Уже шесть месяцев большая сухопутная война сеет ужас в Европе. Это война, в которой насилию и нормальности как-то удается сосуществовать: в Киеве заполнены кафе, хотя за несколько сотен километров к востоку вдоль линии фронта протяженностью более 2 тысяч километров царят смерть и уничтожение.
Это война, в ходе которой проходят артиллерийские дуэли, а солдаты воюют в окопах. Но на ее дальнейшую судьбу в значительной степени влияют политические прихоти в США и Европе, готовность терпеть инфляцию и дефицит горючего которых может стать определяющей для следующего этапа конфликта. И это война сообщений и картинок, в которой две страны с глубокими семейными связями превратили социальные сети в еще одно поле битвы, пишет New York Times.
Никто не знает, как все кончится. Президент Владимир Путин задушил все проявления несогласия, объявив, что его страна «еще ничего и не начинала». Президент Владимир Зеленский, которому придает уверенности широкая популярность и единство Запада, исключает возможность мирных переговоров и призывает свой народ не прогибаться. Сохранится ли западная поддержка, учитывая, что Европа готовится к зиме без российской нефти и газа? А после ударов в Крыму и убийства националистического комментатора пойдет ли Путин на эскалацию войны? Удастся ли Зеленскому сохранить решимость своего народа в противостоянии с врагом, вооруженным ядерным оружием?
Кремль сейчас контролирует около 20% украинской территории. Но мечта Путина о покорении Украины кажется еще более недостижимой, хотя ничто не указывает на его готовность остановить бои. New York Times пишет о том, как выглядит война в глазах ее участников через полгода после того, как российские войска перешагнули границу соседней страны.
Украина готовится к «чему-то отвратительному»
Перед Днем Независимости Украины президент Владимир Зеленский озвучил совершенно трезвый взгляд на нависшую над его страной угрозу. Он предупредил, что Москва может попытаться испортить празднование 24 августа, устроив «нечто особенно отвратительное и жестокое». В конце концов, в этот же день исполняется шесть месяцев с начала вторжения России в Украину. Эта война заставила многих украинцев покинуть свои дома, отняла жизнь у тысяч солдат и подорвала украинскую экономику. Чиновники предупредили, что Россия может устроить массовые обстрелы крылатыми ракетами или устроить показательный суд над украинскими пленными в оккупированном Мариуполе.
В прифронтовых городах, на оккупированной Россией территории и местах ударов дальнобойных ракет можно увидеть, как горит самая большая война в Европе со времен Второй мировой. Но привыкшие к риску украинцы пытаются вернуть ощущение нормальности после шока зимнего вторжения. Благодаря тому, что украинская армия остановила российское наступление на Киев и северные регионы Украины, семьи начали готовиться к новому учебному году в школах. Посетители заполнили кафе. Регионы, в которых живет большинство украинцев, стабильны и относительно безопасны. Украинское правительство работает, армия, которая получает все лучше западное вооружение, тоже держит строй.
« Начальная угроза заключалась в том, что российская армия, являясь второй крупнейшей армией в мире, установит доминирование в небе. Но нам удалось научиться бороться с ней», – сказал New York Times бывший министр обороны Украины Андрей Загороднюк.
Но он добавил, что пострадавшая экономика, угроза воздушных ударов и цена войны на истощение могут исчерпать украинскую способность сопротивляться. Война длится уже шесть месяцев. Но Загороднюк отмечает, что выжить – это не то же самое, что победить.
«Мы не можем остановиться. И мы не можем перейти к скучной войне низкой интенсивности. Нам нужно подумать, как вытеснить их отсюда», – сказал бывший министр.
New York Times пишет, что война точно не в той точке, где Москва хотела бы, чтобы она была. Издание указывает на парад сгоревшей техники России в центре Киева, ставший насмешкой над агрессором. Украинские дети вылезают на обгоревшие обломки танков и бронетранспортеров, а прохожие останавливаются, чтобы совершить селфи.
«В феврале россияне планировали парад. Спустя шесть месяцев широкомасштабной войны унизительная выставка ржавого российского металла – это напоминание всем диктаторам, как свободный и смелый народ может разрушить их планы», – говорится в сообщении украинского Минобороны в Twitter.
Однако шаткая нормальность маскирует высокую цену войны, которую заплатила Украина. Управление Верховного комиссара по правам человека сообщило о гибели 5587 мирных украинцев, еще 7890 были ранены. Впрочем, в международной организации признали, что реальные цифры могут быть значительно выше. На этой неделе главнокомандующий Вооруженными силами Украины Валерий Залужный сказал, что около 9 тысяч украинских солдат погибли в боях за 6 месяцев. В своей речи Зеленский допустил, что украинцы вряд ли могут представить что-то хуже со стороны России, чем то, с чем они уже имеют дело. Но украинцы все равно готовятся.
В России властвуют жесткие националисты
Мало кто из россиян мог себе представить в феврале, что Владимир Путин прикажет начать широкомасштабное вторжение в Украину. Даже лояльные к Кремлю комментаторы отвергали эту идею как глупую, рискованную и бессмысленную жестокость. Путин же, держа свои планы в тайне от всех за исключением ближайших соратников, ожидал, что война закончится за считанные дни.
А потом началось провальное вторжение, произошел удар санкций, настроенные против войны россияне начали бежать. Затем последовало унизительное отступление от Киева, фото российских зверств и все больше доказательств, указывающих на большие потери среди российских военных. Путин рассчитывал, что его будут приветствовать как освободителя, но он стал тем, кто разжег самую большую войну в Европе со времен Второй мировой. Но сейчас, после шести месяцев войны, Путин по-прежнему ведет бой. И другие его поддерживают.
«Одна страна, один президент, одна победа», – сказал националист-депутат Леонид Слуцкий на похоронах Дарии Дугиной, которая поддерживала войну против Украины. Ее гибель от взрыва автомобиля на прошлой неделе стала новой переломной точкой в конфликте.
Россия после шести месяцев войны очень сильно изменилась, но в то же время и осталась такой, как была. То, что осталось от независимых СМИ, политики и культуры, было полностью подавлено. Последние голоса, критиковавшие Путина, были заменены милитаристским ультранационализмом, распространяемым государственными телеканалами. Протесты против войны, происходившие в первые недели, были полностью подавлены. За выражение несогласия даже в социальных сетях можно попасть в тюрьму на 15 лет, согласно закону, принятому в марте.
Однако, Путин также уклонялся от выполнения призывов наиболее ярых сторонников его вторжения поставить всю Россию на военные рельсы. Его правительство успешно смягчило влияние экономических санкций на повседневную жизнь россиян, а также не начало широкомасштабную военную мобилизацию населения. Это объясняет данные «Левада Центра», опросы которого выявили, что 43% россиян не следят за событиями в Украине. Российская армия увязла на фронте. Но Путин, похоже, готов к войне на истощение. Он также не говорит ясно о том, какое соглашение об окончании войны он был бы готов принять. Российский автократ обвиняет Запад, снабжающий тяжелое вооружение Киеву, в желании воевать с Россией «до последнего украинца». Эта фраза говорит, что он по-прежнему верит в способность выдержать больше, чем его соперники.
Приближающаяся зима и большая зависимость Европы от российских энергоносителей придают Путину уверенность в том, что он может поддерживать войну, пока на Западе не появится раскол или украинская армия и правительство не будет истощено. Но сторонники войны в России все больше подвергают сомнению этот подход, указывая на взрывы в оккупированном Крыму и гибель Дугиной в окрестностях Москвы как на доказательства, что Кремль недооценивает своих врагов. Киев отрицает свою причастность к смерти Дарьи Дугиной. Но Россия обвиняет именно Украину в убийстве. Это эпизод дал новый импульс российским «ястребам», требующим от Путина усиления войны против Украины. Они рассматривают эту войну не только как способ возродить утраченную империю, но и как инструмент для искоренения последних ростков либерализма в российском обществе.
«Для них чем больше страна углубится в эту катастрофу, тем меньше шансов, что будет момент разворота», – сказал российский политолог Марат Гельман.