Встреча Виктора Ющенко и Владимира Путина 12 февраля в Москве принесла настоящую сенсацию: президенты Украины и России договорились совместно отметить 300-летие Полтавской битвы, к тому же в трехстороннем формате — с привлечением Швеции, представителей которой российский президент даже вызвался пригласить самолично.
Это нешуточный прорыв — ведь на предыдущей российско-украинской встрече на высшем уровне речь шла лишь о совместном праздновании 200-летия Николая Гоголя, а относительно битвы — мол, никак невозможно из-за разных интерпретаций этого события в российской и украинской историографиях.
При адекватном подходе тема 300-летия Полтавской битвы для Украины может стать важным гуманитарным ресурсом влияния и развития имиджа страны (так называемой Soft Power — технологией «мягкой власти»). Но в случае несбалансированного и неадекватного подхода эта тема может стать реальной гуманитарно-политической угрозой: например, уклонение от диалога с Россией по поводу 300-летия и от общего отмечания (именно отмечания, а не празднования!) будет означать моральный проигрыш власти и позиционировать ее представителей как слабаков, не умеющих отвечать на вызовы и держать удар. Поскольку 2009 год это не только юбилей, а еще и год президентской предвыборной кампании, очевидно, что различная интерпретация битвы и ее последствий, а также фигур Петра I и Ивана Мазепы может стать материалом для очередной информационной войны, которую заинтересованные силы непременно используют для дальнейшего ментального и ценностного раскола страны.
Так что выбор формата отмечания 300-летия Полтавской битвы — вопрос для Украины по-настоящему стратегический.
Полтавская битва: взгляд из Украины, России и Швеции
Итак, Полтавская битва, случившаяся 27 июля (по старому стилю) 1709 года на северных подходах к Полтаве, стала, насколько можно судить с трехвековой дистанции, настоящей точкой бифуркации — ключевым моментом, после которого история Европы пошла иными путями.
После битвы при Полтаве Швеция начала «сосредотачиваться» — сняла с себя бремя сверхдержавы, перестала быть общеевропейским политическим балансиром и фактически принялась строить тот самый шведский социализм, которым шведы сейчас гордятся.
Россия наоборот: существует причинно-следственная связь между битвой при Полтаве и превращением Московского царства в Российскую империю, устроенную на новой, секулярной концепции власти и централизованной модели государственного устройства.
Одна из сложностей в поиске российско-украинского взаимопонимания относительно 300-летия Полтавской битвы состоит в различии исторических мифов. Дело не только в том, предал Мазепа или не предал. Дело даже не в том, с соблюдением канонического права или без такового была наложена на него анафема? Дело в том, что в России все знают о «виктории под Полтавой», но далеко не всем даже гуманитарно образованным людям известно о трагедии Батурина, о тактике выжженной земли, которую Петр повелел Мазепе применять к украинским регионам, через которые могло пройти шведское войско, об уничтожении Запорожской Сечи, о политике ограничения прав Гетманщины и т.д. Поэтому российское сознание не воспринимает того факта, что в тех событиях участвовало как минимум три субъекта: российский, шведский и украинский, а не только два первых, как учили в советской школе. Так что на данный момент создание общего для России и Украины курса истории, о необходимости чего постоянно заявляют российские политики, — из области малореального.
Над имиджем Ивана Мазепы, Петра I и интерпретацией Полтавской битвы вот уже 300 лет работают две команды черных пиарщиков — историков, публицистов, писателей, кинорежиссеров. Одна команда доказывает, что Мазепа — предатель, клятвопреступник, второй Иуда, тогда как Петр — мудрый царь, победитель, реформатор, модернизатор, европеизатор (с этой «PR-командой» поработал и Александр Пушкин). Другая команда доказывает противоположное: Мазепа — государственный зодчий, евроинтегратор, покровитель наук и искусств, Петр же — азиатский тоталитарист, бешеный тиран и извращенец (один из последних «шедевров» этой «агитгруппы» — фильм Юрия Ильенко «Молитва за гетмана Мазепу»). Понятно, что обе интерпретационные схемы существуют по логике пропаганды и информационных войн — аргументы обеих сторон хорошо известны на протяжении трех веков. Поэтому желание отстаивать одну из этих версий с точки зрения продуктивности российско-украинского диалога неперспективное.
Хорошим примером подхода, разбивающего устоявшиеся стереотипы, может служить книга питерского историка Татьяны Яковлевой «Мазепа», изданная в прошлом году в серии «Жизнь замечательных людей» (!) московским издательством «Молодая гвардия». Автор — россиянка, лишенная каких-то личностных сантиментов по отношению к Украине, старается с помощью позитивистской методологии исследовать настоящие мотивации поступков гетмана и подробно рассказать рядовому российскому читателю то, что российская историография предпочитает обходить вниманием: и о Батурине, и о тактике выжженной земли, и об образе той цветущей Украины, которую почти построил Мазепа, и о том, что именно украинский гетман может считаться одним из главных идеологов создания Российской империи.
В 2004 году (кстати, накануне оранжевой революции) Татьяна Яковлева отыскала в фондах Санкт-Петербургского института истории РАН, обработала и частично издала тот самый знаменитый Батуринский архив гетмана Мазепы (около 1000 документов), который историки напрасно искали на протяжении столетий. (Украинский МИД уже поставил вопрос о копировании этого архива для Украины или даже о его возможной передаче.)
Полтавская битва: взгляд из Полтавы
Если для Киева, Москвы и Стокгольма Полтавская битва и ее юбилей — это абстрактно-концептуальная идеологическая проблема, то для Полтавы — вопрос целиком конкретный, эмпирический, даже хозяйственный.
Именно битве Полтава обязана тем, что во время административных реформ Александра I в 1802 году из полкового городка она превратилась в центр большой губернии. Стародавние Лубны — вотчина князей Вишневецких, Ромны, известные своей ярмаркой, или даже приднепровский Кременчуг с точки зрения практической целесообразности имели больше шансов стать губернским центром, но «тендер» выиграла именно Полтава.
Существует два полтавских бренда, которые имеют общемировую известность или, по крайней мере, могут на нее претендовать: Гоголь и Полтавская битва 1709 года. Но чтобы Полтава могла полноценно зарабатывать на их эксплуатации и стать крупным туристическим центром, еще необходимо приложить немало усилий. Пока что музейная, туристическая и даже гостиничная инфраструктуры города находятся в проблемном состоянии.
На сегодняшний день сформулированы две концепции перспективной реконструкции поля Полтавской битвы.
Братская могила русских воинов в центре поля Полтавской битвы требует капитальной реконструкции |
Авторы второй концепции — киево-полтавский архитектор Виктор Шевченко и полтавский художник Александр Нечипоренко — исходят из нецелесообразности застройки поля битвы, которое рассматривается как важнейший мемориальный объект. Их план предусматривает на протяжении 20–30 лет снесение максимально возможного количества строений XIX—XX веков, в том числе нынешнего Музея Полтавской битвы и многочисленных объектов Института свиноводства УААН, расположенных в центральной части поля. Музеи же предусмотрено перенести в центр Полтавы — или в помещение бывшего Петровского кадетского корпуса (уникальный архитектурный памятник первой половины XIX века сейчас находится в «убитом» состоянии — вокруг него идет сложное судебное разбирательство) или в самых модернистских, заново построенных в стиле хай-тэк музейных полифункциональных помещениях.
Каждая из этих концепций имеет свои плюсы и минусы. Но, как признал городской голова Полтавы Андрей Матковский, объединяет эти две концепции то, что первоочередным шагом подготовки к 300-летию должно стать упорядочение самого поля битвы (расчистка, рекультивация, освобождение его части из-под бывшего военного городка и базы топливных материалов) и реставрация нескольких редутов в натуральных размерах 50 на 50 м (единственный восстановленный в 1909 году редут выполнен в миниатюре — 35 на 35 м).
Еще одна проблема связана с новейшей украинской политтехнологией — войной памятников. Согласно Указу президента Украины № 955 от 9 октября 2007 года, предполагается установление в Полтаве памятников Ивану Мазепе и Карлу XII. Но в этот проект заложена, как представляется, серьезная концептуальная ошибка. Вполне логично, чтобы памятник Карлу стоял не в центре Полтавы, которую шведы на протяжении двухмесячной осады не смогли взять, а на самом поле — например, поблизости одного из редутов, который взять им таки удалось. А вот что будет символизировать памятник Ивану Мазепе на поле битвы, в которой он не принимал участия и после которой трагически завершилась его карьера, а вскоре и жизнь, — это вопрос. В России многие возмущены самим фактом появления памятника гетману-«предателю», но, в принципе, готовы смириться с тем, что это внутриукраинская проблема. Итак, такой памятник не должен вызвать иронии или сарказма: самое лучшее место для него — в историческом центре Полтавы.
Полтавская битва: взгляд в будущее
Кульминацией событий, связанных с отмечанием 300-летия Полтавской битвы, могут стать ежегодные военно-исторические реконструкции на поле — так называемая живая история. Детальная программа и проект такого действа разработан президентом общественной организации «Департамент военно-культурной антропологии» Алексеем Руденко (в его профессиональном багаже, помимо прочего, недавняя реконструкция боя под Крутами и три года проведения международного военно-исторического фестиваля Terra Heroica в Каменце-Подольском). Так, уже в этом году в подобной реконструкции под Полтавой могут принять участие до 100, а в 2009 году — до 500 человек из Украины, России и различных стран Европы, чьи представители принимали участие в битве на стороне Карла XII.
Как известно, человеческое внимание можно привлечь лишь развитием действия, так что именно ежегодные военно-исторические реконструкции под Полтавой, если они получат общеевропейскую огласку и признание, могут стать одним из главнейших факторов туристической привлекательности и брендинга Полтавского региона.
Итак, сейчас собираются все предпосылки для российско-украинского взаимопонимания по проблеме 300-летия Полтавской битвы. Украинской стороне есть о чем вести продуктивный диалог с Россией: о батуринском архиве, об анафеме Мазепе, об участии российского бизнеса в реставрации памятников и поля Полтавской битвы, о развитии исторического туризма, об участии в военно-исторических реконструкциях, об ознакомлении русского общества с украинскими интерпретациями событий Северной войны (1700—1721) и др.
Как правило, каждая круглая дата используется властью для исторического подтверждения тех или иных современных прав, для увеличения собственной силы, легитимности и авторитета. Например, 300-летие Переяславского договора в 1954 году было использовано для символического подтверждения российско-украинского союза и для укрепления политического режима Никиты Хрущева (в начале 1980-х режим Леонида Брежнева использовал 1500-летие Киева). С целью утверждения политического статуса Москвы в 1947 году с большой помпой отмечено 800-летие города, а вот 850-летие в 1997 году было больше похоже на PR-кампанию мэра Юрия Лужкова как политика общероссийского значения. Помпезное 300-летие Санкт-Петербурга в 2003 году должно было всему миру рассказать и показать, кто такие «питерские» и какое они имеют моральное право руководить всей Россией. Во время либеральных реформ Александра II середины XIX века в Новгороде Великом в 1862 году установлен известный памятник к 1000-летию России. Кстати, 200-летие Полтавской битвы тоже отмечено с помпой не ради любви к искусству: Николай II старался использовать юбилей для увеличения собственной легитимности в глазах общества во время сложного политического противостояния с Государственной думой.
Так что вопрос к 300-летию битвы при Полтаве, ответ на который еще нужно найти и сформулировать, звучит так: что именно означает эта дата для современной Украины, для современных украинцев, для современных украинско-российских и украинско-шведских отношений?
Без ответа на него Полтава станет еще одним «прогулянным» уроком истории.