С первых дней российской агрессии Крым стал местом организованной охоты на людей.
Ведь традиция захвата заложников - неотъемлемая составляющая московского формата экспансии как во время ведения боевых действий, так и во время переговоров. К сожалению, часто такая тактика дает ожидаемый результат: свобода пленников выменивается на огромные и неизбежные уступки, затем российская власть легко набирает новый "обменный фонд" вместо использованного. Впрочем, не всегда заложников берут с целью обмена, бывает, что и ради запугивания, политической пропаганды или банальной мести.
В этой ситуации возникает простой вопрос: какой должна быть правильная политика государства и гражданского общества в вопросе заложников, в частности крымских? Лично я считаю, что большинство нынешних рефлексий и действий по этому поводу запланированы агрессором, соответствуют его интересам и являются составляющими его стратегии войны против украинского народа. Войны на наше уничтожение.
Основной целью содержания заложников и их постоянного медийного "подсвечивания" сегодня уже не является принуждение Украины к определенным действиям или обменам. Стратегическая задача оккупантов заключается в постоянном унижении власти и общества как "неспособных" освободить пленников, в провоцировании у них на подсознательном уровне соответствующего комплекса вины. Так подвергали пытке пленных перед захваченной крепостью на глазах у ее защитников. Другая политическая функция пленников имеет "внутреннее" измерение - запугивание населения оккупированных территорий, формирование у него образа "врага народа".
Что мы можем этому противопоставить? Мероприятия должны быть системными и публичными. Но главным при этом должно стать окончательное, внутреннее измерение самой возможности социального общения с агрессором. Поскольку каждый украинец, живущий в Крыму, в оккупированном Донбассе или пребывающий в РФ и не являющийся коллаборантом, по определению - заложник агрессора. Ведь в любой момент он может попасть за решетку и стать, если захочет агрессор, "медийным лицом". Поэтому есть две главные стратегии - минимизация количества таких потенциальных заложников в РФ и их защита на захваченных территориях.
Прежде всего мы должны двигаться к прекращению организованного пассажирского транспортного сообщения с РФ. К сожалению, продолжительное время после начала конфликта общество было толерантным к массовой трудовой и социальной миграции украинцев в РФ. И остается толерантным до сих пор. Все "профессиональные патриоты" иногда что-то высказывают против торговли с агрессором, которая часто является вынужденным злом из-за специфики мирового распределения ресурсов. В то же время эти "профессиональные патриоты", кстати, как и т.н. "патриотичная оппозиция", ни слова не говорят о десятке ежедневных (!) поездов "Укрзалізниці" в Москву со всех регионов, от Львова до Херсона.
Общество, закрывающее глаза на прямое стимулирование своих граждан к поездкам в РФ, не имеет, по моему мнению, морального права что-то говорить о пленниках Кремля. Роль государства как "абсолютного зла", уже традиционно "уничтожающего патриотов", здесь действительно минимальная, ведь если бы возник настоящий общественный резонанс - эти перевозки прекратили бы в течение месяца. Сегодня единственным фактором, который удерживает власть от этого вынужденного, болезненного, но необходимого шага, является именно ожидаемое широкое общественное негодование от такого запрета.
Следовательно, полное прекращение пассажирских перевозок и введение выезда граждан Украины в РФ (а не только въезда в Украину граждан РФ) исключительно по биометрическим паспортам - неприятная, но полностью востребованная и необходимая мера. Конечно, если украинский народ вообще хочет выиграть войну с кровавым молохом на наше уничтожение.
Далее речь должна идти о защите населения оккупированных территорий, которое не может оставить границ гетто "русского мира". Здесь надо задействовать полный комплекс мер как политико-правового, так и социально-экономического характера. К политико-правовому следует отнести системный и последовательный мониторинг нарушения оккупантом прав человека, в частности права на свободу и на справедливый суд. И это должно носить не выборочный, а тотальный характер. Ведь на одного известного, "медийно освещенного" пленника всегда приходится несколько неизвестных. Тех, которых оккупационная власть по определенным обстоятельствам (например, стойкость) не делает "телезвездами". По результатам выявленных и задокументированных фактов должны применяться системные процессуальные действия и решительные меры в международных организациях и судах, выявляться сторонники и имущество преступников на материковой Украине.
К сожалению, сегодня такая работа довольно формальная. Примером может служить "интересная география" правоохранительных органов, к ведению которых принадлежат вопросы агрессии: Прокуратура АРК (которая сегодня процессуально руководит расследованием почти всех "крымских дел") размещается в Киеве, а Главное управление Нацполиции в АРК и Севастополе расположено... в Одессе (хорошо, что не в Ужгороде), в то время как ряд других "крымских" органов функционируют в Херсоне. Следует добавить, что наши настойчивые попытки перевести указанное управление, хотя бы на уровне отдельных подразделений, немного ближе к Крыму и заложникам, например из Одессы в Херсонскую область, натолкнулись не только на сопротивление одесского руководства, но и на ярое сопротивление отдельных представителей "авторитетного правозащитного сообщества". Конечно, флешмобить, ивентить, каким угодно способом осваивать грантовые средства удобнее где-то в центре Киева или Одессы. Не в Херсоне и тем более не в Геническе или Каланчаке.
Лично я считаю, что с людьми, неготовыми ради работы над крымскими вопросами оставлять теплые одесские или киевские кабинеты и перемещаться ближе к передовой, в деле противодействия агрессии и захвата заложников общаться не о чем. Так же трудно работать с отдельными "правозащитниками", которые радостно помогают Кремлю делать из пленников медийных персон, но при этом забывают о таких "неинтересных" вещах, как написание и тщательное процессуальное сопровождение соответствующих исков, заявлений, обращений в национальные и международные органы.
Общей проблемой является подмена юридического измерения этих дел (часто требующих конфиденциальности) форматом их общественного обсуждения. Еще хуже бывает, когда настоящей целью отдельных грантовых благодетелей вообще становится развал юридических дел заложников, чтобы сделать невозможным их выигрыш на международном уровне (из-за пропуска сроков, неподачи жалоб и т.п.).
Формализм государственной работы в этой сфере проявляется и в чрезвычайно мягком отношении со стороны киевских и одесских "крымских" правоохранителей к коллаборантам, в частности к тем, кто собственными действиями уже давно наработал состав преступления "государственная измена". Есть многочисленные примеры такого толерирования как на материке, так и во время пересечения админграницы с Крымом или получение этими гражданами Украины с партбилетом "Единой России" новеньких биометрических паспортов для путешествий по Европе.
Грустно, когда в ответ на новые волны обысков и арестов в Крыму "крымское" управление Нацполиции бодро отчитывается о задержании очередного бедняги, который выращивал или хранил в Одессе наркотики и... "был намерен их поставлять на оккупированные территории" (хорошо, что хотя бы не прямо в Кремль). Эту ситуацию с правоохранительными органами, которые сегодня очень удобны прежде всего для своего руководства, но не для государства и населения оккупированных территорий, будем менять. Но вопрос не только и не столько к ним, потому что даже в таких условиях в этих органах работают отдельные ответственные и умелые офицеры.
Другая составляющая - вопрос социально-экономического реагирования на захват оккупационной властью заложников. Ведь сегодня мы делаем все для того, чтобы оккупанту было удобнее и комфортнее "работать" с безмолвным населением Крыма. Мы поставляем с материка питьевую воду и электроэнергию в новопостроенное жилье ФСБшников в Армянске и Яны-Капу (Красноперекопске), многие единицы материковой техники украинских предпринимателей привлечены к земельным работам на строительстве Керченского моста и трасы "Таврида", украинский суд по иску "выдающихся правозащитников" отменил ключевую статью правительственного постановления №1035, и теперь в Крым можно завозить любой товар, который понадобится оккупационной индустрии. Самолеты российских авиакомпаний, на которых в Симферополь прилетают все новые и новые оккупанты, после этого свободно и беспрепятственно осуществляют рейсы в страны Европы.
Пока такой коллаборационизм с агрессором будет продолжаться, трудно ожидать от силовых карательных структур РФ какого-то самоограничения в международных преступлениях. Поскольку эти структуры понимают только силу и чудесно видят наши нынешние запутанность, некоординированность, всепоглощающий общественный инфантилизм и патернализм, способность многих жителей материка идти на моральные уступки ради моментальной материальной выгоды.
Примером такой силы было давление на власть агрессора со стороны президентов Украины и Турции в деле заместителей председателя Меджлиса крымскотатарского народа, что привело к освобождению Умерова и Чийгоза. И именно так, совмещая давление и переговоры, надо двигаться вперед, укрепляя нашу крепость, которая остается под осадой.
На необходимости пересмотра государственной политики в вопросе "кремлевских пленников" делал акцент в комментарии ZN.UA и постоянный автор нашего еженедельника, президент Центра глобалистики "Стратегия ХХІ" Михаил ГОНЧАР:
"На днях исполняется год, как в Севастополе в течение недели - с 9 по 15 ноября - прокатились аресты "группы украинских диверсантов": экспертов Центра "Номос" и работников редакции журнала "Черноморская безопасность" Дмитрия Штибликова и Алексея Бессарабова, военного пенсионера Владимира Дудки, предпринимателей Алексея Стогния и Глеба Шаблия. За прошедший год список пленников Кремля только увеличился. Освобождение Умерова и Чийгоза при содействии президента Турции не меняет негативной динамики. На сегодняшний день 61 украинец находится в российских застенках по политическим мотивам.
Власть в Украине должна, наконец, определиться по ключевым вопросам проблемы политических пленников России.
Во-первых, должен быть принят соответствующий закон, направленный на правовое определение статуса лиц, лишенных агрессором свободы по политическим мотивам в связи с их общественной или политической деятельностью на оккупированных территориях.
Во-вторых, должно быть назначено ответственное должностное лицо - координатор, который будет заниматься проблемой пленников. На сегодняшний день первый вице-спикер ВР Украины Ирина Геращенко занимается заложниками на оккупированной части Донбасса. Но крымские пленники Кремля остаются вне государственного внимания. Поэтому или полномочия Геращенко должны быть расширены и на оккупированную территорию Крыма, или же Представитель президента Украины в АРК Борис Бабин как профессиональный юрист должен получить соответствующий статус и полномочия.
В-третьих, следует обратить внимание на то, что Служба безопасности Украины самоустранилась от проблемы украинских политзаключенных в оккупированном Крыму. В частности, не предоставляет данных о следователях ФСБ, преследующих граждан Украины в Крыму, чем фактически покрывает бывших сотрудников СБУ, которые предали украинское государство, перейдя на сторону оккупантов.
В-четвертых, Украина должна официально, на высшем государственном уровне требовать от ЕС и стран-членов усиления санкций против репрессивного режима Кремля за нарушение прав человека на оккупированных территориях. Но для того чтобы побуждать зарубежных партнеров к действиям, надо самим прилагать целенаправленные и скоординированные усилия, а власти - перестать ссориться, демонстрируя миру свою никчемность".