"Убежденность, что ваша работа необычайно важна, - верный симптом приближающегося нервного срыва".
Бертран Расселл
В целом это совершенно искренне. Похоже, это часть нового мировоззрения, сложенного из осколков старого.
Есть в этом убедительное ощущение исторической реконструкции. Вполне достоверные в рамках своей эпохи (и оттого совершенно бесполезные сегодня) средневековые доспехи, пыхтя и потея, старательно натягивает на себя вполне современный человек. Он делает это добровольно и осознанно, решив таким магическим образом приобщиться к истокам моральных и этических ценностей.
Здесь (как и в ряде подобных случаев) следует акцентировать внимание вот на чем. Есть принципиальная разница между групповым поведением и индивидуальным. Отдельно взятый человек, вне зависимости от уровня образования, возраста и здоровья, умнее и сообразительнее, чем группа. Какие бы священные мантры эта группа ни распевала. Но он же, вне группы, психически более уязвим - чувствителен, тревожен и вообще нестабилен. Это неплохо для художественного творчества, но не более того.
Поэтому человек, как "социальное животное" (согласно Аристотелю), вечно мечется между этими двумя состояниями - суверенности и принадлежности.
Страна делает то же самое.
И эти колебания иногда совпадают - тогда происходит рывок вперед или откат назад, причем оценить направление можно лишь значительное время спустя.
Или не совпадают - тогда энергия выплескивается внутрь, становится разрушительной.
Сам человек при этом чувствует себя кем-то вроде младшего школьника, которому ставят неудовлетворительную оценку за невыученный урок. А он в слезах: "Но я же учил!" Его научили, что затраченные на обучение силы и время - и есть положительный результат. Что терпение и труд все перетрут. Но не сказали, зачем это нужно, и нужно ли вообще.
Итак, снаружи на субъекта неумолимо и по нарастающей давят (если субъект ранее не сообразил, что к чему, и не адаптировался) глобальные изменения внешней социальной среды. Внутри включается механизм защиты. Дальше поведение зависит от выбора из трех вариантов - замирание, бегство и борьба. Выбор осуществляется благодаря культурным установкам-аттитюдам. Потому что каждый тип поведения имеет свою социальную оценку, вне зависимости от его реальной эффективности.
В нашем социально-политическом случае следует говорить о выборе в пользу "борьбы", она же опция "Я же учил!" Традиционное воспитание в духе национальных традиций предписывает рецепт характера - стойкость, неуступчивость и самоотверженность.
О личной эффективности такого поведения лучше всего рассказывает миф о Сизифе, включая его трактовку Альбером Камю. Но общество, в своей меньшей, культурной части, такое поведение считает благородным, образцовым и непременно ведущим к процветанию всей большой социальной группы. Всего общества.
Здесь есть смысловое противоречие. Каким образом сумма самодеструктивных поступков может конвертироваться в успешное видовое развитие, если каждый изначально готов обречь себя не на продолжение рода, а на жертву во имя его? "Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь",- писал английский философ и математик Бертран Расселл.
Объясняется это тем, что такое ролевое поведение ведет начало еще с античных времен, когда героизм был религиозной категорией, богоравным поведением, а сам герой - объектом прямого поклонения и обожествления. Поэтому родственники и друзья героя получали неоспоримый и конкретный материальный бонус.
Но в наш просвещенный европейский век, считающий этничность и национальность дремучими пережитками, культивирование личного героизма не очень приветствуется. Оно уступает место групповой законопослушности как новому способу выживания. Впрочем, подсознание об этом ничего не знает. Оно по-прежнему продолжает побуждать личность к активному сопротивлению, инстинктивно набрасывая в мозг разных гормонов.
Украинское национальное сопротивление в этом смысле гораздо более широкое явление, чем традиционное инакомыслие, беспредельное свободолюбие и вооруженная борьба за независимость страны. Это сопротивление реальности, которая, согласно метафизике протеста, должна в итоге необратимо прогнуться под протестующих.
В этом отчаянном сопротивлении надвигающейся реальности Украина - типичная восточноевропейская страна. Под угрозой исчезновения национальных идентификаторов, как и множества других консервативных маркеров поведения, восточные европейцы примеряют все те же средневековые политические доспехи.
А остальной мир тем временем с любопытством разглядывает их (и нас вместе с ними) в оптические прицелы.
Собственно, при таком описании реальности мы прежде всего понимаем остальной мир как враждебную Россию, дружественную Америку и подозрительную Европу. Это те три слона, на которых покоится наш плоский срединный мир, украинский Мидгард.
В старых шутках о "глобусе Украины" есть вполне рациональное зерно, ибо каждый субъект мыслит категориями "глобуса" собственной страны. Если вы сомневаетесь, представьте себе губернатора китайской провинции, ответственного за 250 миллионов человек.
Почему украинский мир - это плоская Земля? Потому что психологически он обозрим от края и до края, каждому явлению есть логичное с точки зрения этой теории объяснение. (В этом месте не нужно хмуриться и напрягаться, потому что "русский мир" - это вообще воронка. А бывают и неэвклидовы пространства.)
Это не хуже и не лучше, чем у других, и на субъектном уровне вполне работает. До тех пор, пока события и явления происходят из украинского дискурса или хотя бы вмещаются в нем. Проблемы начинаются именно "на краю Земли".
В фантастической новелле Филиппа Фармера "Поднять паруса!" Колумб, плывущий открыть Индию, подплывает к водопаду края Земли, где оборвался горизонт, и каравелла обрушивается в него. Но более иллюстративным в нашем случае является малоизвестный сатирический рассказ Киплинга "Как голосованием признали Землю плоской". Финальная его сцена - замечательная иллюстрация того, что такое парламентаризм, и каждый без труда узнает в нем нашу Верховную Раду.
"Лейбористы, всегда верные традициям и приличиям во время кризиса, сдерживались дольше других, но стоило им начать, как они взревели неистовее всяких синдикалистов. И без различия между партиями, без оглядки на избирателей, позабыв о честолюбии или выгоде, депутаты пели кто во что горазд, раскачивали свои дряблые тела, судорожно топотали распухшими ногами. Они распевали "Там голосованием признали Землю плоской": во-первых, потому, что им самим хотелось, а во-вторых - такова эта чудовищная песня, - потому, что они не могли остановиться. Ни в коем случае не могли остановиться".
Мы находимся в состоянии системного кризиса культуры как модели поведения. Этот кризис усугубляют противоречивые команды и сигналы из различных центров мирового влияния. При том, что сами эти центры и их системообразующие страны находятся в том же состоянии.
Эгоцентричная европейская модель, основанная на психологии потребления и полном раскрепощении личности, эффективна по той причине, что работающую прослойку их обществ составляют гастарбайтеры. Началось это еще с "немецкого экономического чуда", основанного отнюдь не на гении Людвига Эрхарда, а на труде гостеприимно приглашенных курдов и турок, ну, и далее пошло повсюду.
Это та же логика, которую описывал Платон в своем "Государстве". В истинном обществе философов трудиться должны рабы и военнопленные.
Получается довольно странная ситуация, в которой, разделяя новые общеевропейские ценности, мы должны сами себе быть и рабами, и военнопленными.
Если не хотим открывать нараспашку двери чужим, как политкорректно их ни называй. Или если не хотим воевать так, чтобы брать побольше пленных. Ну, в широком смысле этого слова, отнюдь не только в милитарном.
Какой из этого практический вывод, используя изображенные выше черты национальной психологии?
Энергия борьбы и сопротивления вполне пригодна для исследовательских целей, для смелых встреч с неизведанным. Доказано всеми великими путешественниками и первооткрывателями прошлых времен. Главное - что эта энергия в итоге не Сизифова, она действительно продуктивна.
Потому что есть только два варианта: или вы сами смело устремляетесь на край Земли, или этот край постепенно приближается к вам.
Потому что замирание и бегство в сакральные ее центры, чем характерна традиционная культура, в итоге действительно превратят вас в рабов. Или в военнопленных.