружия. Но в случае России речь идет о воспроизводстве советских стратегических сил с тем же технологическим уровнем для поддержания количественного паритета со США. Это относится и к новой ракете «Сармат», испытания которой начались с многолетним опозданием в апреле этого года.
Ввиду естественных сокращений в перспективе нескольких десятков лет глобальная ядерная война может стать вообще невозможной. Это будет другая ситуация с другой архитектурой безопасности. Но пока сохраняются опции уничтожения мира, созданные во время холодной войны.
Немыслимое мыслимое
Веря заявлениям российского руководства, что оно не хочет ядерной войны, нужно понимать, что между такой войной и нанесением ограниченного тактического ядерного удара существует дистанция. Со времен холодной войны она увеличилась. Отрицая первое, российская власть может планировать второе.
В конце холодной войны я читал разработки советских «независимых аналитических центров», в ту пору активно создававшихся КГБ, о возможности использования ядерного оружия для сохранения СССР. Это не было мейнстримом, но демонстрировало диапазон советской военной мысли. Идея заключалась в том, чтобы демонстративно взорвать атомный боеприпас над Киевом. Это должно было бы стать символической жертвой такого масштаба, который остановил бы любые центробежные процессы от Центральной Азии до стран Балтии (Киев, разумеется, предполагалось затем заново отстроить и заселить «правильным» населением). Психологический аспект состоял бы в потрясающем сознание риторическом вопросе — если уж советская коммунистическая власть готова пожертвовать колыбелью тысячелетней государственности ради «единства страны», то на что она готова в отношении менее ценных людей и территорий?
Зачатки подобных идей лежат в «эффекте Хиросимы». Считается, что бомбардировки японских городов в августе 1945 года значительно ускорили окончание Второй мировой войны вследствие капитуляции Японии. Вообще на немецкие города в ходе той войны в тротиловом эквиваленте было сброшено в разы больше бомб, но Германия капитулировала далеко не только лишь вследствие бомбардировок. Однако новые поражающие факторы ядерного оружия — концентрированная мощь и ранее неведомое световое и радиационное излучение — сыграли свою роль в капитуляции Японии.
Сейчас этот эффект размыт. Поражающие факторы ядерного оружия в ограниченном тактическом применении изучены и существуют инструменты защиты войск и населения. Теперь они не создали бы прежнего шока.
Применение на поле боя в рамках концепций, существовавших во время холодной войны, — для взлома обороны и уничтожения вторых эшелонов наступающих войск — невозможно в российско-украинской войне, когда нет стабильного фронта, войска мобильны и рассредоточены.
Что касается демонстративного ядерного удара в несколько килотонн по городам (такой вариант часто обсуждается экспертами), против шокового эффекта говорят следующие соображения. Воздействие взрыва, сопоставимого по мощности с ядерным, можно было увидеть не далее, как в 2020 году в Бейруте. Детонировал большой объем селитры в тротиловом эквиваленте около 2 килотонн. Разрушения были значительными, но кто о них сейчас помнит?
В Украине с 24 февраля этого года ракетными ударами, в том числе по городам, были доставлены несколько килотонн обычной взрывчатки. Это консервативная оценка, если считать, что около двух тысяч ракет несли боеголовки по 100 килограмм. Количество выпущенных по Мариуполю боезарядов и сброшенных бомб может оцениваться килотоннами.
Наконец, в 1970 годах в Украине были произведены два подземных ядерных взрыва по несколько килотонн каждый. Это были так называемые ядерные взрывы в мирных целях. Одним из них планировалось увеличить добычу угля, другим — погасить скважину газоконденсатного месторождения. Цели не были достигнуты, но взрывы были, и мало кто о них помнит.
Однако любое применение ядерного оружия не только в рамках глобальной ядерной войны, является барьером, за которым мир не сможет остаться прежним. Это вопрос мироустройства, а не военного эффекта ядерного удара. Ядерная исключительность ограниченного количества стран продолжает держаться благодаря тому, что подавляющее большинство неядерных стран добровольно согласились с такой исключительностью. И если условия согласия будут нарушены, ядерных стран может стать много больше. В современном мире для создания ядерного оружия не нужно титанических усилий. Чтобы удерживать режим ядерного нераспространения, который теперь все больше «трещит по швам», США, Россия, Китай, Великобритания и Франция десятилетия назад обязались (и многократно это подтверждали), отказаться не только от ядерной войны, но вообще от использования ядерного оружия, кроме исключительных случаев обороны.
В самом Договоре о нераспространении ядерного оружия таких обязательств нет. Но в течение десятилетий в односторонних заявлениях и многосторонних резолюциях Совета Безопасности ООН, военных доктринах и планах оборонного строительства многих государств в международную систему безопасности был встроен принцип неприменения ядерного оружия, кроме исключительных обстоятельств, не затрагивающих повседневного мироустройства. Никогда в истории ядерное оружие или угроза его применения не служили способом получения конкурентных преимуществ для колониальных захватов и достижения политических целей его обладателями.
Нарушение Россией Будапештского меморандума в 2014 году стало признаком того, что Россия готова разрушить сложившийся консенсус. Но еще раньше обладание ядерным оружием стало трактоваться российским руководством в качестве индульгенции на любые действия, разрушающие мировой порядок. Сформировалась российская доктрина применения ядерного оружия, которая в США получила наименование «эскалации для деэскалации». В российских официальных заявлениях она отрицается. Но она фрагментарно присутствует в открытых доктринальных документах и уже глубоко въелась в российскую риторику. По результатам коммуникаций американских военных с российскими эта доктрина была описана в Обзоре ядерной политики США в 2018 году (следующий обзор планируется осенью текущего года). Для противостояния этой концепции была изменена конфигурация ядерных сил США.
Смысл «эскалации для деэскалации» состоит в том, что Россия использует угрозу применения ядерного оружия и соответственно готова его применить для достижения целей гибридной войны и закрепления ее результатов. Вообще «эскалация для деэскалации» и есть ключевым элементом гибридной войны. Российский расчет, как показывает практика, не лишенный смысла, состоит в том, что угроза применения ядерного оружия может заставить даже более сильного противника капитулировать перед российскими требованиями.
Снижение порога применения ядерного оружия и внутренняя мобилизация вокруг идеи «ядерного рая» позволила России достичь определенных результатов в войне с Украиной. Угроза ядерной эскалации лежит в основе неготовности США и НАТО к какой-либо форме прямого участия в войне на стороне Украины. Тем не менее результаты ограничены. Несмотря на недвусмысленную угрозу Путина последствиями в случае внешней помощи Украине, каких не было в истории, она была оказана и продолжает нарастать. Россия не решилась на ядерную эскалацию, чтобы остановить эту помощь.
В случае же применения ядерного оружия против Украины в обычной войне, Россия разрушит консенсус, существовавший в мире многие десятилетия. Ядерное оружие в таком случае будет применено против неядерного государства для достижения меркантильных целей выживания политического российского режима и попыток территориальных захватов и смены власти соседнего государства. Такое использование ядерного оружия, немыслимое при заключении Договора о нераспространении ядерного оружия, станет возможным. Будет поставлено под угрозу существующее мироустройство. После этого режим ядерного нераспространения прекратит существование с появлением множества новых ядерных государств. Либо же цивилизованные ядерные государства, включая Китай и Индию, должны будут действенно наказать нецивилизованную Россию, которой, как оказалось, нельзя давать в руки ядерное оружие. В любом случае последствия для России могут быть такими, каких не было в ее истории.
Некоторые рамки возможных последствий для России со стороны НАТО были очерчены на саммите в марте этого года. Украине были предоставлены средства химической, биологической и радиационной защиты, помогающие продолжить войну даже в случае использования Россией тактического ядерного оружия. Кроме того было заявлено, что в случае применения любого оружия массового поражения Россия встретит коллективный ответ НАТО. Также было объявлено, что атаки на конвои военной помощи Украине со стороны отдельных стран НАТО будут считаться нападением на Альянс.
Кроме глобальных барьеров для применения Россией ядерного оружия против Украины существуют технические ограничения. У России нет надежного средства гарантированного нанесения тактического ядерного удара. Авиация и крылатые ракеты с высокой вероятностью могут быть уничтожены украинскими средствами противовоздушной обороны, потенциал которой возрастает с каждым новым конвоем военной помощи. Баллистическими оперативно-тактическими ракетами нужно стрелять возле границы Украины или с временно захваченной территории, то есть, из зон вероятного поражения пусковых установок украинскими войсками. Кроме того, для ядерного оснащения наземных и морских ракет России нужно доставить боеприпасы из отдаленных центральных арсеналов, нарушив взаимные со США обязательства. Вряд ли это можно сделать скрытно, не спровоцировав скорую международную реакцию еще до гипотетического применения ядерного оружия.
Аналогичная ситуация возникнет в случае ядерного оснащения крылатых ракет, запускаемых с тяжелых бомбардировщиков, — наиболее массового сейчас средства ударов по территории Украины. Этот вид оружия относится к стратегическим ядерным силам. Россия должна уведомить США об изменении статуса в случае ядерного оснащения этих ракет, рискуя либо быстрой международной реакцией, либо тайным нарушением международных процедур, чреватым быстрыми ответными действиями.
Зачем об этом говорить?
Ликвидация в 1990-е ядерного оружия и средств его доставки в Украине, в Казахстане и Беларуси, дала позитивный импульс для снижения глобальной ядерной озабоченности. Затем многие годы главной считалась угроза распространения ядерного оружия. Разумные цели применения ядерного оружия трудно было представить. Фигура умолчания вокруг ядерного оружия и вариантов его применения позволяла уменьшить риски непонимания и случайной эскалации.
Россия открыла «ящик Пандоры», решив превратить угрозу применения ядерного оружия в элемент гибридной войны, имеющей меркантильные цели расширения политического влияния и получения экономических преимуществ. Сейчас уже не столь безобидными кажутся российские карикатуры 2014 года, на которых «добрый мишка» грозил Западу отправить нефтяные цены вверх при помощи баллистической ракеты. Россия демонстративно нарушила Будапештский меморандум 1994 года, где содержались заверения Украине в уважении суверенитета и территориальной целостности в связи с ее отказом от ядерного оружия.
Сейчас Россия не отвергает возможности использования против Украины ядерного оружия. Это делает бессмысленной формулу умолчания. Теперь угроза ядерной эскалации существует, и ее уменьшению способствует ясное понимание последствий и рисков. Понимание уменьшает страх. Отсутствие страха сокращает возможности России для ядерного шантажа.
Россия, в случае гипотетической попытки тактического ядерного удара по Украине, рискует тем, что он будет неудачным — носитель может быть уничтожен, а контроль над ядерным боезарядом утрачен. О подготовке такой попытки еще до ее осуществления с высокой вероятностью узнают партнеры Украины, оказывающие ей военную помощь. Международная реакция будет быстрой и масштабной, включая реакцию со стороны Китая. Если России все же удастся нанести гипотетический тактический ядерный удар, он не приведет к капитуляции Украины и не позволит российскому руководству добиться его целей, к тому же малопонятных. При этом международная реакция может превзойти по масштабу все те санкции, с которыми Россия столкнулась до сих пор.
Больше статей Алексея Ижака читайте по ссылке.