Приходилось ли вам слышать, что Бразилия — самая коррумпированная страна мира? А Турция? Или о том, что Сербия самая коррумпированная в Европе? Вероятно, нет, но вы наверняка слышали подобное об Украине.
Правда, точно не от Transparency International, в чьем глобальном Индексе восприятия коррупции наша страна находится на одном уровне с упомянутыми и многими другими государствами, имидж которых настолько сильно не ассоциируется с коррупцией. И не от Freedom House и Еврокомиссии, которые в своих оценках констатируют успехи Украины в антикоррупционной политике.
Миф о тотально коррумпированной Украине очень инертен и продолжает использоваться как для усиления негативных настроений внутри государства, так и для его дискредитации в мире. В определенном смысле мы зашли в тупик. С одной стороны, государство не может не бороться с коррупцией, а медиа — не говорить о ней, потому что она есть, и часто системная, что подрывает государство изнутри во время войны. С другой — партнеры используют это как железный повод сказать нам «нет». Аргумент коррупции чуть ли не самый употребляемый, когда нужно заблокировать предоставление очередного транша финансовой помощи, пакета оружия, отказать в приглашении в НАТО и, конечно, убедить, что Украине рано думать о вступлении в ЕС.
Активизация евроинтеграционных процессов закономерно оживляет трансляцию этих нарративов на западные общества, что было хорошо заметно накануне официального старта переговоров о вступлении в Европейский Союз. Но такая риторика не только основывается на устаревшем представлении о положении дел в Украине, но и пренебрегает историческим опытом расширения самого ЕС.
(Не)уникальная украинская коррупция
Начнем с того, что в мире нет индикаторов, отображающих подлинный уровень коррупции в странах. В то же время социологи измеряют коррупционный опыт населения и бизнеса (в Украине он уменьшился втрое за последние десять лет), а неправительственные организации формируют разные индексы на основе интегрированных экспертных оценок. Несмотря на все недостатки, самый популярный среди них — упомянутый выше Индекс восприятия коррупции (ИВК), который формируется на протяжении последних 30 лет и сегодня охватывает 180 стран.
В начале 2000-х Европейский Союз начал переговоры о вступлении с государствами, которые территориально (через общую границу) или исторически (вхождение в СССР и соцлагерь) близки к Украине. И большинство этих стран — Румыния, Болгария, Латвия, Хорватия, Словакия — на момент начала переговоров имели более низкие баллы в рейтинге ИВК, чем Украина на старте аналогичного переговорного процесса. Немного выше, но все же соразмерный показатель был только у Литвы (см. рис.).
Характерно, что тогдашний диапазон ИВК стран-кандидатов (29–41 балл) напоминает теперешний: в последнем рейтинге Босния и Герцеговина получила 35 баллов, Украина и Сербия — по 36, Албания — 37, Молдова — 42, Черногория — 46 баллов.
Неэксклюзивное положение Украины в вопросе коррупции даже в Европе, не говоря уже о мировом контексте, подтверждают и другие авторитетные исследования. В частности, Индекс коррупции от шведского научно-исследовательского института V-Dem Institute отображает коррупционные практики в политике, публичном секторе и исполнительной власти. Согласно этому индексу, в начале вступительных переговоров, которые все еще продолжаются, Черногория, Сербия, Албания и Северная Македония имели в среднем позиции хуже, чем Украина. Вместе с тем среди трех государств, позже всего присоединившихся к ЕС, Румыния и Хорватия также начинали переговоры с более низкими, по сравнению с Украиной, показателями коррупции в публичной сфере и исполнительной власти.
Следовательно, на языке экспертных оценок, а не политических лозунгов и пропагандистских штампов, коррупция в Украине находится в целом на том же уровне, что и в большинстве других европейских государств, которые успешно начинали переговоры о вступлении в ЕС в течение последних двух десятилетий.
Антикоррупционный бэкграунд стран-кандидатов
Не менее показательно и то, с какой базой страны-кандидаты вступали в переговорный процесс. Например, ни в одной из стран не было целостной системы антикоррупционных органов. В начале 2000-х годов специальный орган Совета Европы по антикоррупционному мониторингу (GRECO) констатировал проблемы с коррупцией в Болгарии и Румынии параллельно со слабой институционной способностью для их решения. А упомянутый Индекс V-Dem также зафиксировал отсутствие в этих государствах прогресса в борьбе с коррупцией на протяжении десятилетия накануне начала вступительных переговоров.
Это существенно контрастирует с Украиной, которая, начиная с 2014 года, построила специализированную инфраструктуру антикоррупционных органов. Несмотря на полномасштабную войну, эта система лишь увеличила количество дел, а главное — приговоров (в частности судьям и топ-чиновникам), которых вообще вынесено уже более 200. Кроме институционной составляющей, антикоррупционная реформа в Украине полагается на широкое вовлечение гражданского общества, в частности журналистов-расследователей, независимых медиа и общественных активистов. Для их деятельности создан разветвленный набор инструментов — от реестра деклараций должностных лиц до электронных систем государственных закупок, реестров и открытых баз данных. В целом Украина сегодня — один из лидеров в Европе по развитию открытых данных и мировой лидер в рейтинге оказания государственных электронных услуг.
Все это дало возможность нашему государству не просто подняться в том же рейтинге ИВК на почти 40 позиций с 2014 года, но и попасть в число стран, продемонстрировавших наиболее значительный прогресс в мировом масштабе на протяжении последних 12 лет.
Евроинтеграционный рецепт против коррупции
Следовательно, несмотря на то, что коррупция остается серьезным вызовом для Украины, ее уровень точно не уникальный для стран-кандидатов и вряд ли может стать помехой евроинтеграционному прогрессу. В этом контексте важно не только то, с какой ситуацией европейские государства начинали переговоры с ЕС, но и к каким последствиям в борьбе с коррупцией привел переговорный процесс. И этот урок имеет для нас решающее значение, ведь большинство кандидатов существенно улучшили свое положение благодаря реформам во время переговоров.
Так, во время переговоров с 2000 до 2004 года Словакия, Литва и Латвия прогрессировали в ИВК на 5–6 баллов, существенный прогресс показали также Румыния (2000–2007) и Хорватия (2005–2013). То есть успешная евроинтеграция стала важным фактором минимизации уровня коррупции в этих странах.
Чтобы ни у кого не возникало сомнений, что, несмотря на войну, ЕС не делает Украине никаких уступок в вопросе борьбы с коррупцией, в каждый переговорный раздел в нашем случае включен антикоррупционный блок (так называемый антикоррупционный мейнстриминг). Это означает, что теперь у антикоррупционной политики появился новый исторический стимул и противодействие коррупции в значительной степени становится синонимом европейской интеграции.
А следовательно, именно внедрение реформ со сквозным антикоррупционным треком в рамках переговорного процесса с ЕС сейчас является лучшим средством противодействия мифу о беспредельно коррумпированной Украине. Очевидно, что многих скептически настроенных к нам политиков за границей не убедить никакими индексами и рейтингами. И если в обозримом будущем мы воплотим необходимые изменения и станем полноправным членом ЕС, «коррупционная» риторика скептиков будет дискредитировать уже не Украину, а их собственную способность трезво оценивать реальность.