Эмманюэль Макрон не поклонник экспромтов. Все его язвительные фразы и контроверсионные заявления лишь кажутся спонтанными. На самом деле они хорошо продуманы и нацелены привлечь внимание внутренней и международной аудитории к идеям и проектам французского президента.
Пытаться найти возможные мотивы действий мировых лидеров — дело неблагодарное и часто довольно сложное. Впрочем, позволю себе предположить, что среди заявленных французской стороной целей визита в Китай — понуждение китайского руководства к давлению на Путина для завершения войны в Украине и возобновление двусторонних связей, испытавших негативное влияние ковидной эпидемии и российской агрессии, именно вторая имела приоритетное значение.
Конечно, обсуждение украинской проблематики давало возможность Макрону вновь примерить на себя облачение глобального пацификатора, особенно после провала его попыток повлиять на кремлевского хозяина многочисленными телефонными разговорами. Вместе с тем он очевидно понимал, что вряд ли достигнет каких-то реальных сдвигов в позиции Китая, в основе которой находятся союзнические отношения с Россией. Заявления, включая совместную декларацию, по результатам его многочасовых разговоров с Си Цзиньпином лишний раз подтвердили, что китайское руководство не готово пойти дальше общих констатаций о приверженности принципам международного права, которые выглядят «крайне» убедительно на фоне озвученного Си тезиса, что в этой войне все стороны «имеют законные безопасностные опасения». Нетрудно представить себе, на что будут направлены посреднические усилия Китая в «урегулировании конфликта» (к чему Макрон призывал Пекин).
В то же время еще до начала визита президент Франции подчеркивал свое желание развивать с Китаем партнерские отношения и усилить экономическое сотрудничество. Достижению этой цели должен был способствовать довольно миролюбивый тон, выбранный Макроном в общении с китайским лидером, его критика фатальной «спирали напряжения» в отношениях Запада с Китаем. Как заметил один французский журналист, «сложно быть жестким, если тебя сопровождают пятьдесят глав компаний, которым хочется получить контракты».
По многим параметрам пребывания Макрона в Китае, его переговоры с Си напоминали возврат к печально известному business as usual как по сути, так и даже визуально. Достаточно посмотреть на совместную французско-китайскую декларацию, где стороны «подтверждают свое желание продолжать их тесное и крепкое глобальное стратегическое партнерство» и углублять диалог между военными в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Словно бы и нет курса Пекина на создание нового мирового порядка в соответствии со своими авторитарными принципами, радикально отличающимися от принципов сообщества демократий, нет Стратегического компаса Евросоюза, где идет речь об «усилении сотрудничества с двусторонними партнерами на основе общих ценностей и интересов», нет систематических нарушений Китаем прав человека, которые обязались продвигать и защищать подписанты совместной декларации.
Во время чайной церемонии «без галстуков» Си Цзиньпин говорил о том, что Китай и Франция «по многим китайско-французским, китайско-европейским, международным и региональным вопросам имеют точки зрения идентичные или схожие». По моему мнению, сомнительный комплимент.
У китайского руководителя есть основания быть довольным визитом Макрона, поскольку одна из его главных внешнеполитических задач заключается в том, чтобы не допустить синхронизации политики в отношении Китая между ЕС и Вашингтоном, предотвратить формирование невыгодного для Пекина консенсуса по китайской проблематике в рамках Евросоюза, а также ослабить те силы в ЕС, которые выступают за жесткую линию по отношению к Китаю. Например, Урсулы фон дер Ляйен, принципиальные заявления которой контрастировали с примирительным подходом Макрона и которая, соответственно, получила минимальное внимание. Отсутствие когерентности в заявлениях президента Франции и главы Еврокомиссии, находившихся в Китае с общей миссией, бросалось в глаза и, несомненно, добавило хорошего настроения Си и его партийным товарищам.
Си сознательно обустроил для Макрона, которого он рассматривает как союзника в достижении вышеупомянутых целей, зону максимального комфорта во время визита, умело задействовав все возможные протокольные меры (включая неформальное общение двух лидеров), обеспечив восторженное отношение к французскому гостю со стороны СМИ, социальных сетей и представителей китайского общества.
Китайское руководство всячески поддерживает концепцию «европейской стратегической автономии», главным промоутером которой является Франция и сейчас Эмманюэль Макрон, хотя впервые это понятие появилось на уровне ЕС 2013 года. До нынешнего времени содержательное наполнение концепции остается довольтаточно расплывчатым: к чисто военным и безопасностным компонентам добавились экономика, энергетика, диджитализация и некоторые другие проекты. «Стратегическую автономию» ЕС определяют как его способность к автономным, независимым от других стран действиям в сферах, имеющих стратегическое значение. В своем выступлении в Гааге (после посещения Китая) Макрон определил свое видение ключевых шагов для обеспечения «европейского суверенитета»: общий оборонный бюджет; усовершенствованные общие иммиграционные процедуры и процедуры предоставления убежища; новое партнерство с Африкой; общая социальная и фискальная политика; укрепление демократии путем введения дебатов на национальном и местном уровнях.
На мой взгляд, сама концепция «европейской стратегической автономии», даже в ее современном несколько размытом виде, имеет право на жизнь. Так же понятно желание многих европейских государственных деятелей увеличить влияние ЕС на мировую политику, создать третий глобальный полюс силы в дополнение к США и Китаю. Вместе с тем привлекает к себе внимание трактование французским президентом цели «европейской стратегической автономии» в первую очередь как дистанцирование от США (посыл о том, что Европа не должна быть американским вассалом, отвечает китайской риторике). При этом фактически игнорируется тот факт, что США и Франция (и ЕС) являются даже не партнерами, а союзниками в обеспечении европейской коллективной безопасности, которая невозможна без военного «зонтика» США. Снова обратимся к Стратегическому компасу Евросоюза, определяющему приоритеты внешней и безопасностной политики ЕС: «Оборонные возможности ЕС не должны конкурировать с НАТО, а должны быть крепким дополнением к нему. НАТО является ключевым поставщиком безопасности для ЕС».
Заявления Макрона во время визита и особенно во время интервью на борту президентского самолета особенно неуместны сейчас, когда США играют главную роль в оказании помощи Украине в борьбе против российской агрессии. Нужно признать, что без лидерства США было бы невозможным создание и эффективное функционирование антипутинской коалиции. От появления новых и усиления уже существующих линий напряжения в трансатлантических отношениях очевидно выигрывает Си и его московский протеже. Оба заинтересованы в уменьшении объемов западной поддержки Украине, переводе боевых действий в войну на истощение, которая оттягивала бы на себя усилия Соединенных Штатов и давала большую свободу действий Китаю, в частности по созданию угрозы существованию Тайваня.
И в этом важном вопросе Си получил подарок от своего французского коллеги. В уже упомянутом интервью Макрон высказался против втягивания Европы в американо-китайское противостояние относительно Тайваня, мотивируя это «стратегической автономией» и фактически поставив знак равенства между позицией своего трансатлантического союзника и экспансионистского Китая. Это заявление Макрона вызвала волну возмущения не только в США, но и в Европе. Его критики отмечают, что президент Франции игнорировал демократичный характер Тайваня, его важное место в мировой экономике (самый крупный производитель полупроводников) и, главное, «смирился с будущей гегемонией Пекина в Индо-Тихоокеанском регионе» и уменьшил возможности для давления на него со стороны Запада.
Заявление касается и интересов Украины. В редакционной колонке Wall Street Journal отмечается: «Его [Макрона] неуместные комментарии подорвут американское и японское сдерживание Китая в западной зоне Тихого океана, усиливая позиции тех американских политиков, которые хотят уменьшить заангажированность Соединенных Штатов в Европе, чтобы лучше оказывать сопротивление Китаю». Влиятельный сенатор-республиканец Марко Рубио записал видеообращение, в котором предположил возможность нейтралитета США относительно войны в Украине в ответ на нежелание Европы определиться, на чьей она стороне — США или Китая — в тайванском вопросе.
Вернусь к началу этой статьи. Все, что мы увидели и услышали от президента Макрона во время его пребывания в Китае, включая последнее резонансное интервью, не было экспромтом или оговоркой. Все это соответствует его видению вызовов мировой политики и места в ней Франции, хотя часто он пытается говорить от лица всей Европы. Это современная интерпретация голлистской политики баланса между главными игроками международных отношений, «третьего пути», который должен обеспечить Франции постоянное место за столом, где решаются самые важные международные проблемы. Впрочем, логика событий, весомость возможных последствий действий или бездеятельности на поворотных моментах истории все чаще заставляет политиков делать однозначный выбор.