Весь мир с ужасом наблюдал за тем, как ракеты российских оккупантов падают на самую большую в Европе площадь Свободы в Харькове. Как разрушают здание Харьковской ОГА. Как уничтожают музей выдающегося украинского философа Григория Сковороды, 300-летие со дня рождения которого должны были праздновать в этом году в Украине.
За тяжелые дни войны путинские «освободители» забрали и разрушили жизни тысяч мирных жителей украинской Слобожанщины, большинство которых в быту разговаривают на русском (!) языке. Вранья режиму не скрыть.
Несмотря на ужасные потери, боль и горе, люди в Харькове показали всем украинцам пример несокрушимости и сплоченности. Они выходили, чтобы убрать следы разрушений в центре города, расчищали дороги и помогали друг другу. Коммунальщики под обстрелами вывозили мусор, ремонтировали поврежденную инфраструктуру, электросети и высаживали цветы на городских клумбах.
Энергия несокрушимого города прибавила сил украинской армии, которая именно с Харьковщины начала свое контрнаступление.
Какими силами и ресурсами держался и держится Харьков? Как действует в условиях войны местная власть? Кто стал депутатом-беглецом? Работает ли на победу местный бизнес, включая олигархов? Как городу помогают мэры Коломыи, Чикаго, Бостона и городов-побратимов Нюрнберга, Генуи и Лилля? Почему британский лорд планирует восстанавливать город и университет имени Каразина?
Обо всем этом и не только «Рух ЧЕСНО» говорил с мэром Харькова Игорем Тереховым для спецпроекта с «Зеркалом недели».
— Игорь Александрович, вы возглавляете один из ключевых городов на востоке страны во время полномасштабной войны. Раньше работали в команде предыдущего мэра Геннадия Кернеса. Кто сейчас в вашей команде, кто вам помогает?
— Сегодня делаю все, чтобы Харьков остался украинским городом, чтобы после нашей победы город быстро реанимировался, потому что есть огромные разрушения. Моя основная задача — чтобы люди имели работу и жили в нормальных человеческих условиях. Надеюсь, что Харьков мы отстояли. Любые попытки агрессора что-то причинить ему будут безуспешными, потому что сегодня у нас совсем другая мотивация, наша армия сильная, мы объединены. Мы — это одна большая харьковская семья, которая выстояла под бомбардировками, у нас много планов впереди: восстановление, перезапуск экономики, создание совсем новых вещей в городе.
Часть команды осталась, ведь мы одиннадцать лет подряд работали вместе, какая-то часть команды присоединилась ко мне после избрания, мы проходим вместе путь войны. Но есть и те, кто отпал, не справившись с рабочим темпом, кто-то не пережил испытание военным временем. Все мы люди. Фамилий я называть не буду, потому что это будет неэтично, неправильно.
— Какой момент с начала войны был для вас и города самым сложным?
— Первые дни войны были самыми сложными не только для меня, но и для всех харьковчан, потому что в городе, как и во всей Украине, никто не мог подумать, что такое возможно, что в ХХІ веке будет война такая. Вместо того чтобы дипломатическим путем решать возможные конфликты, российская агрессия переступила границу всего мыслимого и немыслимого. Когда начались бомбардировки, гибли люди и разрушалась городская инфраструктура, это, конечно, было самым сложным. В первые дни нужно было всех собрать, потому что люди были напуганы, многие выехали, и в таких условиях надо было организовать работу наших коммунальных служб. Они, невзирая ни на что, прекрасно со всем справились.
— Многие харьковчане уже возвращаются, есть ряд видео о многокилометровых пробках на въезд в Харьков. Сколько людей все-таки сейчас в Харькове и как они живут?
— От начала войны из города выехали около 30% жителей. Если мы берем население города в 1,5 миллиона, то миллион населения у нас был. Сегодня от двух до пяти тысяч человек приезжают ежедневно. Я вот ехал к вам на интервью, и нужно было проехать по Кольцевой дороге из одного микрорайона в другой, возвращался через Киевскую трассу, и там стоит большая очередь у блокпоста на въезд. Выезд и въезд в город у нас свободный с проверкой документов на блокпостах.
— В городе работали вражеские ДРГ? Были ли покушения за время войны лично на вас?
— Не хочу это комментировать. Были неоднократные предупреждения, это закрытая информация. Что-то, наверное, кто-то готовил.
— «Рух ЧЕСНО» ведет «Реєстр держZрадників» и активно сотрудничает с нашими службами. Были в Харьковской городской раде работники или депутаты, которые сотрудничали с российскими оккупантами и оказались коллаборантами?
— Вероятно, есть такие. Вы знаете, такую оценку должны дать СБУ и правоохранительные органы. Есть вопросы к некоторым депутатам, не буду называть фамилии, потому что, наверное, еще будут некоторые следственные действия. Без фамилий и партийности, потому что мы же понимаем, о чем мы говорим, надо смотреть на все это тщательнее, ведь эта ситуация возникла не сегодня, не год или два назад. Это все значительно глубже. И, наверное, будут вопросы также и к предыдущей власти, я это четко понимаю. Многим вещам надо будет дать оценку после нашей победы.
Информацию о коллаборантах можно подать, заполнив форму
— Как работает экономика города? Что с наполнением и выполнением бюджета? Каковы экономические потери?
— Сегодня наши героические войска оттеснили врага к государственной границе, благодаря этому в городе нет активных боевых действий. Низкий поклон и благодарность ВСУ, ТрО и всем военным за это, они беспощадно уничтожают нечисть и выгоняют с нашей родной украинской земли.
Наша основная задача сегодня — чтобы работала экономика города. Люди возвращаются в Харьков, мы для этого восстанавливаем и запускаем общественный транспорт, потому что горожанам нужно добираться на работу, организовывать бизнес. Сейчас на всех уровнях власти — областной и городской — необходимо создать максимальные условия, чтобы харьковчане начинали работать, чтобы закрутилось колесо и мы набрали значительную динамику развития города.
Если не будет наполняться бюджет, то мы дойдем до того, что не будет с чего платить пенсии и зарплаты, за что закупать топливо и другие материалы. Понятно, что в стране продолжается война, есть бомбардировки, сохраняется риск ракетных обстрелов и воздушных налетов. Но такая же ситуация и в других городах — Киеве, Львове, Днепре. Пока мы не победим окончательно, такой риск будет сохраняться, но не работать мы не можем. Мы должны перезапускать экономику, транспорт, должны строить, мы уже сейчас должны готовить город к зиме.
Мы не можем сидеть и говорить: «Ой-ё-ёй! Ай-я-яй! Все пропало, дайте нам гуманитарную помощь». В трудное время, когда шли активные боевые действия, я звонил по телефону мэрам в города — побратимы Харькова, и с разных направлений поступала помощь. Мои друзья помогали, например, Игорь Абрамович (народный депутат от ОПЗЖ, миллиардер из Харькова. — Авт.). Столько, сколько он сегодня уже прислал и присылает помощи, такого никто не сделал. Однако мы здесь не говорим о президенте Украины и ОП, потому что понятно, что от них есть постоянная помощь. Но мы же не можем постоянно быть в режиме «дайте-дайте». Мы обязаны сегодня понемногу отходить от гуманитарной помощи и встать самостоятельно на ноги. Как это сделать? Люди должны зарабатывать, должна закрутиться экономика. Сегодня я общался с застройщиками, мы уже начинаем строительство, нельзя ни с чем медлить.
— А чем помогли городу Павел Фукс, Александр Ярославский, Арсен Аваков и Игорь Котвицкий?
— Есть разная помощь. Не хочу комментировать кого-то, каждый должен говорить сам за себя. Есть помощь — кто-то больше, кто-то меньше, но столько, сколько помог Игорь Абрамович — достойно уважения и слов благодарности лично от меня.
— В Харькове много предприятий, которые пострадали из-за войны. Их следует восстановить? Планируете ли перезапустить экономику города, модернизировать ее реальный сектор?
— К сожалению, есть разрушенные предприятия. Не могу сказать о предприятиях, которые вообще выехали из города, возможно, не в полном объеме. Уверен, что они вернутся, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы это произошло. В скором времени будет сумасшедшая конкуренция среди городов за инвестиции, предпринимателей и предприятия.
Моя основная задача как мэра — победить в этой конкуренции и создать такие условия, предоставить преференции, чтобы бизнес пришел именно к нам. Не нужно бизнесу мешать, не должно быть постоянных проверок, не должно быть коррупционных составляющих. Я буду очень жестко к этому всему относиться. Бизнес должен быть уверен в себе, должны быть четкие правила игры. Если кому-то такие условия не подойдут, то мне с ними не по пути. Знаете, мы обязаны из этой войны выйти более сильными и более мощными, должны большинство вещей в нашей жизни пересмотреть.
— Имея такого соседа, как Россия, мы можем стать, по сути, как Израиль — милитарным государством. Вы очень близко к границе. Парламентарии говорят сейчас о четырех возможных типах территорий — временно оккупированные, прифронтовые, тыловые и относительно безопасные. Если раньше восток давал значительную часть налогов, то теперь видим, что бизнес может переместиться на запад страны. Какие зоны развития вы видите для Харькова?
— Нужно победить Россию. У нас демократический порядок вместо режима, мы можем не бояться. Дальше должна быть мощная система безопасности. Я разговаривал с послом Израиля в Украине и многими израильскими журналистами. Да, нам очень много придется брать из их опыта, но это дорого и для этого должны быть ресурсы. Я хотел бы, чтобы вместо «Стены» (проект «Стена» — разделительный барьер вдоль сухопутной границы Украины и РФ, который в 2014 году представил в Украине тогдашний премьер Арсений Яценюк. — Авт.), которую кто-то строил, у нас были система «Железный купол» (мобильная система противовоздушной обороны, которая действует в Израиле. — Авт.), системы ПВО, система работы многих правоохранительных органов по обнаружению ДРГ.
Наша система безопасности должна быть на высочайшем уровне, и тогда бизнес будет спокойным. Ведь бизнес идет в Израиле, работает там, да еще и как. Недвижимость там дорогая, и ежегодно ее стоимость растет. Экономика там работает. Я хочу, чтобы у нас было еще лучше, чем в Израиле, по многим причинам. Харьков — молодежный город, у нас есть необычайный кадровый потенциал, образованная и талантливая молодежь, мы университетский город, у нас вузы, которых больше нигде нет. Почему наши кадры куда-то должны выезжать? Я не хочу, чтобы так было. Мы создадим совсем другие условия, у нас будут преимущества, которых не будет в других городах, чтобы молодежь оставалась здесь. Но мы прекрасно понимаем, что сегодня речь идет о безопасности не только города Харькова, но и всей Украины. Потому что мы знаем, что «Град» бьет на 40 километров, но обстрелы возможны баллистическими ракетами. Они, не дай Бог, могут прилететь и на запад Украины, и в Киев, и в любой другой город.
Я очень хочу, чтобы не делили Украину на восток и запад, чтобы не было претензий друг к другу в отношении языка. У нас около 90% горожан говорят по-русски, но из-за этого мы не стали меньше украинцами. На каком языке разговаривать, это дело каждого гражданина. В официальных условиях я могу и буду говорить на украинском. Это еще одно доказательство того, что нас ни от кого не нужно защищать, никто не нападает на русский язык. Мы разговариваем так, как мы хотим и как нам нравится. Это вопрос эволюции, оно придет само, не нужно ни к чему принуждать, чтобы не было отторжения. Наши ребята на передовой разговаривают на русском, и что, они от этого стали меньше любить Украину? Скажу больше, сегодня Харьков и восток Украины настолько радикализировались в отношении РФ, что Западной Украине еще очень далеко до этого.
— Вы упомянули об учебных заведениях в городе. Какова судьба университета Каразина, который подвергся обстрелам?
— Я недавно разговаривал с ректором заведения Татьяной Кагановской, — это молодая инициативная женщина, она уже многое сделала для университета, уверен, что сделает больше. Конечно, я буду помогать реконструировать и восстанавливать разрушенную часть заведения. Университет им. Каразина — один из самых старых, и его научный потенциал очень нужен городу, это научная элита Харькова. И теперь мы должны восстановить все то, что осталось от корпуса, а там, к сожалению, остались только стены.
Еще один вопрос, — какой вид будет иметь отстроенный университет. По-моему, это должна быть новая и современная архитектура. Мы не будем восстанавливать архитектуру сталинских времен, это исключено. Мы должны кардинально перевернуть эту страницу и посмотреть на 30, 50 и даже 100 лет вперед. Давайте создавать новые архитектурные ансамбли. Это не означает, что мы должны отказаться от наших архитектурных бекетовских традиций (Алексей Бекетов — харьковский архитектор, построивший в городе более 40 общественных и жилых сооружений. Именно «бекетовский стиль» в архитектуре ассоциируется с Харьковом. — Авт.). Сегодня философия архитектуры совсем иная, и у нас есть уникальный шанс ее воплотить.
— Вы говорили о важности для экономики города общественного транспорта. На днях мы смотрели видео, на котором житель Северной Салтовки радуется восстановлению одного из автобусных маршрутов. Какова в целом ситуация с транспортом в Харькове, какой его вид понес наибольшие потери?
— Я сам радовался восстановлению общественного транспорта не меньше, чем граждане, а может, и больше. В понедельник, когда мы запустили общественный транспорт в городе, я ездил и в троллейбусе, и в автобусе, и в троллейбусе на автономном ходу… Город-миллионник не может быть без общественного транспорта, тем более в условиях кризиса горючего в стране. Люди возвращаются в город, и они должны добираться на работу. Сейчас у людей нет денег, поэтому я принял решение сделать транспорт для горожан на две недели бесплатным. Это дорого для бюджета в военное время, но мы возьмем затраты на себя. Мы осознаем опасность, понимаем, что может быть воздушная тревога на маршруте и все такое, но есть устойчивое желание, чтобы город сегодня жил.
Это же чудесно, когда мы все вместе, когда мы подставляем плечо друг другу, а война научила нас сплоченности. Мы стали жестче к врагам, но более чуткими — к своим. Мы не будем выставлять счета за коммунальные услуги — воду, тепло, канализацию, вывоз мусора, потому что сейчас у людей сложный период с деньгами, и они не виноваты, что орки на нас напали. Людям уничтожили жилье, они прятались в подвалах, бомбоубежищах, должны были прятать своих родных, друзей и знакомых. Я не говорю о детях, потому что это катастрофа. Кто-то выехал. Как в таких условиях с людей можно требовать плату?
С первого дня, когда начали бомбить Украину и Харьков в том числе, я сказал, что это геноцид украинского народа. Очень много, я подчеркиваю, было целенаправленно уничтожено именно общественного транспорта — наших новых автобусов, троллейбусов и трамваев. Например, 50% трамваев в городе уничтожено. На сегодняшний день мы запустили 35 километров контактной сети. Мы так логистически связали маршруты, чтобы люди могли с пересадками добраться из одного конца города в другой. Работаем, чтобы по возможности в сжатые сроки запустить метро, потому что это самый большой перевозчик в городе, и самый безопасный. Раньше наше метро перевозило от одного до 1,2 миллиона пассажиров в день. Несколько вагонов метро также повреждены во время обстрелов. Сегодня мы делаем выводы и планируем строительство двух станций метро и депо, я настаиваю, чтобы изменили проект и пустили их под землю. Много уроков мы получили во время войны.
— С какими мэрами в Украине держите постоянную коммуникацию, и как поддерживают Харьков города-побратимы за границей?
— Я со всеми в контакте. Борис Филатов, Геннадий Труханов, Виталий Кличко, Владислав Атрошенко, мэр Ужгорода Богдан Андриив. Знаете, меня очень приятно поразил мэр Коломыи (Богдан Станиславский. — Авт.). До войны я его вообще не знал. Он мне позвонил и спросил, что нам нужно — лекарство, продукты? Коломыя — это же небольшой город. Он в пассажирских поездах загружал целые купе разными вещами и звонил, чтобы встречали. Пасхи, которые люди пекли, передавал, знаете, это было очень душевно.
Гена Труханов как-то присылает видео, на котором фура отъезжает, потом звонит и говорит, что это я тебе отправил, — встречай. Борис Филатов тоже звонит и говорит, что мы пасхи напекли от Днепра и написали, чтобы держались и что гордимся вами… Это было очень классно и приятно.
Колоссальную помощь оказывали города-побратимы. Очень символично, что помощь мы получили от побратима Нюрнберга, — там осудили нацизм, то, с чем мы сегодня фактически имеем дело в лице российского агрессора. Брно, Варшава и Познань, Генуя, Болонья очень помогли. Даже с французским Лиллем, с которым до войны у нас были «замороженные» отношения, они наладились. Война все изменила. В Грузии, несмотря на неоднозначную позицию правительства, очень помог Каха Каладзе (мэр Тбилиси, экс-игрок киевского «Динамо». — Авт.). Он по-человечески помог нам с продуктами.
Общался с мэрами Нью-Йорка, Чикаго и Бостона. Они, например, прислали военный госпиталь, который мы передали военным. Медикаментов на 880 тысяч долларов передал мэр Чикаго, часть их тоже отдали военным, а остальное — на городские и областную больницы. Кареты скорой помощи тоже передали. Честно — они превзошли мои ожидания.
Мы сейчас на пути подписания побратимских отношений с Бостоном, я очень хочу, чтобы это произошло. Это будет знаково.
Я и дальше буду обращаться к друзьям за помощью, потому что многое нужно городу для восстановления. В частности транспорт.
— Какие разрушения в городе? Раньше вы называли две тысячи разрушенных домов.
— К сожалению, количество разрушенных объектов увеличивается. У нас восемь тысяч жилых многоэтажек, из которых около 30% в той или иной степени разрушены. Часть мы восстановим по новым технологиям. Я категорически против старых технологий панельного строительства, потому что они уже устарели. Многое придется строить с нуля.
Я очень признателен Норману Фостеру, с которым мы сегодня начали создание нового генерального плана Харькова. Это будет уникальный проект, будет много нового и интересного — решения, магистрали, парки, новые микрорайоны и дорожная логистика.
— Ваше видение нового вида города. На какой город или на какой стиль в архитектуре должен равняться Харьков?
— Нам повезло работать с лордом Фостером, именно он спроектировал башню Apple. У нас будет свой даунтаун, свой сити-центр, будет много хайтека.
Очень хочу, чтобы в Харькове была новая и современная архитектура, которая качественно отличала бы наш город среди других. Если говорить о жилых микрорайонах, то сейчас они должны быть не как советские, а в первую очередь комфортные, удобные, экологичные, безопасные и красивые. Мы должны быть как минимум в топе европейских городов.
— Есть ли страна, готовая взять шефство над восстановлением Харькова?
— Я работаю над этим в координации с офисом президента, очень признательны Владимиру Зеленскому за это. Есть серьезные наработки в этом вопросе, у Харькова в шефах может быть даже не одна страна, потому что нужно сосредоточить огромный финансовый ресурс. Мы не можем говорить о равнозначных потерях инфраструктуры во всех городах, пострадавших от вражеских обстрелов. В Харькове более 100 разрушенных школ, 69 детских садиков, больницы, родильные дома, жилой фонд, подстанции, транспорт, дороги. Это все глобальные вещи. Несмотря на все мое уважение ко Львову, который сейчас является волонтерским хабом, разрушения наших двух городов просто не сопоставимы.
— Каким должен быть механизм наполнения, распределения и контроля донорской помощи? Заведение всего процесса под крышу ОП, а не Кабмина, по вашему мнению, правильный шаг?
— У меня нет проблем в коммуникации с офисом президента, я всегда могу позвонить Андрею Ермаку, Кириллу Тимошенко. Они всегда со мной на связи и отвечают. В целом в ОП очень конструктивная позиция по этим вопросам, я вошел в состав межведомственной комиссии по восстановлению Украины, сегодня, например, участвовал в одном из заседаний.
Моя четкая позиция: когда начинают говорить о временном жилье, я всегда против этого. Мы должны строить только постоянное жилье, потому что опыт 2014 года нас научил. Тогда мы совместно с немецким правительством строили для вынужденных переселенцев контейнерные дома, рассчитанные на три года, а люди до сих пор в них живут… Нет ничего более постоянного, чем временное. Я категорически против того, чтобы в Харькове строили временное жилье. Должны быть исключительно стационарные дома с бомбоубежищами, с подземными паркингами, должны быть системы энергосбережения. Мы должны уделить внимание архитектуре, отойти от советских коробок. Чтобы в новых зданиях людям хотелось жить, чтобы они гордились своим микрорайоном и не выезжали.
Ментальность харьковчан особенна тем, что мы все хотим вернуться домой. Отлучившись на два-три дня, я уже хочу домой в Харьков и волком вою. Большинство харьковчан именно такие. Я провожал людей из Северной Салтовки, когда ее бомбили, так на вокзале они мне обещали обязательно вернуться, и что все будет Украина. Они ждут, но я уверен, что все обязательно вернутся. Я не могу призывать их возвращаться сейчас, потому что им жить где-то нужно. Или мы можем вместе с инвесторами посчитать стоимость квартир и предложить возместить деньгами. Я уверен, что 99% людей приедут в Харьков, и будут покупать жилье именно здесь.
— Как сейчас работают депутаты рады, насколько возможно проводить сессии, какой процент депутатов присутствует на заседаниях?
— Возможно. У нас есть конструктивное большинство. Не скажу точно о проценте отсутствующих, но их было меньшинство. Мы работаем в онлайн-режиме, это помогает. Отсутствовали депутаты, воюющие на передовой, Олег Мурашов например.
Но есть и такие, кто, наверное, некомфортно чувствует себя или врет… Как горе-депутат Родзинский (депутат ОПЗЖ Анатолий Родзинский. — Авт.), не хочу вспоминать и привлекать внимание к нему, но он нахально солгал. Я его специально спрашиваю: где вы сейчас находитесь? Он отвечает, что в Харькове. А он как сбежал, кажется, 2 марта, так в Харьков ни ногой, но что-то начал там рассказывать...
— С начала полномасштабной войны вы оставляли город?
— Нет, и не думал.
— На прошлой неделе Харьковская горрада переименовала четыре первые топонима. Почему только четыре, и почему в этом перечне не было проспекта Жукова? Какое, по вашему мнению, новое название он может получить? Ему могут вернуть имя Григоренко?
— Это только начало. Все топонимы, которые так или иначе связаны с РФ или могут быть ее символами, заменим. Мы переименовали Московский проспект, Московский район, потому что это было очень одиозно. Белгородскую трассу, потому что оттуда наступали оккупанты, а также Белгородский спуск. Я специально для этого запустил небольшой опрос среди жителей и поставил вопрос на голосование. 228 тысяч людей приняло участие в голосовании, и с результатом 78 тысяч победило название «Героев Харькова». Мы это провели максимально открыто.
Что касается проспекта Жукова и прочего, что используется РФ в пропагандистских целях, — все будет переименовано.
— А как вы относитесь к запрещению пророссийских партий?
— Чудесно.
— В Харьковской горраде создана новая депутатская группа из экс-членов ОПЗЖ «Восстановление Украины». А где сейчас депутаты от «Партии Шария»? Чем вообще эти депутаты занимались во время войны?
— У «Партии Шария» нет голосов в горраде, поэтому я распустил их фракцию. ОПЗЖ самораспустилась, два человека не вышли, но это же не фракция — из двух человек. Я считаю это правильным решением. После того, что натворили российские агрессоры, пророссийским партиям не место в Харькове и в целом в Украине.
Кое-кто из этих депутатов во время активных боевых действий в Харькове выжидал, кто-то как-то помогал. По-разному каждый депутат себя проявил. Например, один из тех, кто был в «Партии Шария» и кого мы все считали очень пророссийским, взял оружие в руки и воюет за Украину. Его тоже не было на последнем заседании. Он достоин уважения.
Некоторые записались в а ля волонтеры, но это все для замыливания глаз, двумя или тремя палками колбасы репутацию не изменишь. Людей не обманешь. Дадим оценку каждому.
— А как относитесь к инициативе, которую сейчас обсуждают в парламенте, чтобы запретить баллотироваться тем, кто раньше шел от запрещенных партий?
— Надо смотреть индивидуально. Есть разница, например, между Виктором Медведчуком и Юрием Павленко, который сегодня, чтобы вы знали, в военной форме обороняет Украину. И я об этом знаю не по слухам, поверьте мне. Мы вчера с ним встречались, этот человек отстаивает интересы Украины. Как их можно сравнить, хотя они оба от ОПЗЖ? Один с автоматом в руках на передовой, а другой — мы знаем, где. Нельзя всех мерить одним аршином.
Сейчас я бы не акцентировал на этом внимание, пройдет время, после нашей победы мы дадим оценку каждому депутату — что он делал, как, и где был.