Ему 34 года. Заместитель генерального прокурора Украины Давид Сакварелидзе уже в 27 лет занял аналогичную должность в Грузии. Он также был прокурором Тбилиси. Подавал заявку на участие в конкурсе на должность главы Антикоррупционного бюро Украины. Но Петр Порошенко назначил Сакварелидзе в Генпрокуратуру, дав ему украинское гражданство.
Зона ответственности грузино-украинского прокурора - реформа прокуратуры, всей ее системы. Вообще всем грузинским экспертам, работающим в Украине с прошлого года, с многими из которых довелось познакомиться лично, присуща уникальная для наших широт черта: они прорабатывают каждую деталь реформы, вплоть до размещения столов в офисе, стремятся унять законотворческий зуд, стараясь создавать короткие, логичные, простые и понятные инструкции, крайне нетерпеливы и не готовы ждать реформ месяцами и годами. Они вообще слабо верят в то, что принятие даже прогрессивного закона можно назвать реформой, если этот закон написан более чем на пяти страницах ("школа" Кахи Бендукидзе). Проще говоря, их отличие от многих других заключается в том, что они четко представляют себе конечный результат и стремятся его добиться всеми возможными методами. Если спросить, что они хотят получить на выходе, ответят четко и коротко, предпочитая не разводить долгие разговоры о том, что "украинская нация состоялась", что "мы за справедливость", что "так дальше нельзя" и тому подобное. Грузины, и Сакварелидзе в частности, лишены того пафоса, который так и прет из иных отечественных "реформаторов".
Но грузинам приходится иметь дело с прогнившей коррумпированной системой Украины, где связи и деньги - все, закон - ничто. Справится ли с этим замгенпрокурора и как именно? Что он задумал? И еще вопрос - когда мы это все увидим?
- Почему, когда стало известно, что заместителем генпрокурора станете именно вы, заговорили о том, что у вас "виселицы в глазах"? Может, вы были очень жестким, когда работали в Грузии? Как эта жесткость уже проявилась в Украине?
- Да, я слышал, что обо мне такое говорят, но я уже не реагирую на это. Лучше сконцентрироваться на деле. Если меня начали бояться, то это даже хорошо.
- Кто боится?
- Я условно делю работников прокуратуры на тех, кто наживается, и тех, кто выживает. Боятся первые, а на вторых должна опираться система. Такие работники хотят реальных перемен, и многие не поддались соблазну сделать из госслужбы собственный бизнес. В ближайшие годы нужно существенно обновить состав прокуратуры. Иначе система не будет соответствовать современным вызовам.
- Вы уже анонсировали увольнение половины всех сотрудников. Это можно считать началом?
- Это не увольнение, а оптимизация.
- По сути это одно и то же.
- Не совсем. Это сокращение, которое предусмотрено законодательством. То есть это не я придумал. Это абсолютно здравое решение, потому что в Украине очень высокое количество прокурорских работников на 100 тысяч населения. Даже в России такого нет. Сейчас в прокуратуре работают около 19 тысяч человек, на данном этапе было бы оптимально дойти до 10 тысяч, параллельно внедрив современные методы работы. Еще я называю это очищением или самоочищением. В прокуратуре коррупция - это, прежде всего, конкретные люди. Вот от них мы должны очиститься.
- Кто попадет под сокращение?
- Тот, кто не пройдет конкурсного отбора. А конкурс будет открытым. Нам нужны специалисты, и я уже объявил об их наборе: по вопросам управления кадрами, бизнес-аналитики и новые следователи в Генеральную инспекцию.
- Это что-то вроде отдела внутренних расследований?
- Именно. И еще мы создаем департамент реформ. В целом по системе профессиональных и честных людей около 30%. На них мы и будем опираться.
- Приведет ли сокращение количества прокуроров и следователей к росту зарплат остальных?
- Да, это еще одна причина, по которой происходит сокращение. Вообще я крайне заинтересован в том, чтобы добиться роста зарплат, потому что моя собственная составляет 6 тысяч гривен, я живу за счет своих прежних сбережений. Но долго работать за низкую зарплату не сможет никто. В Грузии мы построили такую систему материальной мотивации, при которой следователь, раскрывший дело на миллионы долларов, мог получить бонус в несколько тысяч. Почему бы такую же систему не создать в Украине?
- Как вы планируете организовать конкурсы по отбору сотрудников - новых и старых?
- Если человек попадает в прокуратуру через открытые процедуры и соревновательный принцип, то это дает больше гарантий, что он честный. Активное гражданское общество не даст взять на работу нечестного человека. Правильная оценка и правильные стандарты для набора и затем повышение по карьерной лестнице - это то, что нужно этой системе в первую очередь. Зачистить систему хирургически, убрать одних и назначить других - конечно, можно, но, в данной ситуации это не принесет результата. Я написал письмо всем прокурорам от своего имени, в котором простыми словами объяснил, что нас всех ждет. В нем говорится, что будут вот такие определенные правила игры, не бойтесь, участвуйте в конкурсах, и если пройдете их, то я гарантирую, что вы будете довольны, а если вы будете отмораживаться и противостоять системе, то за нами правда и общественное мнение, мы сильнее.
Но подчеркиваю - то, что я делаю, это не копирование грузинского опыта, хотя я на него опираюсь. Эта реформа - чисто украинская, просто я - грузин, у которого здесь нет никаких амбиций, кроме профессиональных.
Сейчас в Украине 638 районных прокуратур. Вместо них будут созданы 178 местных путем сокращений и слияний, что предусмотрено новым законом о прокуратуре. Районные и межрайонные прокуратуры будут объединены. То есть останется два уровня - областной и местный, а в районном нет смысла. Но проблема в том, что сокращение возможно, как мне объяснили, как только я приехал, по старому советскому КзОТу. А в нем, как вы догадываетесь, никаких определенных критериев отбора нет.
На работе останутся те, кто получит больше очков в двухэтапном конкурсе. Первый этап - профессиональное тестирование, второй - тест на общие знания и навыки. В профессиональных тестах около 5000 вопросов, на около 100 кандидаты будут отвечать.
А руководителей 178 местных прокуратур будут набираться только через открытый конкурс, в котором могут принять участие и те, кто в прокуратуре вообще ни дня не работал.
- Я слышал, что как только прокуроры получили ваше письмо, им дали команду писать вам в обязательном порядке. То есть они сразу же извратили вашу идею выходить с вами на контакт, предлагать новые идеи и изменяться.
- Да, было такое. Это, конечно, смешно, но, читая эти письма, я легко определяю, хочет ли человек что-то менять и меняться сам, или он просто хочет угодить начальству, что мне совершенно не нужно. По моим прогнозам, из десятков тысяч прокуроров я ждал отзывы от максимум двухсот человек (получил от 300), из них около ста напишут мне по делу, предложат ценные идеи, и лишь пятьдесят из них получат возможность стать у руля реформ. Вот на них я и буду опираться.
Мне нужен результат, а не его видимость. Я не работаю на олигархов, я не политик и с политикой не связан. Это, кстати, очень хорошая позиция - у меня развязаны руки и нет долгов ни перед кем, кроме общества. Моя работа - реформа прокуратуры, ее очищение от коррупции и коррупционеров.
- Вам уже предлагали взятку?
- Да, меня хотели взять на "содержание" - 10 миллионов долларов в месяц. Я отказался.
- Кто войдет в конкурсные комиссии?
- Туда точно не будут входить, скажем, областные прокуроры. Но войдут представители международных организаций, общественные и гражданские деятели, неправительственные организации, профессионалы в области кадров, психологи. В каждой комиссии по 7–8 человек.
- Это будет относиться и к Генеральной прокуратуре? И вопрос вдогонку - правда ли, что у вас с Виктором Шокиным отношения не очень складываются?
- Нет, центральный аппарат мы пока не трогаем. Я отвечаю за общую систему, но не за кадровый состав Генпрокуратуры. Это другая область ответственности. Я, кстати, не занимаюсь и следствием, так что это еще раз доказывает, что мой образ "висельника" надуман. Мои отношения с Виктором Николаевичем очень хорошие, потому что мы работаем над одной большой задачей. У него появился уникальный шанс сделать хорошее дело. Президент дал ему полный карт-бланш, а он, в свою очередь, дал его мне. И генпрокурор этим уже пользуется для реформирования системы. Другого такого шанса ни у него, ни у страны больше не будет. Виктор Шокин всю жизнь проработал в прокуратуре, и ему важно оставить после себя хороший след. Не так давно я по своей инициативе проводил брифинг, посвященный некоторым вопросам реформ, и Шокин позвонил мне и попросил прийти на брифинг вместе со мной, чтобы показать, что он открыто поддерживает реформы. Таким образом он посылал сигнал всем, что все это очень серьезно, что это не какой-то там грузин наводит свои порядки, а это государственная политика.
- Недавно в Днепропетровске и Мариуполе вы лично представляли двух новых прокуроров областей - Днепропетровской и Донецкой, и во время этих представлений прямо в залах заседаний были арестованы предыдущие главы прокуратур. Что это - реальная борьба с коррупцией или показуха? Или это и было использование карт-бланша?
- Можете это считать даже показухой, если хотите. Но, на мой взгляд, общество требует справедливости. И ее надо показать.
- Но нет никаких шансов, что эти аресты приведут к суду, верно? Ведь уже были аресты, которые закончились ничем - арестованные вносят залог, и на этом все.
- То, что по некоторым громким арестам дела не получили продолжения в суде, говорит о низком профессионализме исполнителей. Поэтому мы и очищаем систему и ищем новую кровь.
- А такие публичные аресты действительно нужны и эффективны?
- Да, эффективны. Мы, оставаясь в рамках закона, демонстрируем нашу решительность и неизбежность наказания - главный принцип любой реформы и борьбы с коррупцией. Мы демонстрируем полную нетерпимость к коррупции, мы ее не приемлем, толерантности к ней у нас - ноль. Все должны понимать, что наши намерения крайне серьезны. Коррупционеры должны понимать, что общество на нашей стороне. Думаю, они это и так знают, а теперь еще и видят собственными глазами.
- Появилась шутка, что на такие мероприятия, как заседание правительства или собрание прокуроров, никто скоро не будет приходить, опасаясь ареста в прямом эфире.
- Пусть не приходят. Мы сами придем. Мы ведем внутренние расследования и действуем внезапно, чтобы ни у кого не было шанса сбежать, хотя беглецы еще есть. Общество это оценит. Но, конечно, одними арестами не ограничимся - мы обязаны изменить философию прокуратуры и повысить доверие к ней общества. В противном случае нас спросят, за что умерли люди на Майдане и на Донбассе. Я был на Майдане и понимаю, что это важно. Это важно для меня лично.
- Откуда уверенность в том, что люди без прокурорского опыта, которых вы зовете на работу, в состоянии что-то изменить?
- У таких людей может не быть опыта работы в прокуратуре, но должен быть опыт юриста. Это основа основ. Но я до сих пор не могу понять, почему на определенные должности в прокуратуре мы обязаны брать тех, кто имеет два года опыта работы в системе? Почему два? Зачем до сих пор существуют какие-то нормы раскрываемости уголовных дел? Почему бы не закрыть дела, которые заведомо не имеют никакой судебной перспективы? Маленький процент раскрываемости дел - это вообще не забота прокурора. Он не отвечает за раскрываемость, а только за качество раскрытия преступления и за следствие. Новые люди не будут иметь всех этих ненужных установок. А с другой стороны, мы не должны нагружать их этими глупыми установками. Нам нужна уголовная политика.
- Какой она должна быть?
- Например, видим, что за последние месяц-два участились случаи хулиганства, грабежей, разбоев или угонов автомобилей. Проанализировав эти данные, можем либо усилить ответственность за эти преступления, требуя более сурового наказания, либо смягчить. Для этого мы разрабатываем простые и четкие инструкции - гайд-лайны - для прокуроров, как им следует поступать в том или ином случае. Например, мера наказания от 5 до 8 лет, - в каких случаях нужно требовать 5 лет, а в каких все 8? Сейчас принято требовать максимум. Но почему? В новых гайд-лайнах будут указаны критерии, по которым прокуратура должна требовать мягкого или более сурового наказания, исходя из общей картины, исходя из положения обвиняемого и так далее.
Вот еще один пример - дело о мошенничестве: есть потерпевший и обвиняемый. Что делать прокурору? Он должен либо просить наказание, либо же подписать сделку о признании вины, если обвиняемый ущерб возместил. Это простое процессуальное соглашение.
Если в автокатастрофе погиб человек, а виновник аварии был пьян, то он задерживается без вариантов. Если виновник был трезв, то нужно дождаться экспертизы, а также момента, когда он договорится с родственниками погибшего о компенсации. То есть он не сбежал с места катастрофы, готов оплатить ущерб, признает вину. Значит, он вполне может получить условный срок, а не тюремный. Не имея такого маневра, прокуроры автоматически сажают человека в СИЗО, требуют максимального срока или взятку. Более того, следователю негласно запрещено принимать такие решения самостоятельно. Мы же хотим избавить прокурорских работников от необходимости согласовывать с высшим начальством каждый свой шаг, который описан и в законе, и в инструкциях. Если он что-то нарушил, проверка это покажет. А если нет - он может и не узнать, что его вообще проверяли. Нынешние прокуроры не имеют системы приоритетов: какие дела важные, какие дела надо закрывать процессуальным соглашением и не таскать их по всем инстанциям.
- Известно также, что прокуроры большую часть своего времени тратят на заполнение бумаг. Что будете с этим делать?
- Вводить электронный документооборот. В Грузии я мог, сидя в своем кабинете, посмотреть интересующее меня дело на компьютере, неважно, в какой части страны работает прокурор. Он даже не знал, что я читал его дела. Более того, к электронной системе должны быть подключены все правоохранительные органы - СБУ и МВД. Это нужно для взаимного контроля. И для конкуренции, ведь соревнование между прокуратурой, милицией и службой безопасности в раскрытии коррупционных преступлений пойдет только на пользу.
- И я еще не спросил главного: когда эти преобразования мы сможем увидеть? Когда будут отобраны и назначены новые местные прокуроры, например?
- Если действие закона не отсрочат, новые местные прокуроры будут в августе. Остальные главные процессы займут пару лет.
- Это не долго?
- Процесс реформирования сам по себе бесконечен, но работу мы уже начали делать.
- А если не получится?
- Я не собираюсь быть в Украине политиком, а, значит, мне не нужно врать. Если не получится, я уйду. Но перед этим мне придется очень хорошо поработать. Позорить Грузию и Украину я не буду. Не могу.