26 апреля исполняется 30 лет самой тяжелой в истории мировой атомной энергетики Чернобыльской аварии. Тем не менее сегодня упоминание об этой годовщине не является поводом для уныния. Как показал опыт последних лет, при поддержке мирового сообщества Украине вполне по силам справиться с последствиями крупнейшей техногенной катастрофы XX века. О прошлом, сегодняшнем и завтрашнем дне ЧАЭС - разговор с генеральным директором ГСП "Чернобыльская АЭС" Игорем ГРАМОТКИНЫМ.
- Игорь Иванович, о причинах и следствиях Чернобыльской катастрофы сказано и написано немало. Как лично вы смотрите на события 30-летней давности, и какой урок необходимо нам всем извлечь из трагедии на ЧАЭС?
- Вспоминаю 1989-й, мне тогда было 23 года, я был молодым начальником смены реакторного цеха на Чернобыльской АЭС. Приезжает к нам на станцию тележурналистка центрального телевидения Татьяна Миткова, я ее сопровождал по третьему энергоблоку. И в ходе разговора она спросила: "Как думаете, в чем причина аварии?". Отвечаю: "Взорвался не реактор, взорвалась система". В то время, надо сказать, мало кто думал о скором распаде СССР. Она переспросила: "Как это - система? Вы о чем?". Я ответил: "Это взорвалась система государственного управления. Система, при которой мы больше не можем управлять такими высокими технологиями из окна обкома партии". По ее просьбе я повторил это на камеру, находясь в реакторном зале, и меня показали по телевидению. Правда, потом мной очень заинтересовались сотрудники КГБ. Но уволить не успели - Союз развалился и в самом деле взорвалась система госуправления, при которой очень сложными ядерными объектами управляли, исходя из политических, партийных принципов. Когда из окон обкомов и горкомов было "видно", когда можно останавливать реактор, а когда нет, когда нужно проводить эксперимент, а когда не нужно, когда надо досрочно, к какой-то дате запустить атомный энергоблок.
И вот эта бесконечная бесшабашность в принятии решений административно-командной системой, в первую очередь, и привела к таким тяжелым последствиям. Решение о проведении эксперимента на ЧАЭС принималось не специалистами атомной энергетики, а людьми за упомянутыми выше "окнами". Результат - катастрофа.
И сейчас меня также сильно беспокоит происходящее в Украине. Иногда я задаюсь вопросом: имеем ли мы вообще право эксплуатировать атомную энергетику? Представьте себе, я работаю директором станции десять лет, и за это время было
18 министров энергетики и исполняющих их обязанности. Приходят абсолютно неподготовленные люди, не имеющие представления, чем они должны заниматься. И они принимают важные управленческие решения. Так в чем отличие нынешнего времени от времен бывшего СССР, если по-прежнему решения принимают некомпетентные люди?..
В противовес сложившейся государственной кадровой политике, мне на ЧАЭС удалось сохранить работоспособный, грамотный и квалифицированный коллектив. Уверен, что успех реализации наших проектов, а мы сейчас доводим их до финиша, как раз и основан на том, что сохранены именно лучшие традиции подготовки персонала. Когда мы поднимались по ступенькам должностной лестницы, проходя серьезную практическую школу подготовки от оператора до генерального директора станции. Поэтому вопрос безопасности эксплуатации ядерных установок и объектов обращения с радиоактивными отходами - это, на мой взгляд, прежде всего взвешенная, грамотная и хорошо продуманная кадровая политика, которая обеспечивает безопасную эксплуатацию ядерных установок и предотвращает возможность повторения катастроф, подобных Чернобыльской.
- С 15 декабря 2000 г. Чернобыльская АЭС на этапе снятия энергоблоков с эксплуатации, который является не менее важным периодом жизненного цикла АЭС, чем ее эксплуатация. В Украине возглавляемая вами станция является первопроходцем этого этапа - жизни станции после ее остановки. Насколько вам удалось продвинуться за последние 15 лет?
- Нужно быть честным и признаться, что когда 15 декабря 2000 г. на ЧАЭС останавливали последний, третий, энергоблок, Украина не была готова к этому ни организационно, ни технически, ни, самое главное, финансово. Сложилась парадоксальная ситуация: мы заглушили реакторы, а что дальше с ними делать, не знали. У государства не было никакого представления о будущем ЧАЭС. Фактически снятие станции с эксплуатации легло на плечи трудового коллектива, на плечи людей, которые работали в условиях острого дефицита бюджетного финансирования. И ни разу с момента остановки станция не была профинансирована в полном объеме. Нам всегда выделяли только 50% от необходимого финансирования. Этого хватало только для выплаты заработной платы, оплаты электроэнергии и газа. Все остальное коллектив станции делал своими силами.
Очевидно, когда принималось решение о досрочном закрытии энергоблока Чернобыльской АЭС, до руководства страны не была доведена информация, что закрытие ядерного блока - это сверхдорогая операция. Мы же, взяв на себя обязательства перед нашими европейскими партнерами, быстренько отключили блоки, а уже потом стали разбираться, что мы со всем этим будем делать…
Когда я вновь пришел на станцию в 2005 г., то был крайне удивлен, увидев, что даже остановленные реакторы были загружены ядерным топливом. При этом все системы станции поддерживались в работоспособном состоянии. Сегодня, десять лет спустя, нам удалось разгрузить реакторы от ядерного топлива, выгрузить бассейны выдержки, полностью освободить от топлива третий энергоблок. В ближайший месяц мы освободим первый и второй энергоблоки от поврежденного ядерного топлива, которое было наработано в процессе эксплуатации.
Фактически мы уже сняли статус ядерной установки с третьего энергоблока, в этом году снимем такой статус с первого и второго энергоблоков. Все наше топливо будет размещено в хранилище отработавшего ядерного топлива мокрого типа. Сейчас на станции активно идут демонтажные работы в машинных залах, на вспомогательном оборудовании. Выведено из эксплуатации более 70% оборудования и систем. Можно было бы ускорить эту работу, но, к сожалению, мы находимся в очень сложных условиях, поскольку все имеет поверхностное загрязнение - ведь мы работаем с радиоактивно загрязненными материалами. Нам зачастую не хватает знаний в части дезактивации, поскольку надлежащей научной поддержки, к сожалению, у нас пока нет - в Украине, да и во всем мире никто не обладает таким опытом.
- Расскажите хотя бы кратко об основных проектах, которые реализуются на станции.
- Что касается проектов, которые реализуются на объектах станции в рамках международной технической помощи, то, безусловно, главный из них - это новое защитное сооружение над четвертым разрушенным энергоблоком, "Арка". Наверное, это самый уникальный и тяжелый проект. Необходимо построить новое защитное сооружение, собрать его вдали от четвертого энергоблока, оснастить всеми необходимыми системами жизнеобеспечения, а потом уже надвинуть на этот энергоблок. Никто никогда в мире не перемещал конструкцию столь огромного веса! Но самое сложное состояло в том, чтобы найти решение, которое бы позволило не обслуживать эти металлоконструкции на протяжении 100 лет эксплуатации "Арки". Ведь когда новое защитное сооружение надвинется на четвертый энергоблок, где есть значительные радиационные поля, станет невозможно его обслуживать. Нам необходимо было найти решение, которое бы позволило 100 лет эксплуатировать конфайнмент с минимизацией ремонтных затрат.
Фактически мы находимся сейчас в заключительной фазе этапа создания безопасного конфайнмента, или "Арки", на котором одновременно реализуются два очень сложных проекта. Мы сооружаем внутри объекта "Укрытие" торцевые стены, которые выйдут из объекта и обеспечат герметизацию "Арки", которая будет на него надвинута. Также завершаем работы в самой "Арке" по монтажу инфраструктуры и объектов технологического корпуса по управлению системами жизнеобеспечения. Согласно нашим планам, в ноябре 2016 г. мы должны надвинуть "Арку" на четвертый энергоблок.
После надвигания "Арки" мы закончим второй этап преобразования "Укрытия" в экологически безопасную систему и перейдем к его третьему этапу - демонтажу нестабильных конструкций и извлечению топливосодержащих масс. Я глубоко убежден: на этом этапе должна быть создана такая же площадка международного сотрудничества, как и при сооружении "Арки". Это сверхсложная задача, с которой, уверен, ни одна страна в мире самостоятельно справиться не сможет. Здесь нужны будут и научные знания, и промышленный потенциал, и робототехника, понадобится потенциал всей мировой ядерной отрасли.
- Каким опытом вы могли бы поделиться, учитывая десятилетний период руководства таким уникальным предприятием, как ЧАЭС?
- Команда, которая сейчас работает на Чернобыльской станции, получила уникальный опыт организации управления проектами, которые, на минуточку, стоят 2,5 млрд евро. В этих проектах задействованы очень сложные управленческие системы, в которых участвуют 28 государств-доноров, есть администратор Чернобыльского фонда - ЕБРР, группа управления проектами, состоящая из консультантов и персонала ЧАЭС, есть заказчик и органы госуправления. И вот, представьте, что нам необходимо организовать работу таким образом, чтобы все участники этого процесса не возражали против принятия того или иного решения.
Очень важно понимать, что такое "принятие не возражения". Не разрешение, не запрет, а не возражение. То есть нужно добиться в реализации проекта такого состояния, когда все согласны. Это то, чего сейчас не хватает нам в Украине. Я глубоко убежден, что такого опыта, как у нас, в Украине точно ни у кого нет, и мы готовы им поделиться.
- Есть ли у вас сейчас с россиянами совместные проекты? Насколько комфортно вашему предприятию сотрудничать в нынешних условиях с российскими компаниями?
- Прежде всего необходимо понимать, что российские отраслевые институты, включая Курчатовский институт, НИКИЭТ, ВНИПИЭТ, - это флагманы, которые имели непосредственное отношение к ЧАЭС и исторически работали на нашей площадке. На площадке ЧАЭС до недавнего времени активно и качественно работали компании, которые входят в состав Росатома, как, например, "Атомстройэкспорт" и немецкая NUKEM (также входит в состав Росатома. - О.К.). Мы продолжаем взаимодействие с Региональным центром Росатома в Восточной Европе, чтобы держать руку на пульсе, оперативно получать информацию о возможностях, технологиях и наработках наших коллег в области вывода ядерных объектов из эксплуатации, обращения с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом.
В прошлом году Петр Порошенко приезжал 26 апреля на станцию, и когда ознакомился с ходом выполнения работ и поговорил с рабочими, спросил меня: "А наши российские коллеги здесь работают?". Я ответил, что, к сожалению, нет, они покинули нашу площадку. Президент сказал мне: "Очень плохо, что российские специалисты и российская наука ушли. Российский народ тут не при чем… Это дело политиков…".
Мы должны понимать, особенно на нашей площадке, что ядерная радиационная безопасность - это сфера деятельности, которая находится за пределами политических отношений. Россия и Украина переживают непростые времена, но нам нужно уже сейчас думать о том, какие взаимоотношения выстраивать в дальнейшем, и почему бы не начать их воссоздавать из решения общей большой проблемы - последствий Чернобыльской аварии?
Надо понимать, что в целом то, чего мы достигли сегодня, - это огромное достижение не только нашего коллектива, не только наших подрядчиков, но и всего мирового сообщества, которое включено в этот процесс. Для того чтобы это состоялось, был выполнен огромный объем работ разными компаниями со всего мира, в том числе и российскими. К примеру, в период с 2005-го по 2008 г. российским "Атомстройэкспортом" совместно с украинскими подрядчиками "Южтепломонтаж" и "Укрэнергомонтаж" была выполнена стабилизация объекта "Укрытие". Это были сложнейшие работы внутри объекта "Укрытие" в тяжелых радиационных полях, когда мы получили первый опыт, позволяющий нам сегодня двигаться дальше. Это - предмет нашей гордости, в ходе реализации этого проекта мы научились работать безопасно, без угрозы для жизни людей, и ни одному человеку у нас не пришлось предоставлять статус ликвидатора.
- Сегодня в мире выделяют три возможных сценария поведения с АЭС после завершения их эксплуатации: преобразование таких объектов в "зеленую лужайку", в могильник или продолжение жизни площадки станции по завершению эксплуатации. Все идет к тому, что Украина выбрала для ЧАЭС третий сценарий - продолжение жизни. Какие виды деятельности могут осуществляться на этой площадке?
- Безусловно, пытаться достичь состояния "зеленой лужайки" на площадке Чернобыльской АЭС экономически нецелесообразно, поскольку вся территория в периметре десятикилометровой зоны значительно загрязнена радионуклидами. Поэтому я глубоко убежден, что наша площадка может быть использована в качестве базы для следующих двух основных видов деятельности. Первый - это обращение с радиоактивными материалами в Украине в целом. И второе направление: размещение на нашей территории объектов альтернативной энергетики, в первую очередь, солнечных батарей. Потому что самое дорогое в солнечной энергетике - это аренда земли и необходимость подключения к сетям. И то и другое у нас есть!
Убежден - с этой площадки уходить нельзя. Потому что в 1986 г., когда произошла авария и рассматривался вопрос о будущем этой площадки, были предложены два варианта. Первый - оградить все колючей проволокой, выставить охрану, уйти отсюда и вернуться через 50–60 лет, когда радиационный фон спадет. И второй вариант - максимально выполнить дезактивационные работы и, благодаря постоянной активности человека, улучшать радиационное состояние площадки. Была принята вторая концепция, и через 30 лет можно сказать, что она была правильной. Потому что, если бы персонал ушел, то в наших реалиях у нас не только всю инфраструктуру растащили бы, но даже и реакторы бы "унесли". Поэтому с площадки уходить нельзя. А следовательно, на ней нужны такие производства, которые позволяют получать экономические выгоды и снимать нагрузку с того же госбюджета по поддержанию площадки в безопасном состоянии.
- Сколько специалистов сегодня трудятся на ЧАЭС? Насколько им комфортно работается?
- Непосредственно на Чернобыльской АЭС сейчас трудится 2500 человек. Знаете, у нас сложилась хорошая команда, которая верит в то, что мы делаем большое нужное дело. У нас очень высокая моральная мотивация. Я говорил нашим зарубежным партнерам: "Вы знаете, это дело моей жизни - перевести площадку в безопасное состояние. Даже если нам не будут платить зарплату, мы все равно доведем объект до ума". Поэтому ребята у нас работают неслабо, я очень люблю свой коллектив, горжусь им.
Две недели назад к нам приезжали специалисты из американской компании Bechtel проводить независимый аудит в организации работ по сооружению торцевых стен внутри объекта "Укрытие". На заключительном совещании, предоставив нам отчет о своей работе, они добавили: "Господин Грамоткин, мы разное видели, много где работали, но даже представить себе не могли, что в таких условиях можно так организовать работу. Мы просто потрясены".
К сожалению, все внимание украинской общественности приковано к политическим процессам. И никто не видит и не знает, какие серьезные и большие дела делают наши простые парни на Чернобыльской площадке, в результате которых нам всем становится спокойнее жить.
Я бы очень хотел, чтобы наши сограждане знали главное: поражение на Чернобыльской АЭС закончилось. Мы в шаге от победы, и теперь каждый день, каждый час будем только побеждать. Мы с вами в шаге от того момента, когда накроем четвертый энергоблок. Мы с вами повысим уровень ядерной безопасности как на самой площадке, так и внутри объекта "Укрытие". И самый главный вывод - мы можем справляться с тяжелыми запроектными авариями. Мы умеем организовывать работу, которая в конечном итоге снимет проблему под названием "авария на Чернобыльской АЭС".