Весной 2021 года против ряда физических лиц, подозреваемых в контрабанде, решением СНБО Украины были введены персональные санкции. Нам обещали, что это положит конец системной контрабанде на таможне и принесет в бюджет сотни миллиардов. Поэтому разберем, удалось ли преодолеть контрабанду на таможне и получили ли мы желаемые триста миллиардов от этой борьбы.
Мощное начало
Начинали борьбу с контрабандой действительно мощно, во всяком случае медийная кампания была шумной.
2 апреля 2021 года решением Совета национальной безопасности и обороны были впервые в истории страны введены персональные санкции, под которые подпали топ-10 украинских контрабандистов.
Санкции касались десяти физических лиц и 79 предприятий, прямо или косвенно с ними связанных.
Через две недели, а именно 15 апреля 2021, было еще одно решение СНБО по новой партии контрабандистов, туда вошли еще 13 персоналий и 95 компаний. И, как говорят, тема санкций начала набирать обороты.
Кроме самого факта введения санкций, обществу обещали уголовные дела против фигурантов, быстрое следствие и громкие приговоры. Но ни тогда, по горячим следам, ни сейчас, через три года, в украинских судах не было принято ни одно решение по сути системной контрабанды в стране, хотя трехлетнего срока для этого более чем достаточно.
Параллельно с санкционными мерами против «контрабандистов» состоялась и показательная чистка таможни: были уволены более 100 работников Государственной таможенной службы, из них 17 руководителей таможен и таможенных постов (со временем некоторые из них восстановились на должностях по решению суда).
Здесь надо зафиксировать две ключевые цифры, которые звучали тогда в средствах массовой информации и выступали ключевым аргументом введения санкций.
Цифра №1: контрабанда приводит к потерям государственного бюджета приблизительно на 300 млрд грн в год.
Цифра №2: из указанных 300 млрд около 100 млрд грн приходится на неэффективную работу таможни.
Самой структуры потерь не конкретизировали, но надо думать, что речь идет о таких бюджетных поступлениях, как налог на добавленную стоимость (НДС), акцизный сбор, импортная пошлина. Это то, что касается таможни.
Кроме того, контрабанда позволяет не платить надлежащие налоги при продаже импортных товаров на внутреннем рынке, — тут уже речь идет о налоге на прибыль и том же НДС.
Например, если торговая компания реализует на внутреннем рынке импортные босоножки за 1000 грн, приобретенные за 500 грн, то она заплатит налоги с разницы между этими сумами. Но если она реализует за наличный расчет босоножки, поставленные контрабандным путем, то такая компания не уплатит в бюджет ничего.
Полет нормальный… падаем
Если проанализировать показатели 2023 года, то все вроде бы складывается для таможни положительно.
Так называемая налоговая нагрузка выросла на 38%, а сумма налогов с килограмма облагаемого импорта увеличилась до 0,49 долл. (в 2022-м было зафиксировано 0,36 долл.).
Здесь несколько слов надо сказать о магии цифр и существенных статистических отклонениях.
Например, глобальная инфляция, по данным МВФ, составляла 4,7% в 2021 году, 8,8% — в 2022-м и 6,8% — в 2023-м. Если взять налоговую нагрузку на килограмм облагаемого импорта по состоянию на 2019 год, то только за счет глобальной инфляции этот показатель должен был бы равняться в периоде:
- 2021 год — 0,23 долл.;
- 2022 год — 0,28 долл.;
- 2023 год — 0,38 долл.
По факту были зафиксированы следующие показатели:
- 2021 год — 0,26 долл.;
- 2022 год — 0,36 долл.;
- 2023 год — 0,49 долл.
То есть реальная налоговая нагрузка на килограмме импорта составляла всего 0,38 долл. — на 11 центов меньше заявленного.
Но не радуйтесь и этому росту, ведь если учесть реальное подорожание самих товаров, то иллюзия достижений таможни конвертируется в разочарование.
Показатель налоговой нагрузки на килограмм облагаемого импорта теоретически зависит от двух показателей: ценового фактора и ставок налогов.
К примеру, с 1 июля 2023 года закончилось действие льготных ставок по НДС — были возвращены 20% вместо льготных 7%, а еще раньше был возвращен и акцизный сбор при ввозе в Украину топлива. Мы это принимаем во внимание, когда считаем достижения таможни? Нет. Но почему?
А изменение структуры самого импорта учитываем? В военные годы структура сместилась с потребительских товаров, условной китайской обуви и турецких полотенец, в сторону дорогого оборудования.
Общий показатель облагаемого импорта в 2023 году составлял 83%, остальное — товары льготных категорий, например генераторы.
На показатель налоговой нагрузки на килограмм облагаемого импорта влияет также и физический объем импорта в тоннах или килограммах.
Если таможня работает прозрачно, если эффективно действует система индикативных цен при оценке задекларированных партий импортного товара, то показатель налоговой нагрузки формируется соответствующим уровнем налоговых ставок, он фактически не зависит от объема импорта.
В Украине, где система индикативных цен так и не была адаптирована на системном уровне и часто регулируется вручную, показатель налоговой нагрузки определяется как отношение денег, перечисленных в государственный бюджет, к физическому объему импорта в килограммах.
Конечно, при таком подходе этот показатель может расти за счет распределения собранных налогов на легальный объем импорта (за вычетом контрабанды, не принимающей участия в расчетах).
То есть получаем парадоксальный результат: чем больше контрабанда, тем сильнее налоговое давление на легальный импорт (в значительной степени это государственные компании, завозящие оборудование и материалы) и тем выше официальный показатель налоговой нагрузки на один килограмм импортированной продукции.
Это можно сравнить со статистическим «финтом» в виде такого показателя, как средняя заработная плата в Украине: чем больше теневой сектор заработных плат, тем выше удельный вес в показателе бюджетного и высокооплачиваемого секторов экономики и тем выше показатель средней зарплаты в стране, хотя он не имеет ничего общего с реалиями.
Как видим, динамика бюджетных поступлений в бюджет с таможни номинально растет. Но всплеск в 2021 году связан с отскоком экономики после пандемии, а всплеск в 2023-м — с ростом налогов. Вспомним, что в 2022 году на продолжительное время был введен льготный режим по уплате НДС при импорте. Вследствие этого показатель общих поступлений с таможни упал тогда до 318 млрд грн, что было на 36% меньше, чем в 2021-м (497 млрд).
Вместе с тем поступления с таможни в долларовом эквиваленте за указанный период позволяют учесть влияние так называемого курсового фактора, ведь таможенная стоимость товаров определяется, исходя из текущего курса доллара к гривне. И тут нас ждет главный сюрприз (см. рис.).
Как видим, в целом таможня как приносила по 10–11 млрд долл. в год, так и приносит, несмотря на все внутренние трансформации и внешние влияния, а заявления и гривневые расчеты роста — мыльный пузырь.
Создается впечатление, что цифра в 10–11 млрд долл. является чем-то наподобие «внутреннего консенсуса» политических групп влияния, контролирующих таможенные платежи. Для бюджета этого достаточно, остальное — в карманы групп, контролирующих потоки.
Выводы
Так, а где те самые обещанные триста миллиардов гривен от борьбы с контрабандой? Ну хотя бы 100 миллиардов? К сожалению, мы их не видим.
Персонализированная борьба с контрабандой, когда определенных персонажей демонизируют и делают виновными в системных проблемах, ни к чему не приводит.
Вполне вероятно, существует определенный теневой консенсус о том, сколько таможня должна «дать» в бюджет: в формате не «сколько может», а «сколько не жаль».
Номинальный рост показателей таможенных поступлений соответствует только динамике инфляции и девальвации гривни и почти не охватывает реальных резервов увеличения таможенных платежей.
Война только переформатировала направления контрабанды: были Турция и РФ с Седьмым километром и Барабашово, стали Польша и запад страны.
Простая аналитическая работа — сравнение зеркальных статистических данных украинской таможни с показателями таможен стран — торговых партнеров до сих пор не налажена.
Хотя это самый дешевый и вместе с тем самый действенный способ борьбы с контрабандой: постоянный, ежемесячный мониторинг указанных показателей и соответствующие кадровые меры в случае выявления значительных расхождений.
Необходимо также нормировать и методологически привести в соответствие оценку международных товарных потоков как по методу платежного баланса НБУ, так и по моделям Госстата и статистических показателей самой таможни.
Потому что этот разнобой в показателях используется для откровенных статистических манипуляций.
Цифровой системный контроль может дать намного больше, чем персональные санкции или «черные сотни» на таможенных постах.
Как, например, соглашение, подписанное между Турцией и Украиной об обмене данными, в том числе и таможенными, в марте 2024 года.
Подписывая это соглашение, президент Украины Владимир Зеленский заявил: «Мы готовы совместно решать все вопросы по экономическому сотрудничеству. В частности, в восстановлении, а также в продвижении необходимых нашим народам двусторонних соглашений. Сегодня подписано соглашение, упрощающее торговлю Украины и Турции и устраняющее препятствия для бизнеса».
Таможня должна создавать препятствия контрабанде, а не реальному бизнесу, для которого она будет исполнять роль сервисной службы, а не «терминала по пополнению» личных состояний таможенников.
Сегодня вся санкционная история превратилась просто в переформатирование перечня людей, «присматривающих» за таможней. С соответствующим перенаправлением таможенных потоков.
В реальном измерении, с учетом инфляции и девальвации, государство так и не дождалось обещанных 100 млрд грн, в то же время, вполне вероятно, потеряло новые 50 млрд грн.
А значит, не там искали настоящих контрабандистов… Или просто персонализация контрабанды вместо системной работы, делающей ее невозможной, всегда приводит к таким результатам. Точнее, к их отсутствию.