Украинское общество - это общество постоянно возникающих турбулентностей. Оно привыкло к ним. В целом перманентное состояние кризиса стало для нашего социума привычным. Само понятие "кризис" в нем рутинизировалось.
Можно долго перечислять всевозможные общественные потрясения, пережитые нами за 30 лет: от развала СССР через финансовые, политические, "бензиновые", "сахарные", "гречневые" кризисы, аннексию части территорий, войну - до пандемии, которая, как явление, для нас пока - новая реальность. Однако чувства, порождаемые ею, отнюдь не новы для большинства украинских граждан. Тревога, неопределенность, страх были нашими верными спутниками в 1990-е, в 2004-м, в 2008-м, в 2014-м, в 2015-м, и продолжают жить с нами бок о бок. Меняются лишь их объекты.
В очередной раз масштабная турбулентность обнажает фундаментальные характеристики нашего общества, которые и в относительно спокойные периоды то и дело проявлялись и фиксировались отечественными социологами в многочисленных исследованиях. Эти черты влияли на нашу повседневность, на функционирование государства, построение демократии и гражданского общества, на повседневные коммуникации между украинцами.
Что же это за характеристики?
В первую очередь - недоверие практически ко всем институтам государства и власти. Об этом много написано, и нет нужды останавливаться на этой черте подробнее. Мы не верим, что государство в случае чрезвычайной ситуации сможет о нас позаботиться и правящая элита будет занята решением кризиса, а не собственным спасением. Поэтому при любом намеке на кризис наши граждане начинают скупать предметы первой необходимости и переводить деньги в твердую валюту, ослабляя гривну. Подобный ажиотаж в супермаркетах можно увидеть сейчас практически во всех развитых странах. Но в Украине за последние несколько десятилетий таких ажиотажей случалось намного больше, и хотя поводы для них были совсем разные, причина оставалась одна - недоверие населения государству и расчет лишь на собственные силы.
Недоверие порождает другую характерную черту - отсутствие у подавляющего большинства людей чувства ответственности за то, что происходит в стране и даже в их сообществе. Иными словами, недоверие к официальным институциям вследствие их неэффективности и отсутствия возможности контроля со стороны граждан приводит их к мысли, что они мало на что могут повлиять, а значит и ответственность лежит не на них. Отсутствие чувства ответственности является устойчивым и меняется крайне медленно, несмотря на все катаклизмы и позитивные примеры.
Эти два чувства - недоверие и отсутствие ответственности, а также особенности функционирования государственных институтов, порождают замкнутый круг непростых отношений государства и общества. Важно, что вина за это лежит на обеих сторонах. В результате, при возникновении критических ситуаций, каждая из сторон начинает решать проблему исходя из своего видения и возможностей, параллельными курсами. На синхронизацию усилий необходимо время. Иногда много времени. Последнее же, как все мы знаем, в ситуации с коронавирусом играет ключевую роль.
Но если мы не доверяем государственным институтам, если мы не чувствуем личную ответственность за положение дел в стране, то кто же тогда должен все исправить?
Ответ на этот вопрос уже много лет один и тот же - сильный лидер или несколько сильных лидеров могут сделать намного больше и эффективнее, нежели все дискуссии и правила демократии. В этом по-прежнему убеждено большинство украинских граждан. То есть наши сограждане уверены не в потенциале официальных институтов общества, а в "роли личности в истории". В целом каждые парламентские и в особенности президентские выборы в нашей стране - тому подтверждение.
Итак, наше общество не жалует этатизм, но в целом склонно к патернализму. Народ считает, что не система, а лидеры спасут нас в трудные времена. А поскольку в той или иной мере времена у нас всегда трудные, то в ключевые, переломные исторические моменты каждый раз наше общество выбирало не построение новой системы институтов, а смену правящих лидеров. И каждый раз мы наблюдали один и тот же процесс: от высоких или сравнительно высоких с конкурентами рейтингов новых вождей до критического падения поддержки и доверия к ним в течение одного-двух лет. Каждый раз голосование зависело больше от личности кандидата, нежели от его программы и команды, которую он обещал или не обещал привести. И каждый раз избиратели не собирались делить ответственность с властью. По их мнению, за внешнюю политику, тарифы, национальную безопасность, за цены в магазинах и многое-многое другое отвечал именно президент.
Каждый вновь избранный президент старался избегать негативных последствий такого чрезмерного доверия к его "скромной" персоне, и каждый раз главным аргументом было кивание на правительство, которое по несколько раз за каденцию отправлялось в отставку. Как показывает опыт, никому из глав государства в современной Украине это не помогло. Однако подчеркнем главное: большинство избирателей возлагало надежды на конкретного человека, который уверенно обещал, что поднимет страну из упадка и сделает ее успешной. Желание "сильной руки" у большинства в обществе при реальных угрозах не ново. Оно широко распространено в мире. И в очередной раз ярко проявилось в Украине на досрочных президентских выборах 2014 года, проведенных в один тур.
Описанные нами сущностные характеристики нашего общества - недоверие, отсутствие чувства ответственности, антиэтатизм и в то же время склонность к патернализму - при нынешней ситуации пандемии и угрозы коллапса привычной жизни создают слишком большой соблазн для появления этой самой "сильной руки". Логично было бы, если бы ее роль исполнил действующий президент. Но, как говорится, кризис не терпит пустоты и любая нерешительность со стороны главы государства автоматически запустит в обществе процесс поиска другого кандидата на эту роль. Более того, действующие политики, чиновники и олигархи уже наперебой предлагают себя на локальном, региональном и даже национальном уровнях в качестве крепкой, опытной и "сильной руки", если обществу потребуется альтернатива.
В случае резкого ухудшения ситуации и последующего резкого падения экономики, существенного сбоя в государственном управлении и драматического ухудшения условий жизни и безопасности граждан, шансы на появление такой "сильной руки" становятся еще больше. Можно предположить, что предпринятые ею жесткие и решительные меры с неизбежными "перегибами на местах" со временем дадут результат и помогут стабилизировать ситуацию. Однако это будет лишь временный успех. Ведь ни одна "сильная рука" не готова ослабить свой хват после стабилизации ситуации и поделиться с кем-то даже частью власти; вернуться к пусть и несовершенному методу управления с механизмами сдержек и противовесов.
А это с большой долей вероятности означает попытки закрепления ограничения граждан в правах, тотального вмешательства государства в дела граждан, в условиях чрезвычайной ситуации воспринимавшиеся обществом как вынужденные и временные. Здесь нелишне вновь вспомнить склонность большей части нашего общества к антиэтатизму и традиционные реакции на подобные попытки. Более того, ответы на эти попытки показали, что эффективной является даже немногочисленная, но организованная и решительная часть общества, а технологии ответа были обкатаны в 2004–2005-м и усовершенствованы в тяжелейших условиях 2013–2014 годов. Вспомним также, что свои коррективы вносит и война в Донбассе, через которую прошла значительная часть общества, а также то, что следующий Майдан начинается в Украине с того, чем закончился предыдущий. Стоит ли напоминать трагические события 18–20 февраля 2014 года?
Соблазн "сильной руки" сегодня крайне велик. Он понятен и, в какой-то мере, логичен. Но в украинских условиях он будет нести в себе колоссальные угрозы, как для самого общества, так и для выживания государства. Краткосрочное улучшение ситуации (с огромной долей вероятности) спустя непродолжительный период времени обернется еще большей катастрофой.
Поэтому, как бы всем нам ни хотелось простых ответов на современные вызовы, какое бы недоверие к государственным институтам мы ни испытывали, только их слаженная, пусть и со скрипом, с запозданием и поначалу с низкой эффективностью работа является единственно верным и сбалансированным ответом. Ведь "сильная рука" может быть не менее опасной, чем "рука Кремля".
Все статьи Александра Шульги читайте здесь.