В британской дипломатической традиции, со ссылкой на сэра Остина Чемберлена, хорошо известно китайское проклятье «чтоб ты жил в эпоху перемен». Однако китаеведы его оспаривают. По их мнению, настоящая, ближайшая по смыслу китайская мудрость гласит: «лучше быть собакой в спокойное время, чем человеком во время хаоса». Так или иначе, но мы живем во времена хаоса, в период перемен.
Плохая новость заключается в том, что энтропия замкнутых систем, то есть мера хаоса, лишь растет, как ей и положено. А хорошая — она (энтропия) достигает максимума, когда в системе наступает равновесие, что на языке геополитики означает баланс сил. Об этом свидетельствует и недавний исторический опыт: войны, которые как раз и являются олицетворением хаоса, заканчиваются и наступает более-менее длительный период мира, когда силы сторон уравновешиваются.
Вопрос, как всегда, в деталях — когда и как устанавливается баланс сил, и что это будет за баланс.
Наиболее устойчивое геополитическое равновесие, из хорошо известных нам состояний, возникло после Второй мировой войны. Созданная тогда трансатлантическая система взаимного сдерживания, как и механизмы взаимодействия, просуществовавшие вплоть до окончания холодной войны, были настолько тщательно сконструированы, что даже многочисленные попытки дестабилизировать систему (то есть добавить в нее внешнюю энергию в виде войн в Корее, Вьетнаме и Афганистане, бесконечных конфликтов в Африке и перманентных столкновений на Ближнем Востоке) не достигли своей цели. И только самоубийство «империи зла», подкрепленное «гением» Киссинджера по подъему Китая, смогло нарушить послевоенный баланс.
Эйфория по поводу «конца истории» и ошибочная оценка причин развала СССР, экономика которого, вполне вероятно, могла бы протянуть еще некоторое время по модели китайской, если бы не утонула в идеологическом болоте, сыграли злую шутку со странами Запада. Еще в 90-х был упущен момент, когда вроде бы проигравшая в холодной войне сторона начала думать о реванше и приступила к выстраиванию обновленной конструкции своей части «баланса». Вместо того чтобы довести дело распада последней из империй до конца, Россия была признана членом ООН без вступления в эту организацию и, более того, получила место в СБ ООН без правовых на то оснований; по договоренности РФ и Запада состоялось разоружение Украины в обмен на Будапештский меморандум; Россия приступила к формированию интеграционных военно-политических проектов сначала на просторах бывшего СССР, а затем и вне их; еще при Ельцине стратегическими стали отношения с Китаем.
Как минимум Приднестровье, Нагорный Карабах и две чеченские войны должны были бы стать для Запада индикаторами грядущей катастрофы, но не стали. Билл Клинтон приветствовал приход к власти в России кадрового офицера ФСБ. И до Клинтона, и после него желаемое выдавалось за действительное, хаос нарастал, а окончательная дестабилизация системы в связи с терактами 11 сентября 2001 года сделала невозможным возврат назад. Вопрос был лишь в том, когда и где будет инициирована новая война как инструмент формирования нового баланса сил, только теперь по лекалам Кремля. Грузия оказалась недостаточно масштабной жертвой, главной целью стала Украина. Запад мог бы вовремя распознать надвигающуюся катастрофу, но даже мюнхенская речь Путина 2007 года не была услышана.
С этой точки зрения вполне понятным становится утверждение кремлевских идеологов нового фашизма, что Россия воюет в Украине не с Украиной, а с Западом и интересуют ее не земли, а новый передел мира. Беда только в том, что они не в состоянии сформулировать, что это будет за передел, на чем будет основываться новый баланс сил и между кем его следует выстраивать. Словоблудие российских стратегов о мировом большинстве, полицентричности, семейных ценностях и России как последней надежде человечества не тянет даже на реферат первокурсника, не то, что на стратегию.
Именно поэтому на помощь призван Китай, новый и могущественный, хотя и не воевавший со времен корейской войны. Именно Китай выдвигает теперь геополитические концепции, формулирует условия будущего баланса, и именно поэтому Китай, а не Россия вызывает обеспокоенность США. Вот недавно Путин изо всех сил старался показать, что БРИКС — это его праздник, и он еще на что-то влияет, однако единственным важным событием в Казани стала встреча лидеров Индии и КНР, договорившихся снизить напряженность на спорной границе. Это важно, потому что Индия — серьезный аргумент для выстраивания будущего баланса. Если к тому же Китай сможет избежать «ловушки СССР», сутью которой была подмена экономики идеологией, договариваться с ним любому президенту США будет крайне сложно.
Разгром России — нелегкая задача, но ее решение усилит позиции Запада на будущем переделе мира, и это тот самый аргумент, который должен сработать в нашем диалоге с партнерами. Паническое решение привлечь северокорейских солдат для войны против Украины — колоссальная глупость, последствия которой обязательно обернутся против Москвы. Израиль уже показал Ирану, чего стоят угрозы последнего стереть еврейское государство с лица земли. Ким Чен Ыну следовало бы обратить внимание на этот прецедент, он тоже стал излишне громко угрожать соседям ближним и дальним, а теперь вот вступил в не свою войну.
В каком бы контексте мы ни рассматривали нынешний хаос в международных делах, важно осознавать, что едва ли не каждое государство, даже являющееся простым наблюдателем, видит ситуацию по-своему. То, что вполне очевидно нам, совсем не кажется таковым для генерального секретаря ООН и значительного числа государств, замкнутых на собственных проблемах. Саммит БРИКС, который стал вообще-то провальным для РФ, совсем иначе видится из Африки или Юго-Восточной Азии. Странам развитой демократии стоит обратить внимание: избежать реформирования мировой системы уже невозможно, и они должны предложить место за столом в прошлом пассивным, но важным с точки зрения современной геополитики развивающимся странам.
Половина мировых богатств создается теперь в Азии, а важнейшим континентом с точки зрения ресурсов и перспектив развития является Африка. Все больше «средних» государств становятся самостоятельными и их беспокоят ограничения, созданные и поддерживаемые развитыми странами в предыдущие исторические периоды. Неофиты глобальной политики пока затрудняются сформулировать, что именно их не устраивает и как именно нужно строить новый мир. Однако для них привлекательны сами разговоры о будущем, они создают иллюзию сопричастности. Отсюда — «очереди» на вступление в БРИКС, ШОС и прочие бессмысленные структуры. Самое время для взрослых взять ответственность на себя и провести реформы — в первую очередь межгосударственных институтов и международных структур безопасности, сделать их более инклюзивными. Но для этого, конечно, нужно еще пережить 20 января, а это сложная задача.
Эксперты по международным отношениям утверждают, что с точки зрения стратегий развития государства делятся на две категории. Одни формулируют цели, заранее обдумывают контуры желаемого будущего, а затем двигаются вперед, используя имеющиеся ресурсы наиболее оптимальным способом. Они считают, что спонтанность и инициатива ведут к успеху тогда, когда хорошо подкреплены подготовительными мероприятиями и логистикой. Другие действуют иначе. Они не моделируют будущее или моделируют его лишь частично, а оказавшись перед определенным вызовом, вынуждены действовать в условия сильного внешнего давления. Отличить такие государства несложно. Те, кто умеет выстраивать стратегии, движутся к цели быстрее и энергичнее. Те, кто реагирует на сложившиеся не по их воле обстоятельства, обычно медлительны в своих действиях и часто попросту избегают радикальных решений. Именно так, как правило, поступают страны, которые находятся в уязвимом положении и вынуждены следовать за обстоятельствами, а не создавать их.
Число первых крайне ограничено — это США, ЕС, Китай, они и будут служить центрами притяжения, если сформулируют свое видение будущего привлекательным для других стран образом. Россия, представляющая структуру мироустройства в виде концепта «расширяющейся империи» Дугина и «государства-цивилизации» Караганова, может привлечь только изгоев и неприкасаемых. Все остальные будут соблюдать санитарную дистанцию (что и показал недавний саммит БРИКС), и это означает неминуемый цивилизационный крах системы Путина.
В то же время Западу в лице США и ЕС еще предстоит заполнить возникший в международных отношениях концептуальный вакуум собственным видением коллективного будущего человечества. Искусство современного стратегирования заключается еще и в том, чтобы мастерски и оптимальным образом использовать для достижения цели все имеющиеся ресурсы. Особенно это справедливо, когда ресурсы ограничены, а война идет в формате «Давид против Голиафа».
Один из таких ресурсов, которым Запад должен умело распорядиться, — коллективные механизмы безопасности. У противоположной стороны подобных инструментов пока нет, хотя существующие двусторонние соглашения и договоренности между Россией, Северной Кореей, Ираном и Китаем уже являются неким прообразом будущего военного союза. Чем дольше длится война, а Украина остается вне НАТО, тем выше шанс, что с противоположной стороны появится новый «Варшавский договор», только с другой столицей в названии.
Самое страшное измерение любой войны — конечно же, поле боя. Но это понимают те, кто имеет соответствующую историческую память или находится относительно недалеко от линии фронта. Для остальных война — часто лишь одно из событий в вечернем выпуске новостей. Так не должно быть для тех, кто мыслит и (или) принимает решения. В наши технологичные времена не представляет никакой сложности получение необходимого объема информации и проведение анализа сценариев будущего исходя из худшего варианта развития событий: как говорят японцы, живи так, будто ты уже умер.
Стратегии, направленные на устранение наихудшего сценария, и есть самые правильные, какие бы «рациональные» аргументы не возникали вопреки им. Утверждения «Украину нельзя принимать в НАТО, потому что там идет война», «разрешение на удары вглубь территории России дать не можем потому что это эскалация» и тому подобные — пустой звук по сравнению с опасностью получить после несправедливого окончания войны новый мировой порядок не просто с иным геополитическим центром с другой стороны, а с военным блоком, в котором не меньше ядерных стран, чем в НАТО, а цена человеческой жизни равняется нулю.
Часы истории имеют неравномерный ритм. И если агрессию России против Украины предсказать еще было можно, то вступление в войну Северной Кореи и поставки иранских дронов не предвидел никто. Пока сомнения мучают нерешительных, а ошибочные оценки служат основой для формирования политики, энтропия продолжает расти. Воистину, мы живем в эпоху перемен.