Стартовавшие в Пекине 4 марта две сессии Всекитайского собрания народных представителей проходят по классическим политическим канонам КНР с тысячами делегатов от всех регионов и слоев общества. Работа сессий не сводится к заседаниям по утверждению отчета правительства, бюджета, плана развития на 14-ю пятилетку, принятию законов, поправок и документов; это — время пресс-конференций, общения партийного руководства с делегатами, экспертными группами, внесения предложений и инициатив снизу. Один из интереснейших продуктов работы сессий в этот раз — Цели долгосрочного развития страны до 2035 года.
Озвучиваемые высшими государственными лидерами Китая достижения и запускаемые инициативы как всегда носят позитивный и слегка размытый характер: постковидное восстановление и рост ВВП на 6%, 11 миллионов новых рабочих мест в городах и безработица на уровне 5,5%, низкая годовая инфляция (до 3%) и стабильность обменного курса. Китай нацеливается на повышение общего уровня жизни своих граждан, обеспечение их качественным здравоохранением, восстановление уровня рождаемости и улучшение экологической ситуации путем снижения энергоемкости ВВП (на 13,5%) и выбросов углекислого газа (на 18% на единицу ВВП). Запланированные действия должны способствовать преодолению текущих трудностей, «вознести китайскую экономику на новые высоты» и обеспечить удвоение ВВП к 2035 году.
Не акцентируемой, но, без сомнения, главной целью, поставленной перед собой китайским государством на ближайшее будущее, является «новая философия развития», опирающаяся на «высокотехнологическую трансформацию».
Технологии — слово, 23 раза упомянутое премьер-министром Ли Кэцяном во время выступления с Докладом о работе правительства. В предыдущем его выступлении оно упоминалось лишь пять раз. «Мы будем укреплять нашу стратегическую научно-техническую мощь, ... обеспечим успех проектов, запущенных для достижения прорывов в базовых технологиях ключевых отраслей», — заявил Ли.
Технологическая самодостаточность — острая потребность, осознанная в Поднебесной и отрефлексированная в документах сессий. Она проистекает из антикитайской политики «разъединения» экономик и цепочек стоимости Дональда Трампа и «динамической конкуренции» Джо Байдена. Сил для ее достижения у Китая достаточно.
Стратегия развития, ведомого инновациями
В пятилетки 2006–2015 годов технологическая политика Китая имела копирующий характер, воспроизводя существующие в развитых странах производственные решения. Под влиянием успехов в борьбе с предыдущим глобальным финансовым кризисом, в 2010-х годах в среде китайских экспертов начал шириться концепт «занятия командных высот в технологической революции», смысл которого заключался в перемещении Китая из средних в верхние сегменты глобальных цепочек создания стоимости. В его рамках государственные органы власти, отвечающие за промышленную политику, стали таргетировать развитие нововозникших отраслей, таких как солнечная энергетика, ветровые турбины, зарядные батареи и т.п. Параллельно оформились первые ёмкие инновационные программы, такие как «Сделано в Китае 2025», чертой которых все же оставалась слабая внутренняя связь отраслей, избранных в качестве прорывных.
У китайских политиков сложилось видение, что сейчас страна и мир находятся на пороге специфической волны технологических изменений, которая предоставляет единственный и эксклюзивный шанс попасть в лидеры технологической гонки и стать ведущей экономикой планеты. Этот взгляд отражен в докладе Ли Кэцяна: «Китай остается в важном периоде стратегических возможностей … Мы должны четко понимать этот новый этап развития, в полной мере использовать новую философию развития и активизировать наши усилия по созданию новой модели, способствующей высококачественному развитию».
Уникальные возможности, о которых идет речь, связаны с группой революционных технологий, всеохватывающих, радикально меняющих конкурентную среду и относительную мощь стран. Они лежат на стыке коммуникаций, больших данных и искусственного интеллекта. Связующим звеном для них является скорость обмена информацией, обеспечивающаяся технологией 5G. Данные в огромных объемах генерируются вездесущими датчиками, сенсорами, камерами и спутниками, методы хранения и обработки данных стремительно совершенствуются, а ИИ позволяет находить в них закономерности.
С прицелом на неоценимые выгоды, гарантированные лидеру в индустриях будущего, в Поднебесной уже переподчинили свои индустриальные проекты новой «Стратегии развития, ведомой инновациями». В ее рамках предполагается, что Китай 1) к 2020 году станет инновационной нацией, 2) к 2030 году будет лидирующей инновационной нацией, обеспечивающей рост за счет инноваций, 3) к 2050-му станет технологической сверхдержавой. Перечень секторов, где КНР добивается технологического превосходства, меняется от документа к документу, но некоторые проступают вполне рельефно — IT, цифровые медиа и сети, передовое промышленное машиностроение, исследование космоса и океанов, науки о жизни (откуда под влиянием ковид-19 на передний план вышла фармацевтика), чистая энергетика (в том числе ядерная) и беспилотные автомобили. Программы обеспечения инноваций в конкретных секторах готовятся на основе задач, поставленных в пятилетках, и появятся через 1–2 года.
Оружие «Новой философии развития»
В большинстве западных стран политика поддержки инноваций носит горизонтальный характер: для стартапов создается благоприятная, но конкурентная среда, а также необходимая инфраструктура. Конкретные секторы при этом таргетируются довольно редко.
В Китае подобный подход видится уже недостаточным. Ранее инновации ориентировались на быстрое внедрение новых целевых технологий в отрасли обычной промышленности. Сегодня в экспертные круги проникает понимание, что для желаемого рывка необходимо обеспечивать инвестиции не только в прикладные разработки. В правительственном докладе 2021-го признано, что «фундаментальные исследования — источник научных и технологических инноваций», поэтому расходы на них увеличатся на 10,6%, а у НИИ появится больше свободы распоряжаться финансами. Это поможет китайским ученым «полностью посвятить свое время и энергию научным исследованиям и крупным достижениям в ключевых технологиях, точно так же, как в древности кузнец тратил годы на ковку идеального меча».
Борясь с кризисом 2008–2009 годов, китайские технократы убедились, что инвестиции в инфраструктуру — лучшее оружие, не только гарантированно восстанавливающее совокупный спрос, но и создающее сопутствующий эффект для предпринимателей в форме улучшенных условий ведения бизнеса. Во время кризиса 2020-го проверенное средство было творчески переосмыслено: объектом инвестирования стала не физическая, а цифровая инфраструктура. Деньги были направлены на улучшение сетей связи, базовые станции 5G, внедрение ИИ в базовую инфраструктуру, новые вычислительные мощности и процессинговые центры, блокчейн и спутниковую связь. Такой подход резко контрастирует с «Планом спасения» кризисной экономики США Д. Байдена, где около 1 трлн. долл. предлагается раздать населению в виде прямых трансфертов либо пособий по безработице.
В общем, по озвученным китайским премьером данным, к 2020 году Китай довел объем прямых инвестиций на НИОКР до 350 млрд долл. Хотя в качестве объекта государственной поддержки Ли Кэцян периодически упоминал исследовательские лаборатории, узловая роль в инновационной политике принадлежит не им. Государственные фонды, направляющие промышленность (ГФНП), — настоящие каналы сосредоточения инвестиций в целевых отраслях.
Эти новые институты (распространились с 2018 г.) возникают в основном при профильных подразделениях региональных министерств и ведомств и действуют, руководствуясь принципами инвестиционного менеджмента. Аккумулируя средства разных доноров — агентств, крупных банков, заинтересованных госпредприятий, частный венчурный капитал, муниципальные деньги, — ГФНП формируют инвестиционные комитеты, проводят конкурсы проектов и финансируют лучшие из них. Фонды пользуются фискальными преференциями от власти, однако ведут себя независимо в определенных им секторах и сферах. 60% из них работают только с инновациями.
Соединение Китаем в рамках инновационной политики вертикальной государственной координации с рыночными принципами размещения средств позволяет таргетировать работу промышленности и существенно повысить эффективность применения денег. Не случайно премьер КНР декларирует намерение «использовать рыночные силы, чтобы побудить предприятия к инновациям». Стратегически позиционируя свой научно-исследовательский комплекс по отношению к открытиям, накапливая таланты и инфраструктуру, Поднебесная сможет быстрее всех адаптировать будущие передовые решения, развивать новые продукты и перераспределять выгоды.
США могут оставаться лидерами в отдельных передовых секторах (Интернете, ИИ, сенсорах, транспортных сетях и т. д.), но их общее нескоординированное доминирование будет постепенно слабеть. 30 млрд долл., которые Конгресс возможно единоразово выделит на поддержку американского хай-тека, вряд ли будет достаточно. Пекин в течение пятилетки планирует наращивать инвестиции в НИОКР на сопоставимую сумму ежегодно. «Новая философия развития» руководства Китая, конечно, не лишена рисков и недостатков, но успеха добиваются чаще, когда стремятся его добиться.
Больше статей Дмитрия Ефремова читайте по ссылке.