…Под утро 19 февраля казалось, что надежды нет.
Майдан, еще днем полноводный и шумный, догорал посреди замершего города. Пылали Профсоюзы. Вверх, в сторону Михайловского, несли погибших. Из сплошной стены дыма на Майдане выныривали флаги, силуэты касок, остовы палаток и расплавленные плафоны фонарей. По пустынным улицам деловито сновали автозаки и «скорые» с мигалками. Въезды в город были намертво запечатаны. Тем последним, которые подпирали собой горящие баррикады, не на кого было рассчитывать. А их самих было слишком мало…
…Под утро казалось, что надежды нет. Всеобщее единение, тысячи огоньков во время концертов, гимн, горячий чай и шутки у горящих бочек — это все уже казалось нереальным. От того многолюдного многоголосого мирного протеста не осталось и следа. Липкий страх, накрывший город, можно было щупать руками — такой он был плотный. Казалось, что сплошная волна черных касок, скатившаяся ночью по Институтской, смоет без остатка все следы последних месяцев. Что силы слишком неравны. Что отчаянному протесту осталось от силы несколько часов. И то — если повезет. А дальше — новая волна арестов тех, кто останется в живых, и новая покорная жизнь для тех, кто не был замечен в активных действиях.
…Под утро казалось, что надежды нет. На Майдане не осталось никого из тех, кто говорил со сцены и давал интервью международным СМИ. И некому было толкнуть вдохновенную речь про «последний бой». Да и вести в этот последний бой было некому. Как и дать команду отступить и сдаться на милость победителю. Поэтому тем, кто там оставался, некогда было ни задумываться, ни бояться. Они бились. Отчаянно и горячо. Пока город с замиранием сердца листал ленту новостей и ужасался в соцсетях за плотно задвинутыми шторами.
А потом наступило утро. Нет, оно не принесло Победу с первыми лучами солнца. Но оно настало. И благодаря тем, кто выстоял эту ночь, появилась уверенность в том, что победа возможна. И что власть не всесильна.
20 февраля по Институтской потечет река крови. Буквально. В самом прямом смысле слова. Снайперы. Прямо в самом сердце города. Пули, прошивающие навылет деревянные щиты и строительные каски. Накрытые белыми простынями тела в холле гостиницы. Но это будет уже агонией врага. Теряя остатки самообладания, он будет крушить то, до чего сможет дотянуться.
До позорного бегства Януковича остается всего несколько суток…
Сейчас трудно поверить, что с того дня прошло целых десять лет. Десять лет, в которые можно уместить целую жизнь. А, возможно, даже несколько. Кажется, что это все было вчера. Бесконечный февраль, который длится и длится уже целое десятилетие. То отступающий, то вновь набирающий силу. Небесная Сотня день за днем принимает новых побратимов и давно выросла в Небесный Легион. Февраль, который ушел из города, но не ушел из душ. Горячий февраль 2014-го.
Война, почти незаметно прокравшаяся на околицы страны спустя всего пару недель, так и не отпустила февраль на покой. Те, кому удалось устоять, отстаивая право страны на Свободу, уходили на восток в разномастной форме и практически без оружия. Уходили навстречу «зеленым человечкам», «ихтамнетам», ДАПу, Иловайску и Дебальцево. Война крепла и набирала силы.
В феврале 2022-го она выплеснулась за границы того, что восемь лет называли АТО. И этот февраль до боли напоминал тот, другой, когда точно так же казалось, что надежды почти нет. И что рассвет, скорее всего, так и не наступит. Потому что слишком неравны силы. Мир замер в ожидании. Мир прятался за плотно задернутыми шторами, точь в точь, как Киев 18 февраля, восхищаясь смелостью тех, кто не побежал, а принял бой. Восхищаясь, но не веря в успех. Казалось, что отчаянным попыткам сопротивления осталось всего пару дней. И то, если повезет. А дальше — смерти тех, кто не побоялся дать отпор, и новая покорная жизнь для тех, кто сдастся на милость победителя. Стране не на кого было рассчитывать. А нас самих было слишком мало…
…А потом наступило утро. Страна боролась. Боролась, не успевая ни пугаться, ни рефлексировать. Нет, утро не принесло Победу. Но дало надежду на то, что победа возможна. И враг не всесилен. Да, следующее «20 февраля» у нас все еще где-то впереди. И нам понадобятся все силы для того, чтобы его пережить. Потому что ставки повысились.
Но и мы уже не похожи на тех нас, которые одиннадцать лет назад верили в то, что с врагом можно договориться мирно. Мы перестали надеяться на то, что кто-то взрослый и сильный придет и защитит нас. Потому что взрослые тут — теперь мы. Это наш февраль. И это нам сквозь него искать дорогу к весне.