РАПОРТ
Настоящим докладываю, что во время выполнения боевого задания в городской застройке населенного пункта N ДАТА, попав во вражескую засаду во время огневого контакта, пропал без вести солдат X, пулеметчик механизированного взвода N механизированной роты N механизированного батальона N в/ч А0000. Согласно докладу непосредственного командира группы, во время отхода с боем сводного подразделения солдат X, прикрывая побратимов, принял огонь на себя, получил пулевое ранение и, вероятно, погиб. Участники боя, военнослужащие механизированной роты N, солдаты S и R, подтверждают факт того, что солдат Х не сдался в плен добровольно и не оставлял самовольно поля боя. Согласно проведенной БПЛА аэроразведке места события, по координатам Х: Y: в «серой зоне» под огневым контролем противника находится тело военнослужащего с опознавательными знаками ВСУ. Мероприятия по эвакуации тела результатов не дали.
Командир N-го батальона в/ч А0000, майор Y
Такие рапорты в Вооруженных силах уже далеко не редкость, и несмотря на свое печальное содержание, они могут дать начало не менее печальной цепочке событий с неопределенным и далеким во времени результатом.
По состоянию на апрель этого года пропавшими без вести считались семь тысяч военных. Вместе с тем, согласно статистике уполномоченного по вопросам лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, 60–65% этих военных живы, но в плену, а остальные погибли. До сих пор количество военных в Едином реестре пропавших без вести при особых обстоятельствах возросло до 15 тысяч.
За этими цифрами стоят не просто человеческие жизни, но еще и судьбы семей, которые борются с тяжестью нерешенного горя, а иногда и с финансовыми трудностями.
Да, если военнослужащий погиб, защищая Родину, его семья (ближайшие родственники) получает право на выплату 15 млн грн единоразового пособия. Если же военнослужащий считается пропавшим без вести, ближайшие родственники (жена, дети, родители или иждивенцы) могут получать денежное обеспечение такого военнослужащего от подразделения, где он проходил службу, до момента его возвращения или признания умершим. Но…
Во-первых, не все военнослужащие живут в классических семьях: муж, жена, ребенок, родители. Многие военные имеют в живых из кровных родственников в лучшем случае сестру или брата, иногда лишь двоюродных или троюродных. Мобилизованные военные (еще вчера — гражданские) часто живут в гражданском партнерстве без официальной регистрации или брака, а по прописке еще и по разным адресам.
Пока военный находится на службе, он оказывает финансовую поддержку своим семьям. Однако когда пропадает без вести, эта поддержка резко прекращается. Это означает, что те, с кем он фактически проживал, с большой вероятностью не получат никакой поддержки от государства, ведь на бумаге они для военнослужащего никто, а сам военный сирота. Это, конечно, неплохо для экономии бюджетных средств, но выглядит не слишком честно в отношении тех, кого государство призвало на свою защиту.
Во-вторых, в тех отдельных случаях, когда военнослужащих считают погибшими из-за обстоятельств их исчезновения или последней известной информации об их местонахождении, но в хаосе войны их тела не могут найти или идентифицировать, они будут считаться пропавшими без вести до объявления умершими через суд.
Украинское законодательство не было готово к полномасштабной войне, и поэтому Гражданский кодекс предусматривает, что обычно физическое лицо, которое пропало без вести в связи с военными действиями, вооруженным конфликтом, может быть объявлено судом умершим по истечении двух лет со дня окончания военных действий. В наших условиях для всех семей военных это означает длительный срок неопределенности и плюс еще два года, поскольку, что бы ни говорили, уже должно быть понятно, что война не закончится в этом году.
В-третьих, согласно законодательству розыском пропавших без вести при особых обстоятельствах занимается Национальная полиция, даже если это военнослужащие. Поскольку речь идет о территориях, где ведутся активные боевые действия, следственные и поисковые мероприятия полицейских подразделений явно остаются подвешенными в воздухе вплоть до того времени, пока такие территории не станут безопасными. Соответственно, производство в уголовном деле, возбужденном по факту пропажи, стоит, сбор доказательств не проводится, время уходит, и все это еще больше откладывает конец процесса.
РАПОРТ
Докладываю, что ДАТА вследствие ракетно-артиллерийского удара по полевому складу ракетно-артиллерийского вооружения мотопехотного батальона N в/ч А0000, расположенного близ населенного пункта N, координаты Х: Y:, произошла детонация боекомплекта, хранившегося на складе, с обрушением бетонных конструкций помещения. Во время события пропали без вести (вероятно, погибли) командир отделения мл. с-нт Y и стрелок-санитар отделения ст. с-нт X, которые несли дежурство на складе РАВ. Перечень уничтоженного ракетно-артиллерийского вооружения и боеприпасов прилагается.
Командир батальона N, ст. л-нт N
Вместе с тем, в отличие от Украины, например в армии США эти проблемы в какой-то степени решены. Возможно, это произошло из-за того, что армия США на протяжении многих лет принимала участие в разных вооруженных конфликтах и войнах, от Вьетнама до «Бури в пустыне», от локальных миссий на Ближнем Востоке и в Африке до Афганистана.
Так, в армии США именно семьи военнослужащих могут получить целевую поддержку в виде медицинского страхования (TRICARE), страхования жизни или субсидий на обучение ребенку. Кроме того, военнослужащие могут распоряжаться своей зарплатой в виде ассигнований — то есть им устанавливают автоматические выплаты, которые они могут остановить, запустить или изменить на свое усмотрение, например, добровольная выплата иждивенцу или другим родственникам.
Вместе с тем, если военный получает статус пропавшего без вести, привилегии его семье (а также ассигнования, если они были установлены) автоматически продолжаются до признания военного погибшим. Во время пребывания военного в статусе пропавшего без вести ассигнования также могут быть инициированы (новые), приостановлены, восстановлены, увеличены или уменьшены, упразднены и т.п., если это служит защите интересов военнослужащего или его иждивенцев.
К тому же в США по сравнению с Украиной намного проще процесс признания факта гибели военнослужащего. Так, личный состав может считаться умершим, даже если тело не было найдено или его нельзя идентифицировать, но есть убедительные доказательства смерти, например рассказы свидетелей, транспортные записи или отсутствие известных или возможных уцелевших. Кроме того, дела пропавших без вести каждые 12 месяцев от даты исчезновения подлежат обязательному пересмотру органами военного управления, во время которого принимают решение о продлении пребывания в статусе пропавшего без вести или о признании военного таким, что считается погибшим.
Ситуация с военнослужащими, которые пропали без вести, сложная и болезненная. Кто угодно из их семей подтвердит, что необходимо усовершенствовать законодательную базу, чтобы обеспечить должную поддержку семьям пропавших без вести военнослужащих. Для улучшения этой ситуации Украине стоило бы изучить опыт таких стран как США. Это поможет создать более эффективную, чем сейчас, систему.
По меньшей мере было бы целесообразно расширить перечень близких лиц, имеющих право на получение денежного вознаграждения военнослужащих, пропавших без вести или попавших в плен. В начале службы военнослужащий также мог бы непосредственно назначать лицо, которое будет получать такие выплаты, что сняло бы потенциальную возможность возникновения конфликтных ситуаций между родными.
Также следовало бы предоставить военнослужащим право ассигновать часть своей зарплаты на определенные цели — либо на выплаты жене или другому близкому лицу, либо на пенсионную программу или программу страхования жизни, либо депозит в банковском учреждении.
Ну и пора уже наконец избавиться от советской практики 200-х, 300-х, 400-х и перенять лучшие практики союзников. В частности это должно касаться того, кто и как определяет вероятный статус военнослужащего — «пропавший без вести», «считается умершим», «погибший» и т.п.