С тех пор все как-то затихло. Можно понять: главное-то - тот самый Томос, о котором так много говорили, - уже случилось. И прошло. К тому же столько событий свалилось на нас и страну, столько перемен. Но одна перемена пока с нами так и не произошла: мы не научились извлекать уроки ни из побед, ни из поражений. Все события, в том числе эпохальные, протекают вокруг и мимо нас, как вода.
Так ведь, собственно, "ничего не происходит". Главный вопрос публики о Православной церкви Украины - "сколько?". Сколько приходов, сколько признаний и сколько еще ждать. Настроение - как на футбольном матче, который, впрочем, что-то затягивается, на трибунах становится тише, и нужен гол. Важны количественные показатели, статистика. Вопрос о качестве отчего-то не стоит. Весь он волшебным образом сузился до статуса - "признания".
Напомните и мне, и себе, как мы объясняли год назад необходимость "своей" церкви? Для чего она нам была нужна? Чтобы "нанести удар по противнику", что-то от кого-то "оторвать", утереть нос и отпраздновать "перемогу"? Чтобы восстановить "историческую справедливость" в отношении колыбели нашего православия? Единого мнения не было, но в народе ходила - или сеялась - смутная догадка, что это должно каким-то образом нас объединить.
Это слово - "единство" - всякий раз оказывается ключевым, когда речь заходит о церкви и ее роли. В этом есть смысл: церковные связи удерживали нас в одном - неудовлетворительном, несправедливом и ненужном нам единстве с "русским миром" - инкарнацией СССР, фундаментом которого объявила себя РПЦ. И стремились мы к другому, "правильному" единству украинского народа. Наше общество, если послушать ораторов, испытывает просто волчий голод по объединению, - мы то и дело ищем и назначаем какие-то для него "центры" и "факторы". Вот и "своя церковь" представлялась таким "центром" или хотя бы "фактором". Церковь, кстати, не возражала и смело принимала на себя роль "полюса тяготения" для "всего украинского народа".
"Единство" - заколдованное место, из которого мы не можем выбраться. "Единство церкви", "единство народа", "единство православного мира" - все эти "единства" летают вокруг, как пестрые шарики циркового жонглера. Мы "рискуем единством", "разрушаем единство", "угрожаем единству" буквально каждым решением или даже просто словом.
Этого достаточно, чтобы распознать в "единстве" пустую словоформу из арсенала обоюдной пропаганды.
"Единство церкви" стало идолом на излете СССР и было призвано удержать вкупе то, что разваливалось на глазах. Сейчас можно констатировать, что РПЦ не справилась с этим заданием, хотя виноватыми, конечно, назначили не ее руководство, а Госдеп и Вселенского патриарха. Причин у неудачи множество, но главные - две. Церковь поняла "единство" очень просто и формально - как единство собственной структуры - и объявила именно эту форму единства высшей ценностью. Притом что "единство" - вообще несвойственная церкви функция, а уж "единство любой ценой" - и вовсе от лукавого.
Но ведь прижилось. Вот нам теперь тычут в нос нашей "несостоятельностью", потому что мы "не достигли единства" - в смысле, не выперли из Украины Московский патриархат и не "покрыли" свою "каноническую территорию". У нас тут теперь две православные церкви - ПЦУ и УПЦ МП. Нет, три - есть же еще патриарх Филарет. Ну, какое же это "единство"? И, соответственно, какая же это "церковь"? Смех один... И вообще, кто так работает? Учитесь у Путина добиваться "единства" - вот, хоть на примере "церковного единства" в Крыму, где всех "неединых", а значит, "неистинных" и "неканоничных" просто вычистили.
И ладно бы только нам в нос тыкали нашим "неединством" как доказательством нашей "неистинности", - Вселенскому патриарху тоже досталось. И поболе, чем нам с вами, - тут дело пахнет новой "великой схизмой". За "раскол" РПЦ мировое православие готово расколоть само мировое православие по принципу взаимного гарантированного ядерного уничтожения. Я вас предупреждала: "единство" - страшное оружие в умелых руках.
РПЦ, впрочем, стала жертвой собственной пропаганды: там так превознесли ценность единства, что сами уверовали. А церковь здорового человека отличается от церкви Московского патриархата тем, что в ней есть ценности повыше и посерьезнее единства вообще, и уж, конечно, иные, чем "единство любой ценой". Приятно констатировать, что ПЦУ, которая отказалась от идеи "додавить" патриарха Филарета ради "единства" (и даже дохода с Киевской епархии), выглядит как "церковь здорового человека", а не как церковь Московского патриархата.
"Единство" по версии МП - чисто институциональная ценность одной конкретной церковной структуры. Причем и сама эта структура не распоряжается этим активом по собственному усмотрению - оно заложено в казну, и ценность самой РПЦ для Кремля ровно такая, насколько высоко этот актив котируется на мировых биржах.
Заметьте, речь всегда идет о "единстве церкви", а не народа Божьего. В этом и состоит манипуляция, причем для современной РПЦ, возможно, уже безотчетная: никакого другого "единства народа", кроме институционального единства РПЦ, там не представляют.
Однако лукавство такого типа "единства" вовсе не означает, что у церкви нет и не может быть "собирательной" функции. В церкви, так же как и вне нее, есть одна эффективная модель взаимодействия - общение. В рамках церкви СССР эта модель последовательно вытеснялась. В РПЦ немало потрудились над тем, чтобы сделать общение - церковное и, шире, христианское - подчиненным, принужденным и разрешенным только в интересах церковной институции. А общение - как счастье, стоит только сжать покрепче - и задохнулось. Само слово "общение" было переведено на подтанцовки "единству": для того, чтобы "вступать в общение" можно далеко не с каждым, а с кем можно - определяет церковное начальство. Да и между собой на уровне общин живое общение не приветствовалось.
Сказать, что проблема общения - сугубо церковная, значит, погрешить против истины. Не они это придумали. Вспомните советскую школу, из которой граждане выходили в подспудной уверенности, что человек человеку - волк. У СССР в этом был кровный интерес: свободное общение приводит к формированию общества. А кому оно нужно? То, что мы, как в капле воды, наблюдаем в наших церковных делах - срез общества. По-прежнему глубоко постсоветского. И оно будет оставаться таким, пока барьер общения, совместного делания, чувства локтя и умения постоянно поддерживать горизонтальные связи - готовность доверять друг другу - не разовьется в нас в достаточной мере. Мы уже умеем это делать в экстремальные моменты - в условиях войны и революций. Осталось научиться с этим жить даже тогда, когда небо, на первый взгляд, чисто, и Томос уже в кармане.
Институции в современном мире бесперечь входят в кризис, отчего создается впечатление, что хаос наступает и апокалипсис - буквально за поворотом. Хаос наступает везде, не только у нас. Сложившиеся формы общественных отношений и институции, в которых эти формы воплотились, трещат по швам. Что общего между звездой Греты Тунберг и ее походом против традиционной промышленности с густым и вонючим карбонным следом, педофильским скандалом, грозящим не оставить камня на камне от авторитета католической церкви, Голливудом, где сработало взрывное устройство по имени Харви Вайнштейн, брекзитом, Трампом и нашим скромным вкладом в нашествие популизма? Все это можно принять за запланированную атаку на "вековечные авторитеты" и даже оплакать - и сами авторитеты, и нашу вчерашнюю пасторальную возможность на них опираться.
Выживут только любовники. Те, кто умеет опираться не на далекие, как звезды, авторитеты, а на того, кто рядом и сам подставляет в нужный момент руку (а не ногу, как это у нас до сих пор принято). Единства не будет нигде, не только в церкви. Мир стал слишком велик и разнообразен, подвижен и пронизан множеством каналов связи, чтобы его можно было эффективно регулировать - весь сразу или даже отдельные его фрагменты. Все, что нам остается, - укреплять и расширять не единство, которое всегда сводится к структуре, а общение. Кто-то может назвать это "единством в разнообразии", кто-то - возвращением к практике раннего христианства, для которого центром жизни была община, а не патриархат, томос или даже сама "каноничность".
Кейс Томоса и ПЦУ интересен тем, что это был прорыв жизни через отчасти омертвевшие структуры-институции. Он произошел не потому, что "политика", или "Порошенко", или "Вашингтонский обком", или РПЦ с ее Кремлем и их совместным политическим безумием. И даже не потому, что война. Все это сыграло свою роль, но не было причиной. ПЦУ и Томос случились потому, что существовал миллион украинских православных, исключенных из христианского общения во имя единства церкви. Это была схватка концепций - единства и общения, которые не только не обуславливают друг друга, как мы можем убедиться, но вступают в противоречие.
Как же нам мерить успех ПЦУ? Или любой другой церкви? Или даже не церкви, а целого общества? По качеству и количеству горизонтальных связей. Умению оказываться в нужный момент на нужном месте, не жалея своего драгоценного времени и сил, без подсчета камер и без расчета на хайп. Умению слушать и отвечать на поставленный вопрос, а не на собственный поток сознания. Отвечать по делу, а не ради пользы дела. Говорить честно, несмотря на то, что честность - плохой партнер для имиджа и кошелька.
Ничего особенного, да? А вы попробуйте. Если про "апокалипсис завтра" - правда, а не враки, от этих "простых вещей" может зависеть жизнь. Ваша в том числе. И уж точно наша общая.