Официальная позиция украинского руководства по переговорам с Россией была и остается неизменной. Война закончится переговорами. «Формула Зеленского» будет повесткой дня этих переговоров. Украинцы воспринимают войну более динамично.
Общественное мнение движется к распутью. С какими вариантами окончания войны общество сможет согласиться?
Почему Россия вторглась в Украину? Мнения украинцев и россиян
Ответы украинцев на вопрос, почему, по их мнению, Россия вторглась в Украину, указывают на наличие противоположных тенденций. Киевский международный институт социологии (КМИС) сначала задал этот вопрос в мае 2023 года, а потом в феврале 2024-го. Вопрос был открытым, без подсказок.
С одной стороны, украинцы стали высказываться более непримиримо. В 2024 году они чаще используют такие слова, как «враг», «агрессия» и «уничтожение». «Потому что это извечный враг». «Исторически агрессоры на всех нападают». «Захватчики, уничтожить Украину».
С другой стороны — украинцы стали лучше осознавать геополитический контекст большой войны. «Защищает свои геополитические интересы за счет Украины». «Геополитика, спровоцировали западные партнеры».
В отличие от национального контекста большой войны, ее геополитическое измерение контролировать труднее. О победе и мире в 2024-м украинцы говорили меньше, чем год назад. Изменения в употреблении ключевых понятий, которые превышают уровень существенной значимости, отображены на рисунке. Отрицательные значения указывают на относительную редкость понятия в соответствующем году.
Ответы на вопрос о параметрах возможного мирного соглашения подтверждают, что украинцы сейчас лучше, чем год назад, осознают сложный характер вопроса об условиях окончания войны. Отвечая на этот вопрос, респондент имел возможность согласиться признать Донбасс частью России в обмен на прекращение войны или отвергнуть такую возможность. Количество тех, для кого такой компромисс совсем неприемлем, уменьшилось с 77,5% в 2023 году до 57,2% в этом году (сокращение на 20,3%).
Тенденции о восприятии возможного компромисса в России противоположны. Тех, кто отвергает идею возврата оккупированных территорий как условие окончания войны, за последний год там стало немного больше. Результаты проведенных Левада-центром опросов указывают, что против возврата Донбасса Украине выступают три четверти россиян (75,1%), тогда как в прошлом году таких было 71,3% (погрешность выборки составляет 2,9%). Левада-центр задавал те же вопросы, что и КМИС.
О росте количества непримиримо настроенных россиян свидетельствует и динамика ответов на открытый вопрос о причинах вторжения России в Украину. В этом году слова «фашизм», «освободить», «уничтожить» и «биться» встречались в ответах значительно чаще. «Уничтожить бандеровцев». «Уничтожение бандеровского режима». «Фашистов уничтожить».
Географическое измерение изменений
Географическое измерение изменений в общественном мнении в Украине привлекает к себе особое внимание. В прошлом году жители западных регионов страны (Волыни, Львовщины, Франковщины, Тернопольщины, Хмельнитчины, Буковины, Закарпатья и Ривенщины) были настроены наиболее непримиримо против территориальных уступок. 83,2% из них отвергали такую возможность. В этом году их отношение к возможному компромиссу изменилось сильнее, чем в других регионах Украины. Теперь компромисс неприемлем для 56,3% коренных (тех, кто там жил до начала большой войны) жителей Запада (-26,9%). Только на Юге (в Днепропетровщине, Запорожье, Николаевщине, Херсонщине и Одесчине) «непоколебимых» еще меньше— 53,7% (-19,9%).
Коренные жители западных регионов в прошлом часто служили примером национального сознания. Станет ли сегодня их более благосклонное отношение к территориальным уступкам образцом для жителей Центра, Юга и Востока? Нельзя исключить, что новые настроения на Западе являются предвестником более радикальных изменений в остальных регионах.
Анализ факторов, которые повышают или уменьшают вероятность принятия идеи территориальных уступок для окончания войны, подтверждает такую возможность. Жители Запада в этом году имели больше шансов согласиться на компромисс, тогда как в прошлом году, наоборот, вероятность непринятия территориальных уступок была выше именно в западных регионах. Новое отношение к территориальным уступкам на Западе страны стало наиболее существенным изменением по сравнению с динамикой других факторов.
Вероятность согласиться на территориальные уступки была в 2024 году выше у тех, кто вспомнил Донбасс, отвечая на вопрос о причинах вторжения России в Украину. «Освобождение Донбасса» является одним из главных нарративов российской пропаганды. Слово «государство» сыграло прямо противоположную роль. Его использовали в своих ответах те, кто имел больше шансов отказаться от территориальных уступок. Упор на государство отличает выступления Зеленского от связанных с войной речей других политических лидеров. Но в украинских новостях о войне по сравнению с освещением войны за рубежом он отсутствует.
В российском случае изменения тоже затронули географическое измерение общественного мнения, но они менее радикальны. В этом году согласных вернуть Донбасс Украине как условие окончания войны относительно больше стало на Дальнем Востоке, хотя население европейской части России непосредственно ощущает последствия войны. В 2023 году география не была в России значимым фактором влияния на отношение к возможным компромиссам.
Влияние пропаганды и контрпропаганды
Влияние источников информации на отношение респондента к территориальным уступкам в обеих странах подтверждает значимую роль пропаганды и контрпропаганды в формировании взглядов на окончание войны. В прошлом году пользователи российских социальных сетей и подписчики российских Телеграм-каналов в Украине имели больше шансов согласиться на территориальные уступки для окончания войны. Наоборот, аудитория украинского радио и интернет-изданий была настроена относительно решительнее.
В этом году украинскому правительству удалось нейтрализовать влияние российских СМИ и социальных сетей и повысить эффективность «Єдиних новин» как рычага контрпропаганды. У тех, кто полагается в поисках информации о войне на телемарафон, теперь лучшие шансы отвергнуть идею территориальных компромиссов.
Эта победа на медийном поле боя может оказаться пирровой. Аудитория «Єдиних новин» постоянно уменьшается. В прошлом году на телевидение в поисках новостей полагались 64,8% украинцев, в этом году — 51,1% (-13,7%). Это существенно меньше, чем аудитория украинских Телеграм-каналов (75,3%, +3%), украинских интернет-изданий (72,2%, +7,5%) и западных социальных сетей (65,1%, +1,4%). Три популярнейших на сегодняшний день источника информации не влияют на отношение украинцев к вариантам окончания войны. Они нейтральные, с этой точки зрения.
В отличие от России, где российское ТВ продолжает быть основным средством пропаганды войны, трудный вопрос о вариантах окончания войны украинцы сегодня решают в большинстве случаев независимо от СМИ и правительства. Стоит ли продолжать отказываться от территориальных уступок, даже если из-за этого война будет длиться дольше, мобилизация будет более массовой и будут существовать угрозы сохранению независимости? Нужно ли быть стойким, когда любые усилия на национальном уровне все равно недостаточны для изменения геополитического контекста?
От ответа на эти вопросы зависит вероятность окончания войны победой. Победой будет то, что украинцы согласятся считать победой. То же самое можно сказать о поражении или «зраде». То есть предпосылки для победы или поражения закладываются в первую очередь в сознании и только после того создаются на поле боя и за столом переговоров. Поэтому трудные вопросы нужно ставить и обсуждать, не ожидая, что ответы на них появятся спонтанно. Самое главное из них — о вариантах окончания войны, на которые украинское общество может согласиться.
О некоторых вариантах окончания войны
Нет сомнений, что общество согласится на победу по «формуле Зеленского». Но достижение полной и безусловной победы на сегодняшний день остается отдаленной перспективой. С одной стороны, такой сценарий требует значительных ресурсов, прежде всего человеческих. Не все военные командиры уверены, что в войне до последнего солдата Украина сможет победить. Солдат в России значительно больше, даже если не считать Дальний Восток.
С другой стороны, полная победа невозможна без продолжения и увеличения международной поддержки, как военной, так и политической. Украина имеет ограниченные рычаги влияния на международном уровне. Ситуация с задержкой военной помощи от Соединенных Штатов в конце прошлого года была показательной.
Интервью Зеленского газете The New York Times в мае свидетельствует, что полнейшей уверенности в устойчивости и искренности позиции всех международных партнеров у него нет. Говоря о своем видении причин вторжения России в Украину, он сказал: «Путин либо неадекватный (в переводе: irrational), либо знал, что ему за это ничего не будет, а значит, были те или иные диалоги с другими странами. Но я об этом не хочу даже думать. Тогда у нас нет партнеров, а есть игра за нашей спиной. Это измена».
Показателем политической поддержки международным сообществом «формулы Зеленского» станет «саммит мира» в Швейцарии на этой неделе. Ограниченность поддержки почти наверняка приведет к более активным разговорам о других формулах окончания войны.
Вариант отказаться от некоторых территорий в обмен на прекращение войны был совсем неприятным для большинства украинцев в прошлом году. В этом году его согласны рассматривать легко или с колебаниями примерно 40% населения Украины.
Финляндия потеряла около десятой части своей территории по итогам зимней войны 1939–1940 годов, начатой Советским Союзом. Но смогла не только выжить как независимая нация, но и успешно развиваться.
Проблема с формулой «территории в обмен на мир» в том, что нет никаких гарантий согласия на нее Путина и российского населения, которое становится все более воинственно настроенным, в частности под влиянием пропаганды войны. Даже если российское руководство согласится на такую формулу, договоренности могут быть нарушены в любой момент, как это произошло с Будапештским меморандумом об «уверениях» безопасности (assurances) 1994 года. «Уверений» точно не хватит.
Соглашения о сотрудничестве в сфере безопасности, которые Украина теперь заключает с западными партнерами, не являются гарантиями суверенитета. Они пока не имеют отношения к выполнению потенциальных договоренностей с Россией. Вопрос, возможно ли с помощью таких соглашений получить четкие гарантии, а не «уверения», остается открытым. Не стоит исключать, что именно в этом направлении следует искать план Б окончания войны.