"Філін (з дерева).
"Край родной, на вєк любімий,
Гдє найдьош єщьо такой?"
Л.Подеревянський. "Павлік Морозов"
Поговорим же о "ватниках" и "совках", о реакционерах и реваншистах, о мракобесах и просто бесах, ибо "имя им легион" (Лука, 8:30), в смысле того, что их много. А считать как-то не хочется.
Каждый человек, прельстившийся революционной парадигмой, неизбежно сталкивается с проблемой "хороших" и "плохих" ассоциаций. Разумеется, речь идет о сравнениях собственных переживаний с литературно-историческими трактовками исторических событий и лиц, произошедших невесть когда. И, зачастую, неизвестно, происходивших ли вообще. Победившая сторона традиционно героизирует своих и демонизирует противников, а если приходит контрреволюция, то полярность оценок меняется.
Но случается, что первичное событие, независимо замысла его инициаторов, оказывает на мир настолько сильное воздействие, что каждая из оценок его современников запечатлевается навечно. Оценки становятся архетипами, термины - эмблемами или стигмами. Так произошло с Великой Французской революцией 1789 года. Все ее термины, лозунги, деятели и явления стали именами нарицательными. Вне зависимости от того, в моде были социальные изменения такого рода или нет.
Таким же расхожим термином стало имя нарицательное "Вандея", как символ мракобесного бунта отсталого населения против светочей свободы, равенства и братства. Достаточно обычный для всех времен кровавый бунт бедняков против беспредела богатых перерос в контрреволюционное восстание. Причинами были принудительный набор в революционную республиканскую армию, обнищание крестьян Западной Франции, не получивших выгод от политики революционного правительства, разрушение традиционных социальных институтов, радикальная церковная реформа. В итоге за два года погибло около 20 000 военных и гражданских с обеих сторон.
Это была территория нескольких департаментов на западе Франции с населением примерно 800 тысяч человек, называемая "Вандеей" по имени крупнейшего департамента, как мы называем сейчас "Донецком" все ОРДЛО.
170 километров береговой линии, узкие и непроходимые в дождь дороги, леса, болота, сотни озер. Рельеф, в котором может разобраться лишь местный. Уклад жизни и нравы, унаследованные от кельтов, но все под управлением церкви. В числе ополченцев были бывшие солдаты-католики, беженцы, скрывавшиеся в Англии. Ну, и английские эмиссары, постоянно подстрекавшие местных к смуте против Парижа, исторического врага и конкурента, все это дело помогали финансировать, организовывать и координировать с интересами Лондона...
Ничего не напоминает?
Вернемся же в наше время. За той линией разграничения, которая проходит в нашем сознании, есть три категории населения. Это скрепоносные русскомирцы, люди, обладающие сектантским сознанием, члены деструктивных политических культов. Это "русский мир", "мыжебратья", "одиннарод" и так далее. Главный результат их практики - разрушение равновесной личности. При показном стремлении распространять мир во всем мире, культы увековечивают крайне нетерпимую ментальность типа "мы-они". Типичный результат - параноидальная точка зрения на мир вне культа и ограниченные, манипулятивные взаимодействия с теми, кто в культ не входит. В деструктивных культах индивидуальность вытесняется коллективными интересами группы. Новообращенных принуждают изменять свою личность, дабы соответствовать идеалу группы. Круг общения ограничивается и строго контролируется, что часто ведет к полному отсутствию эмпатии.
Деструктивной делают группу не заявляемые открыто псевдополитические верования, политические или "геополитические" концепции (хотя и в них можно найти немало опасных элементов), но то, что группа (культ) делает с личностью, а именно - многократный и многоуровневый обман и широкое использование насилия всех видов. При этом у жертв развивается "синдром заложника", в котором они полностью одобряют и отстаивают свой статус. После примерно трех лет участия последствия для психики становятся все более необратимыми. И кровавые, лучше - человеческие жертвоприношения для деструктивного культа являются обязательной чертой.
На уровне стилистики и политических взглядов между "совком" и "ватой" разница незначительна, но только на первый взгляд. Совок все же имеет в своем восприятии некую систему координат, реально существовавшую в прошлом, но он видит свет давно погасшей кремлевской звезды, и она для него - все еще путеводная. Он не безумен, как "русскомирец", и не примитивен, как "ватник", это ностальгирующий носитель советской социалистической культуры, имеющей такое же отношение к реальной жизни, как древнеегипетские иероглифы и пирамиды к современному Египту.
У совка все же есть представление о государстве как таковом, и это было бы хорошей чертой, если бы это представление не рисовало ему государство в виде огромной неистощимой сиськи, обязанной его кормить по первому хныканью.
Совок - член тоталитарной секты "СССР", которая утрачивает свое влияние, совок ратует за этот особый тип организации, для которой характерны авторитарные методы правления, ограничения прав человека, лоботомия культуры и прочие известные им прелести. И это слово без кавычек, ибо то, что для нас и наших родителей оборачивалось горем и бедой, для совка - успехом, карьерой и прибылью.
Ныне гражданское общество постепенно вытаскивает таких персонажей на свет, и оказалось, что негодяев, многие годы получающих от независимого государства Украина деньги за свое антиукраинское негодяйство через фейковые организации, очень и очень немало. Вот новость, правда?
"Ватник" - это персонаж, не дотягивающий до шизофрении русскомирца в силу врожденной убогости и приобретенной малограмотности. У ватника так называемый "локус контроля", то, чем он объясняет все на свете, находится настолько глубоко внутри, что его почти не видно. Ватник не просто провинциал, он - ультрапровинциал, и в то же время искренний патриот своего желудка. На отсутствие пищи он реагирует набором словесных клише, как когда-то программы-роботы в чатах знакомств. Ватник теряет возможность ориентироваться в любых системах жизненных ценностей, кроме пенсионных.
Поэтому он постоянно находится в поиске. В поиске зависимости. Но по своим способностям органически не может состояться ни как совок, ни тем более как русскомирец. Сам себе секта.
Вернемся к историческому примеру Вандеи. Любопытно, что в качестве реакционного мема упоминается меньшая часть общего антиреспубликанского восстания, в первую очередь потерпевшая поражение. Вторая его часть, "шуаны", нашедшая широкое отражение в литературе и искусстве, длилась дольше Вандеи на несколько лет, вобрав в себя остатки разгромленных вандейцев.
Название "шуаны" происходит то ли от иронического прозвища крестьян нынешного департамента Майенн, начавших мятеж в 1792 году, который вскоре охватил всю Бретань, то ли от подражания крику совы - по которому восставшие узнавали друг друга. Говорили, они, кстати, не по-французски, а на галльском суржике.
Мятеж начинался традиционно крестьянским, но вскоре стал достаточно гибридным.
10 июня 1795 года из Англии в Бретань отплыли 5000 французов, бежавших ранее от революции, и одна английская морская бригада. Английский флот разбил французского адмирала и подвез эмигрантов к берегу Карнака, где и высадил их 27 июня. Их ожидала огромная толпа крестьян, и немедленно по окончании высадки была произведена раздача оружия, одежды и продовольственных запасов, сформировано три отряда общей численностью 16 тысяч человек, которые начали успешное наступление.
15 июля из Англии пришел новый "гуманитарный конвой" для ополченцев, но тем не менее блицкриг четырехтысячной группировки роялистов захлебнулся, остатки укрылись в крепости Пантевьер, потом уцелевшие начали сдаваться, но их не пощадили - республиканцами было расстреляны все старше 16 лет, 935 человек.
Между полевыми командирами усилились разногласия, и республиканцы расправлялись с их отрядами по отдельности, но контрреволюция набирала обороты уже вне зависимости от военной стороны дела.
Обоюдная жестокость нарастала, так же, как и финансовая помощь Англии мятежникам. В 1795 году барон Корматен, формальный лидер шуанов на то время, заключил с республиканским правительством перемирие, своеобразное "минское соглашение", поскольку многие из шуанов не признали договора и продолжали активную войну до 1803 года.
Окончательно справился с ними уже только Наполеон Бонапарт, действуя не только постоянными расстрелами заговорщиков, но и повышением благосостояния провинции.
Эта параллель к тому, что в случае ОРДЛО мы действительно имеем дело с Вандеей, остановленной, но не разбитой. Со всей понятной классификацией персонажей.
А вот своих шуанов мы еще не видели. По логике имперской экспансии они должны были завестись на юге - Одесса, Херсон, Николаев, Запорожье, - со всем пафосом морской высадки, с крымскими "эмигрантами"-предателями и так далее.
С приходом к власти в Париже радикалов-якобинцев (Робеспьер, Марат, Дантон), начавших массовые казни и конфискации уже среди среднего класса - ряды шуанов пополнили зажиточные крестьяне. А затем основную роль в идейном руководстве взяли на себя мелкопоместные дворяне и не присягнувшие Республике священники.
Все знают о том, что Бастилию как символ тирании приказали снести. Но меньше - о том, что снести приказали и здание Якобинского монастыря, где заседали поклонники гильотины. А на его месте устроить рынок, чтобы и духу от радикалов не осталось, хотя Республика все еще жила.
Но дело было сделано, и большое количество в общем-то вменяемых людей из ненависти и чувства личной мести к реформаторам пополнили ряды мятежников. К превеликой радости Англии, не обделившей их вниманием, в том числе и финансовым. Это хороший пример того, как можно в кратчайшие сроки нажить себе на длительное время заклятых врагов без крайней на то необходимости, а исключительно из-за революционного самодурства.
Мы вроде как пропетляли от украинских шуанов по первому разу. Но правительственный грабеж под видом реформ длится, олигархи у них не то чтобы заканчиваются, но реформировать их стремно, их огибают и обтекают, поэтому в итоге страдает средний класс. А куда он пойдет от предающей его интересы революции? В контрреволюцию, разумеется.
Только эта дефиниция - с точки зрения остающихся у власти. А для озлобленных, да еще и подогретых, - это продолжение их революции, их надежд. А если еще и денег дать?..
Еще раз напомню, в чем была эффективность Наполеона против шуанов. Сам Бонапарт, надо сказать, тоже особым либерализмом не отличчался, а смутьянов расстреливал картечью из пушек. Но он создал и внедрил Гражданский кодекс (из 320 разных сделал один), поставив четкое право превыше славных обычаев. Упорядочил административные границы и местную экономику, включая налоги. Ирригация, строительство портовой системы, дороги через Альпы, дороги во Франции, перепланировка Парижа. То, что с одной стороны улицы всегда и везде номера четные, а с другой - нечетные, это его изобретение. Он разделил власть и собственность, и право собственности закрепил.
Но у нас ни Наполеона, ни Пиночета, ни де Голля не предвидится. Ну, хоть сову-то не будите, ироды, своими реформаторскими криками!