Иногда в том, что людям сложно понять друг друга, виноваты не извечные эгоизм и глупость, а искренняя вера людей в то, чего не существует.
Например, в истину и справедливость. Искомую, абсолютную ценность, совершенную форму, которая, конечно, существует, однако, к сожалению, только в нашем сознании. Это заблуждение внешне выглядит более благородно, и потому нам хочется верить, что именно оно вдохновило налогореформаторов на изменения в УК Украины, предложенные законопроектом №8151.
Мы все воспринимаем события, явления, вещи через призму своего субъективного сознания, обремененного опытом, знаниями (либо заблуждениями) и собственными интересами. Наша картина мира - картина "для себя" и "через себя". Мы оцениваем их. И наша оценка определяет их сущность в нашем сознании, а значит на самом деле. Созданные нами таким образом ложные образы сталкиваются с сотнями образов этого же явления, так же созданными другими. И все они, имея равные права на истинность, ложны. Бесконечно стремясь в нашем сознании к первоисточнику, они всегда отличаются от него, образуя нашу, уникальную, но все-таки ложную картину мира.
Наивно постулируя существование абсолютной ценности или совершенной формы, видимой нам нашими глазами, мы искренне не понимаем, почему такая простая вещь не воспринимается окружающими. Мы не можем найти общий знаменатель двух ложных картин мира либо хотя бы их частей, хотя для этого иногда просто необходимо открыть учебник теории права для студентов первого курса университета.
Все попытки поиска простой формы, обеспечивающей абсолютную справедливость, в истории заканчивались либо провалом, либо трагедией в силу невозможности задачи. Хотя сама по себе абсолютная справедливость является одним из основных двигателей любых социальных потрясений и революций. Ее поднимали на щит во имя добра и во имя зла, неся смерть и неся избавление, неся кару и освобождение от нее. Достижение справедливости - незаменимо актуальный мотив для всех времен и всех политических сил.
Не знаю, стоило ли вдаваться в такие пространные размышления, ища причину такой завидной жизнеспособности дискуссии о необходимости реформирования существующего сегодня института уголовной ответственности за налоговые правонарушения (ст. 212, 212-1 УК) путем упрощения ее конструкции. Однако задор и энергия налоговых энтузиастов, настолько последовательно уже несколько лет продвигающих идею выхолащивания ст. 212 УК, вызывает интерес и требует глубокого осмысления.
Упорство в достижении цели, идущее вразрез со здравым смыслом, наталкивает на мысль, что дело все-таки не в столкновении разных картин мира, а только лишь в недостаточно глубоком понимании сущности объективной и субъективной стороны налогового преступления.
Конечно, намного проще было бы, как это предусмотрено законопроектом №8151, свести налоговую ответственность к ответственности за уклонение от уплаты только согласованного налогового обязательства, как бы продолжив уголовно-правовой санкцией нормы Налогового кодекса, также устанавливающие ответственность за неуплату налога.
Однако для начала реформаторам не грех было бы прочитать ст. 56 НК (а лучше и другие нормы), позволяющую несколько раз менять статус денежного обязательства из согласованного обратно в несогласованное путем простой подачи иска в административный суд (на протяжении 1095 дней с момента вынесения налогового уведомления-решения), что само по себе превращает перспективу привлечения преступника к уголовной ответственности в призрак.
Однако не будем буквоедами, останавливаясь на этих противных высокому полету фантазии налоговых конструкторов мелочах. Ведь их картина мира проста и понятна, а выбранная ими юридическая форма, кажется, идеально подходит для защиты прав налогоплательщиков от налогового произвола. Но только ли защита прав налогоплательщика является целью уголовно-правового и налогово-правового регулирования? Или все же институт ответственности имеет иные цели? Скажем, эффективно стимулировать налогоплательщика к правомерному поведению или утвердить справедливость налогообложения путем адекватного наказания правонарушителя.
Простые ответы на сложные вопросы не могут не привлекать. В них хорошо все, за исключением того, что их не существует.
Давайте разберемся в правовой сущности уклонения от налогообложения, ответственность за которое предусмотрена пресловутой ст. 212 УК. Закон (ни уголовный, ни налоговый) не раскрывают сущность указанного понятия. Однако системный анализ НК дает возможность прийти к выводу о том, что уклонение от налогообложения не есть простая неуплата налога.
Мы пытаемся разграничить неуплату налога и уклонение от налогообложения просто, разграничивая составы правонарушений по источникам права (принадлежности к разным отраслям), субъектам (отсутствию уголовной ответственности юридических лиц по ст. 212) и иным формальным признакам. Однако различие гораздо глубже. Оно сокрыто в правовой природе этих явлений. Законодатель предусматривает уголовную ответственность не за неуплату налога в бюджет, а за умышленное введение в заблуждение государства с целью освобождения или уменьшения налогового оклада. Неуплата налога - понятие шире, чем уклонение от налогообложения. При этом простая неуплата (за которую, к слову, налоговый закон предусматривает финансовую ответственность (ст. 123, 126 УК) не имеет такой степени общественной опасности, которой обладает уклонение. Ведь уклонение от налогообложения - это не сама по себе неуплата налога, это неправомерное поведение лица, направленное на неуплату путем создания препятствий для налогового контроля, дальнейшего избегания не только добровольной, но и принудительной уплаты. В этом и состоит повышенная общественная опасность деяния, караемого уголовно.
При уклонении налогоплательщик совершает умышленные действия (в т.ч. в форме бездеятельности), прямо либо опосредовано направленные на неправомерное уменьшение налогового бремени. Таким образом, уголовная ответственность не является и не может быть продолжением ответственности финансовой, как это фактически предлагается в законопроекте №8151.
Уклонение от налогообложения по своей природе является мошенничеством, при котором в заблуждение вводится государство с целью усложнения выявления последним суммы недоплаты. Но в отличие от классического мошенничества, уклонение направлено не на получение чужого имущества, а на недопущение правомерного отчуждения имущества налогоплательщика. Это умышленные, как правило, согласованные между собой действия, подчиненные единой цели.
Верное понимание субъективной и объективной частей состава преступления дает возможность снять надуманную проблему дублирования двух видов ответственности за одно правонарушение как бы в нарушение конституционного принципа non bis in idem. Очевидно, что при существенно отличных основаниях (правонарушениях) ни процедуры привлечения к ответственности, ни санкции не дублируются. В противовес этому, предложенное в законопроекте №8151 привлечение к уголовной ответственности только за неуплату согласованного налогового обязательства со всей очевидностью противоречит указанному принципу, устанавливая для налогоплательщика двойную ответственность (уголовную и финансовую) за совершение одного и того же правонарушения.
Такое понимание уклонения от налогообложения делает очевидным то, что его предметом в большинстве случаев является не согласованное налоговое обязательство, а процесс уклонения происходит вообще за пределами осуществляемой в налоговых процедурах динамики денежного обязательства. Более того, неуплата согласованного налогового обязательства, задекларированного налогоплательщиком, не имеющим возможности его уплатить, никогда не будет подпадать под состав, предусмотренный ст. 212! Как не будет подпадать под ст. 212 и злоупотребление налогоплательщиком своими правами с целью избегания налогообложения, поскольку, употребляя права во зло, налогоплательщик не совершает правонарушение, являющееся обязательным основанием для любой ответственности.
Поддержка предложенных законопроектом изменений к ст. 212, 212-1 парламентом безо всяких преувеличений атрофирует уголовную ответственность как меру обеспечения исполнения налоговой обязанности налогоплательщика. Возможно, это и имели в виду радетели идеи борьбы с перхотью через усекновение головы. Но в таком случае честнее просто исключить
ст. 212, 212-1 из текста уголовного закона.
Интересно, что, с другой стороны, авторы законопроекта предлагают ужесточить уголовную ответственность за фиктивное предпринимательство (ст. 205 УК), предусмотрев квалифицированный состав преступления в части 2. Очевидно, такая блестящая идея не имеет достаточных оснований в силу хотя бы самой ст. 205, по которой уже давно плачет декриминализация. Ведь создание компании без целей занятия предпринимательской деятельностью не более общественно опасно, чем прогулка нагишом в морозный зимний день. Вместе с тем степень общественной опасности, без сомнения, увеличивается, если речь идет о создании фиктивной фирмы как способе совершения иного преступления - уже упомянутого нами уклонения от налогообложения (налогового мошенничества). Поэтому целесообразней было бы, исключив ст. 205 из УК, дополнить ст. 212 УК соответствующим квалифицированным составом.
Почему, пытаясь исправить то, что очевидно не справедливо (как в нашем случае использование уголовного преследования во зло), налогореформаторы последних лет всегда пытаются найти ответ в консерватории? Почему они борются с неправильным исполнением закона путем исправления закона, а не того, кто его, закон, исполняет? Ведь школьнику очевидна пагубность подобных практик.
Уголовная ответственность за уклонение от налогообложения должна существовать. Причем в предусмотренных действующим законом составах, объективная сторона которых охватывает собою все многообразие способов уклонения налогоплательщика от налогообложения, не замыкая уголовное преследование в узкие рамки процедур налогового администрирования. Лишая прокурора, детектива, следователя дискреции - неотъемлемой составляющей их правового статуса, мы не просто заводим их в рамки, мы тем самым умертвляем институт уголовной ответственности за налоговые правонарушения как таковой. Не хочется верить в то, что у нас действительно хватит невежества для совершения подобной ошибки.