В среднем на войнах после 1816 года погибало около 50 человек каждый день. Российская война против Украины гораздо кровавее. Недавно директор ЦРУ Билл Барнс, директор MI6 Ричард Мур и глава внешней разведки Эстонии Микк Марран говорили о том, что с 24 февраля в боях погибли примерно 15 тысяч российских солдат.
Также чиновники в Украине говорили, что потери украинской армии были примерно такими же, а иногда и хуже.
«Думаю, эта война превзойдет по смертности другие крупные немировые войны в Европе, такие как Франко-Прусская война 1870-1871 годов», - сказал The Economist Пол Пост из Университета Чикаго.
Но как производятся подсчеты? Военные потери делятся на две главные категории: «двухсотых», то есть убитых в боях, и тех, кто был ранен. Часть раненых позже тоже умирает. Попавших в плен или пропавших без вести считают отдельно. Некоторые подсчеты российских потерь в Украине учитывают только солдат Вооруженных сил РФ. Остальные включают также бойцов Росгвардии, ФСБ и некоторых неармейских подразделений. А некоторые подсчеты учитывают еще и людей, которых отправили на войну так называемые «республики» в Донецкой и Луганской областях. В последние месяцы на эти силы, а также на российских наемников, пришлась значительная часть боев.
Американские чиновники считают, что с 24 февраля погибли 15-20 тысяч российских бойцов из всех этих категорий. 29 июня министр обороны Великобритании бен Уоллес сказал, что 25 тысяч россиян были убиты на войне. Правда в том, что если Барнс говорил о самом низком пороге американской оценки, Уоллес озвучил самый высокий. По украинским собственным подсчетам, защитники страны по состоянию на 19 июля уничтожили 38,5 тысяч захватчиков. The Economist пишет, что Киев, очевидно, заинтересован в том, чтобы озвучить как можно большую цифру. 19 июля министр обороны Украины Алексей Резников сказал, что только в битвах за Северодонецк и Лисичанск погибли 11 тысяч россиян. Издание считает, что это маловероятно.
Все эти очень разные цифры отражают тот факт, что оценка потерь другой страны неизбежно полагается на догадки. Неназванный западный чиновник сказал изданию, что подсчет убитых и раненых – «это не точная наука». Детали оценки потерь обычно засекречены. Но аналитики пользуются несколькими способами. Один из них - это перехват российских оценок за счет тайной разведки, например агентов в правительстве РФ или перехват коммуникации между российскими подразделениями. Однако эти данные могут быть неправильными. Западные чиновники думают, что Путин сам не знает правды о том, насколько плохо идет его война.
Второй метод – это черпать информацию из украинских «отчетов о контакте» в конкретных битвах. Но полагаться на такой подход не приходится, когда битвы ведутся с помощью артиллерии вне поля видимости. И третий метод – высчитывать потери на основе количества уничтоженной техники, опираясь на знание о том, сколько российских военных обычно входят в экипаж той или иной боевой машины. The Economist пишет, что совершенно очевидно, что каждый из методов имеет «очень высокую погрешность».
Подсчитать количество раненых еще труднее. Но знать о них тоже важно, ведь эффективность армии зависит не только от того, сколько ее солдат погибло, но сколько стали не боеспособными. Один из способов выяснить эту информацию – это следить за полевыми госпиталями, составами крови и другими индикаторами медицинской активности. Аналитики также склонны считать, что количество раненых можно приблизительно рассчитать по числу погибших. Но как это сделать? Во время Второй мировой войны среднестатистическое соотношение для армии США между погибшими и ранеными составляло один к трем, то есть трое раненых на одного убитого. Об этом свидетельствуют данные центра Dupuy Institute, собирающего исторические данные о войне.
Однако к концу 20-го века ситуация изменилась. Исследователь Таниша Фазал из Университета Миннесоты отмечает, что соотношение в послевоенное время выросло, потому что солдаты идут на войну с лучшим здоровьем, лучшим защитным снаряжением, а также в случае ранения их эвакуируют быстрее. Медицинская помощь в целом тоже стала более качественной. Война, убившая 1200 солдат в 1860 году, привела бы к 800 смертям, если бы произошла в 1980-м. Но многие из тех, кто раньше умер бы, попали бы в статистику раненых. Таким образом, во время войны в Ираке с 2003 по 2011 год соотношение между ранеными и погибшими для хорошо обеспеченной армии США составляло девять к одному. А во время войны в Афганистане – десять к одному. Это соотношение – самое высокое в истории современных больших войн. Его удалось достичь частично за счет более эффективного спасения раненых солдат в пределах золотого часа, развернув больше полевых хирургических команд и ускорив процесс медицинской эвакуации.
Вопрос в том, в какой степени это касается России. В Ираке и Афганистане американские военные активно использовали вертолеты для медицинской эвакуации. Это труднее сделать, когда вертолеты сбивают войска Украины. Скорее всего, в аналогичных условиях американцы столкнулись бы с аналогичными проблемами. Доктор Фазал, которая вместе с другими военными врачами вела онлайн-журнал War on the Rocks в 2018 году, отметила, что обеспечить необходимую медицинскую помощь было бы гораздо труднее, если бы США вели противостояние с равным себе или близким соперником. Например, в случае войны против КНДР американские военные эвакуировали бы за «месяца или даже неделю» такое же количество потерь, как за 17 лет боевых действий в Ираке и Афганистане. Даже для американских эвакуационных возможностей это было бы слишком.
А возможности России гораздо хуже. Ее военная медицина «менее развита», чем западная, сказал эксперт по военной медицинской логистике в Королевском колледже Лондона Рональд Ти. Российские парамедики особенно слабы в лечении боевых травм. Многие постсоветские страны, включая Украину, отправляют раненых в тыловые больницы.
«Это все хорошо, но в результате раненые становятся мертвыми из-за более длинной эвакуационной линии», - сказал доктор Ти.
Это заметно, если посмотреть западные цифры. Барнс и Марран сказали, что в России втрое больше раненых, чем убитых. Это примерно соответствует документам, которые перехватила Украина и проанализировали аналитики Роб Ли из Королевского колледжа Лондона и Майкл Кофмэн из CNA. Документы говорят о потерях в Первой танковой армии, играющей роль ключевой наступательной силы России до середины марта. Согласно им, соотношение раненых к погибшим составляло 3,4 к 1. Показатель возрастал до 4 к 1, так как пропавших без вести солдат стали считать погибшими. Это соотношение также близко к тому, которое следует из оценок так называемой «милиции ДНР», которая, в отличие от российской армии, ответственно отнеслась к учету потерь. Кофмэн также подчеркнул, что соотношение может уменьшаться, если раненые солдаты погибают. Но оно растет, когда артиллерия начинает доминировать на поле битвы, как это было в последние месяцы. Шрапнель наносит ранения многим солдатам.
Все эти расчеты могут показаться слишком большой загадкой. Но выбор соотношения влияет на то, как оцениваются утраты армии России. А это важный показатель в затяжной войне на истощение. Американская и эстонская разведки выбрали соотношение 3:1. Согласно ему, 60 тысяч российских солдат были выведены из поля сражения. Хотя часть раненых в феврале или марте к этому времени уже должны выздороветь. Если же оценки министра обороны Великобритании Бена Уоллеса верны, тогда это означает, что 100 тысяч российских солдат так или иначе были выведены из битвы. И если артиллерийские системы, полученные Украиной от Запада, повышают соотношение к уровню 4 к 1, тогда российские потери вырастут до 125 тысяч бойцов, что примерно равно силам, с которыми Россия начала войну.
Кофмен отмечает, что этот мультипликационный эффект говорит, что очень высокие оценки смертности среди российских военных менее правдоподобны. Ведь если бы общие потери были выше оценок США и Британии, тогда горькое положение армии России было бы еще очевиднее уже давно. Вместе с тем, российские потери в таких масштабах могут объяснить, почему многие российские батальоны недоукомплектованы, почему наступление на Донбассе такое медленное и почему армия теперь пытается создать резервные батальоны из добровольцев по всей стране. Если Украина начнет масштабное контрнаступление в Херсонской области в ближайшие месяцы, это еще больше рассеет российские силы. А офицерский состав российских сил особенно пострадал: тысячи лейтенантов и капитанов, а также сотни полковников погибли, о чем 22 июля сказал изданию неназванный американский чиновник. Неудивительно, что количество отказывающихся идти в бой российских солдат теперь измеряется тысячами. Наверное, Владимира Путина спасает то, что до сих пор у России не было серьезной негативной реакции на столь бесполезные потери.
«Это не дети среднего класса из Санкт-Петербурга или Москвы. Это бедные дети из депрессивных регионов России. Они родом из рабочих городков в Сибири и непропорционально представляют этнические меньшинства. Это пушечное мясо Путина», – сказал директор MI6 Мур.