За день до того, как посольство США в Москве объявило публичное предупреждение о возможном нападении экстремистов на российскую концертную площадку, местное отделение ЦРУ передало российским чиновникам частное предупреждение, в котором содержалась по меньшей мере одна дополнительная деталь — в сговоре принимает участие ответвление "Исламского государства", известное как ИГИЛ-Х. Американская разведка внимательно следила за этой группировкой и сочла угрозу реальной. Однако уже через несколько дней Владимир Путин презрительно отозвался о предупреждении, назвав его "откровенным шантажом" и попытками "запугать и дестабилизировать наше общество".
Еще более заметным пробелом в системе безопасности стало то, что за несколько дней до массового убийства российская служба безопасности признала угрозу, исходящую от филиала ИГИЛ в Афганистане под названием "Исламское государство — провинция Хорасан" или ИГИЛ-Х. Согласно информации, полученной лондонской исследовательской организацией The Dossier Center и изученной газетой The New York Times, внутренние доклады российской разведки, которые, скорее всего, распространялись на высшем правительственном уровне, предупреждали о повышенной вероятности нападения на Россию со стороны этнических таджиков, радикально настроенных к ИГИЛ-Х.
Россия идентифицировала четырех мужчин, подозреваемых в совершении нападения, как выходцев из Таджикистана. Теперь Путин и его лейтенанты указывают пальцем на Украину, пытаясь отвлечь внимание от вопроса, который был бы в центре внимания в любой стране с независимыми СМИ и открытыми дебатами в политике, — как огромный российский разведывательный и правоохранительный аппарат, несмотря на серьезные предупреждения, не смог предотвратить одну из самых больших террористических атак в стране за почти четверть века пребывания Путина у власти?
Расследование о том, как Россия не смогла предотвратить атаку, основывается на интервью с американскими и европейскими чиновниками, экспертами по безопасности и аналитиками, специализирующимися на возможностях международной разведки. Многие говорили на условиях анонимности, чтобы обсудить конфиденциальные детали.
Полная картина пока неясна. Но американские и европейские официальные лица, а также эксперты по безопасности и борьбе с терроризмом подчеркивают, что даже при самых благоприятных обстоятельствах — при наличии конкретной информации и хорошо отлаженной работы служб безопасности — сорвать тайные международные террористические заговоры сложно.
Они также считают, что неудача, скорее всего, явилась результатом сочетания факторов, среди которых первостепенное значение имеет глубокое недоверие как внутри российского силового ведомства, так и в его отношениях со спецслужбами других стран. Эксперты также указывают на то, как Путин использует свой аппарат внутренней безопасности для все более широких политических репрессий внутри страны, а также на его сосредоточенность на борьбе против Украины и Запада как факторы отвлечения внимания, которые, вероятно, не помогли.
"Проблема в том, что для предотвращения террористических атак необходимо иметь действительно хорошую и эффективную систему обмена разведданными и их сбора... Вот здесь и возникают проблемы", — сказал эксперт по российской разведке Андрей Солдатов, подчеркнув, что необходимо доверие внутри ведомства и относительно служб других стран, а также хорошая координация.
Агентство, отвечающее за борьбу с терроризмом в России, называется Второй службой и является филиалом ФСБ. В свое время она занималась исламскими экстремистами, бандами убийц и неонацистскими группировками.
Но по мере того, как Путин усиливал политические репрессии внутри страны, список целей расширялся и стал охватывать оппозиционеров, таких как Алексей Навальный и его сторонники, а также правозащитников ЛГБТ, Свидетелей Иеговы, борцов за мир и других критиков Кремля. С 2013 года количество исламистских организаций, внесенных в реестр экстремистских организаций, составленного Федеральной службой по финансовому мониторингу России, сократилось. Эксперты в области безопасности заявили, что расширение сферы внимания приводит к растрате ресурсов и отвлекает внимание высшего руководства.
"В общем, ФСБ — это политическая полиция, и как таковая она отражает интересы Кремля... Сейчас правительство больше всего беспокоят политическое несогласие и украинский саботаж, поэтому именно они являются приоритетными задачами ФСБ", — говорит специалист по российским операциям в сфере безопасности и старший научный сотрудник Королевского Объединенного института оборонных исследований в Лондоне Марк Галеотти.
Москва является одной из основных военных сил, поддерживающих противников ИГИЛ на Ближнем Востоке, в том числе сирийского президента Башара Асада. Это делает Россию ключевой целью исламистской экстремистской группировки. Но, как выразился один из европейских чиновников из сферы безопасности, россияне преследуют "фиктивные угрозы", а не реальные.
Однако официальные лица США и Европы утверждают, что российские чиновники, занимающиеся отслеживанием исламистских экстремистов, имеют в рамках Второй службы собственное подразделение, которое по-прежнему хорошо укомплектовано и финансируется, несмотря на нагрузку на службы безопасности из-за усиления внутриполитических репрессий и войны в Украине.
"Неспособность предотвратить нападение, вероятно, была результатом сочетания ряда факторов, включая усталость после "особой бдительности" во время президентских выборов в России", — сообщил один из европейских чиновников по безопасности, отслеживающий деятельность российских спецслужб.
Есть также свидетельство того, что российские власти все же отреагировали на предупреждение этого месяца, по крайней мере, сначала. 7 марта, на следующий день после того, как ЦРУ передало россиянам частное предупреждение, ФСБ объявила, что ликвидировала двух человек юго-западнее Москвы, сорвав при этом сговор ИГИЛ с целью нападения на столичную синагогу. Американские чиновники считают, что этот рейд, возможно, является признаком того, что российские власти начинают действовать.
Директор ФСБ Александр Бортников подчеркнул, что информация, предоставленная США, носит "общий характер". Газета отмечает, что враждебные отношения между Вашингтоном и Москвой не позволяли американским официальным лицам делиться любой информацией о заговоре, кроме необходимой, из-за опасений, что российские власти могут узнать об их источниках или методах разведки.
В своем публичном предупреждении 7 марта посольство США заявило, что риск нападения на концертную площадку в Москве остается высоким в течение ближайших 48 часов. Американские чиновники говорят, что, возможно, российские власти обратили внимание на 48-часовой период, но затем стали более расслабленными и мнительными, когда нападения не произошло.
Неясно, перепутала ли американская разведка время нападения или экстремисты отложили свой план, увидев усиление мер безопасности. В последующие дни во внутренних докладах российской разведки, которые, согласно данным The Dossier Center, пришли к Совету безопасности России, содержалось конкретное предупреждение об угрозе, которую представляют для России таджики, радикально настроенные к ИГИЛ-Х.
"Но в то время скептицизм по поводу американской информации в российском правительстве усилился, и Путин чувствовал себя комфортно, высмеяв публичные предупреждения в речи перед высшими офицерами ФСБ, воспользовавшись случаем, чтобы снова напасть на Запад", — пишет The New York Times.
О том, как российские власти используют теракт в собственных интересах, читайте в статье Владимира Кравченко "Теракт в "Крокусе": как ситуация выходит из-под контроля Кремля".