Сергей Руснак, 22 года, воевал на Востоке с апреля по август 2014-го:
-Сегодня с оформлением статуса участника боевых действий куча проблем. Уже прошел пятый месяц, как я вернулся из зоны АТО, а удостоверения у меня так и нет. Документы собрать крайне сложно. Солдат солдатом, но уже опускаются руки от беготни из одного места в другое. И таких, как я, много.
Меня призвали на срочную службу в апреле 2013-го, попал в Генеральный штаб. Когда начался Евромайдан, нас перевели в 30-ю отдельную механизированную бригаду. Вскоре набрали еще резервистов, сформировали артиллерийскую батарею и отправили на полигон в Херсонскую область. Были там почти неделю.
Затем нас перекинули в Коларовку, ближе к Запорожской области, и мы находились там месяца два. Через некоторое время переместились на Перевал Солнечный - это уже непосредственно Донецкая область: между Мариуполем, Снежным и Торезом. Хотя здесь еще прямых обстрелов не наблюдалось. Это был последний огневой рубеж.
Местные относились к нам положительно. Хотя не все. Кое-кто сдавал, и потом наши позиции жестко накрывали снарядами.
С перевала перекинули ближе к Савур-Могиле. Перед нами проходила вторая батарея отдельной бердичевской артиллерийской бригады. Они взяли Савур-Могилу. Мы шли за ними. Затем взяли село Степановку. Окопались. Часть батареи пошла в сторону Снежного. Это был последний раз, когда я видел комбата. Нас оставили в Степановке. Оттуда - километров семь-восемь до российской границы. Там наши позиции постоянно обстреливали и из минометов, и из танков… Потом пошли "Грады".
Самое страшное - это танки. Они лупили по погребам. А мы там прятались, ведь в селе тебя ничего больше не спасет. Боевики это знали и танками били прямо в погреба. В Степановке мы находились четыре дня. И за это время прямо в подвале похоронили четырех товарищей.
Это был просто сущий ужас. Мы то брали Степановку, то отдавали. Стреляли из артиллерии, с открытых позиций. И странное дело: по нас бахнут из миномета, а командование не дает приказ передислоцироваться. Потом все же перебегали.
А вскоре нас взяли в кольцо. Командир просчитался или просто знаний не хватило - не захотел выводить батарею. На следующий вечер, ближе к полуночи, наша артиллерия таки отступила. Начали выходить остатки 30-й бригады, дислоцировавшейся в Степановке. Выходя, попали под обстрел. Мы ехали на командно-штабной машине. Она "сдохла" сразу же на повороте. Перескочили с ребятами на БМП-2. Так было больше шансов выжить. С трудом вырвались и доехали до ближайшего поселка. Дождались рассвета и уже начали выходить. Небо казалось кровавым.
В это время нам на хвост сели сепары. То ли на "копейке", то ли на "двойке". Бахнули по нас из РПГ. Мы начали гореть. Пытались вылезти. Дед Сергей как раз стоял на башне в бронежилете. Его застрелили. Не могли его вытянуть ни туда ни сюда. Задняя часть БМП горела. Командир был уже ранен, когда мы вылезли. Стали на капот, отстрелялись. Остались я, механик-водитель и радист.
Бежали лесами-полями. Дошли до птицефабрик в районе Амвросиевки. У меня были только автомат и пара пачек патронов. Где наша бригада, что с ней, мы не знали.
Чудом вышли на своих: поработали "Грады", которые нас и скорректировали в нужном направлении. Мы налегали на ноги, бежали лесом. Я был третьим, замыкающим. Тот, кто бежал первым, сорвал растяжку. Одному Богу известно, почему на мне не сработала граната Ф-1. Случись такое, я бы с вами уже не разговаривал, а так - осколочное ранение в грудь.
Недалеко стояла 72-я отдельная механизированная бригада. Ее бойцы нашли нас и оказали первую помощь. Словом, не дали умереть. Потом как-то доставили в Амвросиевскую центральную районную больницу. Раненых было сильно много. Я пролежал там никому ненужный ночь. Не до тебя всем. Потому что ты лишь один из десятков раненых. Просил обезболивающее, но никто не давал. Приносили воду.
На следующий день приехали айдаровцы. Это безумно повезло. Поскольку, бывало, за ранеными приезжали бойцы "ДНР". Тогда бы нам светил плен или расстрел, а так обошлось. Троих, что были со мной, и еще двоих забрали наши. Начали петлять в сторону Мариуполя, где находился одесский 61-й военный мобильный госпиталь. Уже там мне сделали операцию. Через четыре-пять часов - на вертолет и в Днепропетровск. Три дня в реанимации. Оттуда - на самолет и в одесский госпиталь. Месяц лечился.
Медицинская комиссия признала меня непригодным к военной службе. Эта бумага шла в мою 30-ю бригаду в Новоград-Волынский полтора месяца. Вскорости туда поехал и я. Оказывается, они где-то положили и забыли мою справку. Вспомнили, что я вообще существую, лишь когда увидели меня. Дали 5 тыс. грн за увольнение со службы, закрыли военный билет. Написал заявление о предоставлении мне документов для получения удостоверения участника боевых действий. Бумаг до сих пор нет. Чтобы получить справку о ранении, пришлось ехать в Киев... Все это ужасно унизительно.
В Кодымском районном военкомате по месту регистрации сказали, что они вообще не знают, что со мной делать, и посоветовали ехать в Одессу. Поехал. В районном военкомате тоже отказали - еще на проходной. Не занимаются они этим. И никто ничего не объясняет. Я же не хочу чего-то сверхсложного. Просто удостоверение. Думаю, заслужил его своим здоровьем.
Понимаете, после ранения мне крайне тяжело устроиться на работу. Я прихожу без соответствующих документов, и работодатель оценивает меня как некий брак: "Зачем мне работник с серьезным ранением? Чтобы еще загнулся на рабочем месте?". Уже был такой разговор. Неприятно.
Люди ведь у нас хорошие, и страна хорошая, а вот отношение…
Но надо жить дальше, устраиваться на работу, зарабатывать, что-то есть. Жизнь-то продолжается.
Андрей Мамалыга, председатель Киевского союза участников боевых действий АТО:
- Процедура получения статуса участника боевых действий для раненых и нераненых отличается. Ранение, ставшее причиной инвалидности, дает право получить статус даже не участника боевых действий, а инвалида войны. Это совершенно другое удостоверение. Процедура получения статуса инвалида существует еще с советских времен: соответствующая медицинская документация передается через военкомат в Центральную военно-врачебную комиссию Минобороны Украины, которая устанавливает причину и связь между ранением и потерей трудоспособности. На основании решения комиссии военнослужащий обращается в Медико-социальную экспертную комиссию, и уже она предоставляет статус инвалида.
Если же речь идет о получении статуса участника боевых действий, то, согласно постановлению №413 Кабинета министров Украины, командование части присылает списки бойцов в соответствующие комиссии, а уже они подают эти списки в Межведомственную комиссию по вопросам рассмотрения материалов о признании участником боевых действий. Последняя создается Государственной службой по делам ветеранов войны и участников антитеррористической операции. Если этого не происходит, то военнослужащий может сам обратиться непосредственно в межведомственную комиссию. Обращение можно прислать по почте. Необходимо предоставить приказы, выписки из приказов, т.е. документы, подтверждающие, что он действительно находился в зоне АТО и участвовал в боевых действиях, а также написать соответствующее заявление. Военкоматы в этом случае ничем не помогут. Разве что предоставят выписки из приказов о мобилизации и демобилизации военнослужащего.
С моей точки зрения, если военнослужащий едет домой, на ротацию или в отпуск, то у него на руках должна быть справка об участии в боевых действиях. Но в законе такого нет. В законе вообще не определен термин, за который военнослужащий должен получить соответствующее удостоверение. Это и является причиной злоупотреблений со стороны командования воинских частей. Большей частью все зависит от командира батальона, полка и т.д. Если командир действительно беспокоится о своих бойцах, у них будут такие справки.
Самое сложное - получить подтверждение, что человек участвовал в АТО, от Антитеррористического центра при СБУ. Почему-то в большинстве случаев таких справок не выдают.
По поводу законодательных пробелов. Во-первых, из постановления №413 Кабмина необходимо убрать словосочетание "гражданских лиц" и предоставлять им не статус участника боевых действий, а статус участника войны, для чего разработать отдельный порядок. Вместо этого в постановление нужно внести добровольцев и начать, наконец, выдавать им документы об участии в боевых действиях. Некоторые чиновники считают, что добровольцев следует отнести к гражданским лицам. Это неправильно. Они ведь с оружием в руках защищают Украину.
Во-вторых, абсолютно незащищенными законодательно остаются семьи пропавших без вести. Их только официально более полуторы тысячи. И сегодня их семьи мало того, что фактически потеряли кормильца, но и от государства не получают помощь. Все ссылаются на Гражданский кодекс, согласно которому признать лицо умершим может только суд. А чтобы суд утвердил такое решение, должно пройти шесть месяцев. Этот срок однозначно необходимо уменьшить.
В-третьих, следует четко расписать порядок выплаты компенсаций в связи с инвалидностью военнослужащего или его гибелью. Без этого людям крайне трудно разобраться, что, как, куда и почему.