"За что они умерли?!" - срывается почти у каждой женщины, приходящей на центральное кладбище Черновцов к могилам убитых у села Счастье буковинских солдат. Горький рефрен. Мужчины, замирающие, склонив головы у крестов с портретами погибших, в основном молчат. Кто-то грустно вздыхает: "Герои".
В зоне проведения антитеррористической операции пока находится около тысячи военнослужащих из Черновицкой области. Более полусотни матерей и жен бойцов выступают против того, чтобы их сыновья и мужья воевали на Востоке, и ругают тех, кто прикомандировал их туда, не меньше, чем сепаратистов. Доведенные до отчаяния, они, несмотря на нещадную жару, блокировали основные выезды из региона, пикетировали местные управления, а когда им там указали на Киев, поехали требовать аудиенции у главнокомандующего.
ZN.UA отправилось в диаметрально противоположный от эпицентра баталий уголок Украины, который уже понес потери в результате АТО, чтобы пообщаться с теми, кого не обошла война.
Роковой отбор
Самому молодому недавно похороненному солдату Игорю Крысоватому было 22. До того как пришла повестка из военкомата, он уже раз попробовал себя в бою - в разгар февральской бойни на Институтской ему удалось выжить. Следующий вызов Игорь тоже решил принять, не мог позволить себе - молодому и беззаботному - сидеть сложа руки, когда на фронт подались его друзья, оставив дома семьи. 7 апреля парня забрали в
300-й полк в Черновцах, а через месяц отправили в Луганскую область. Его сестра Марина рассказывает, что каждое ее утро начиналось с телефонного звонка брату - просто убедиться, что он жив. Игорь успокаивал, но иногда уже не мог сдержаться - голодным и измученным воинам оставили мало шансов спастись. 16 июня Марина слышала голос Игоря в последний раз.
- Его слова были о том, насколько они молоды и необучены, без материальной и моральной поддержки - нечего есть и негде спать. "А против нас воюют профессионалы, - говорил он. - Не знаю, откуда они и кто их поддерживает, но война теперь для меня - это…
Марина какое-то мгновение не находит слов. Спрашиваю, кого она считает виноватым. Говорит, что ненавидит Россию, но, просматривая новости, не понимает, что происходит.
Марина не понимает, почему в армию не берут ее знакомых добровольцев, которые прошли Афганистан и у которых оружие в руках не дрожит, почему им говорят: "Мы вас позовем, когда будете нужны".
Еще несколько лет назад на предложение мужа перебраться за границу она отреагировала категорическим отказом. Ни Марина, ни ее родные даже не предполагали, что мирное время - пусть даже в виде банальной "стабильности" - так резко оборвется. Вспоминает, что на Красноармейской, которую уже переименовали в Героев Майдана, на месте, где была воинская часть, появились жилые дома:
- Развалили и хотят воевать!
Девушка Игоря - Ольга рассказывает, что из ее села в Хотинском районе мобилизовали многих:
- Почему ребята, которые живут на Луганщине, на Донетчине, выселяются оттуда, едут сюда, а наши должны ехать туда защищать их территорию? Если бы они там сидели, наши бы шли помогать. Но они, выходит, бегут.
16-летний племянник Игоря попросил родителей не ругать его. Он сделал себе наколку "И.К." в память о дяде, чтобы всем, кто поинтересуется, рассказывать, каким смелым был младший сержант Игорь Крысоватый.
Бунт матерей
Пенсионер Сергей Криган - подполковник милиции на пенсии - готов вместо зятя пойти на передовую:
- Мой Руслан - единственный опекун своего старого деда, у него отец после инсульта, мать - инвалид, двое детей, у него астма... Я сомневаюсь, что он может зарезать даже курицу. Неужели это человек, без которого не может обойтись украинская армия?
Сергей Криган - один из немногих мужчин, которые с самого утра присоединились к протесту родственников мобилизованных военнослужащих перед воротами областного территориального батальона. Здесь в основном матери и жены, которые перекрывали дороги государственного значения, устраивали демонстрации под областным военным комиссариатом, искали поддержки у мэра города, главы Черновицкой облгосадминистрации и депутатов всех уровней. Все - лишь бы вернуть родных.
- Мы поехали в Киев - в администрацию президента. На нас смотрели, как на букашек. Потом мы пошли к Министерству обороны. Вышел к нам один: "Я заместитель министра обороны", а мы ему: "А мы матери солдат, это намного выше. Нам по барабану, кто вы такой! Верните детей!" - рассказывает Надежда Иващук. Ее сын, 20-летний Василий, отслужил и пошел на контракт в 300-й полк. В Сторожинке, в 25 км от Черновцов, проходил обучение. Его, как уверяет пани Надежда, должны были взять в Ровно на полигон, но неожиданно вывезли в Луганск, где он находится уже более двух месяцев. Им пообещали, что отбудут 45 дней, а потом их заменят. Но не заменили. Когда прошел срок, матери взбунтовались.
"Еще будет Майдан! Но Майдан из матерей! Матери всей Украины, восстаньте!" - призывает пани Надежда. Она не верит, что государство не может провести ротацию, и с возмущением описывает Майдан, который на прошлой неделе увидела собственными глазами в Киеве: полуголые здоровые мужики навеселе слоняются по Крещатику и играют в рыцарей палками. К ней присоединились еще с десяток женщин, которым терзает сердце несправедливость.
- Да, наши дети герои, но не нужно, чтобы посмертно, - слышна чья-то настойчивая просьба.
Возле воинской части в течение дня не прекращаются споры. Плачут и голосят, срываются на каждого старшего по званию в форме, как только он выйдет на крыльцо. Разругались даже между собой:
- Мы не хотим, чтобы наших отправляли туда!
- Как не хотите?! А кем же тогда заменят наших?!
Достается и корреспондентам. Меня тоже просят показать документы. В этом водовороте отчаяния и гнева только маленькая белокурая девочка сохраняет спокойствие, беззаботно заплетая косу своему игрушечному единорогу с фиолетовой гривой, - видно, послушный ребенок. Около нее сидит пожилая женщина, вытирает платочком слезы и прикладывает к груди безнадежный мобильный телефон:
- Не отвечает.
Как никто не хочет
Смуглого высокого улыбающегося юношу Владислава Панасюка завтра должны отправить в Бердянск. Уверяет, что для него и его товарищей это стало новостью:
- Нам обещали, что мы останемся в области. То, что мы прошли, трудно назвать подготовкой. Всего десять дней были на полигоне, немножко постреляли. Так быстро не готовят для таких действий.
Ехать юноша отказывается. Что будет дальше, не знает.
- Грозятся прокуратурой. Сейчас примут заявление, а дальше увидим.
Владиславу светит тюрьма. В этом меня уверяет майор Вадим Слюсарчук, заместитель командира части по работе с личным составом. У мужчины утомленный вид и, похоже, то, что говорит мне, повторял уже неоднократно:
- Принудительно отправили? Да, согласен. Есть статья 402 Уголовного кодекса Украины - "Неповиновение". Если военнослужащий открыто отказывается выполнять приказ, мы пишем рапорт в прокуратуру. Тогда он уже не военнослужащий, он должен сидеть в тюрьме - от 5 до 15 лет. Статья 403 - "Невыполнение приказа", статья 404 - "Сопротивление начальнику". Каждая из них предусматривает заключение. Он предатель!
Майор не склонен к сантиментам:
- Вот представьте: есть тысяча человек, и говоришь им: "Ребята, надо ехать защищать народ Украины в Луганскую область". А они: "Слышишь, майор, что ты мне рассказываешь? Я хочу сегодня идти к девушке, а завтра - к любовнице, а послезавтра должен копать картофель бабке... Пусть кто хочет, тот и едет". Так вся тысяча развернулась бы и ушла, если бы не было этого закона.
Пытаюсь узнать у него, почему отправляют неопытных. Майор возмущается - он уверен, что недели на подготовку достаточно, тем более для контрактников. Но признается, что бронежилетов для бойцов нет, а о качестве тех, которые закупает местное население, не знает.
- Зато я знаю, зачем туда мои ребята едут. Чтобы из тех областей не растеклось все по всей Украине. Правда, я против того, чтобы наши прикрывали тех, кто оттуда бежит сюда и напивается с горя. Таких не надо выпускать.
Война есть война
Политолог и преподаватель Черновицкого национального университета им. Ю.Федьковича Игорь Буркут считает, что эмоции в этой ситуации могут сыграть не на пользу украинцам.
- Да, я полностью на стороне матерей, которые требуют человеческих отношений между командованием и рядовыми солдатами. Но солдаты должны воевать - война есть война. Да, это больно - у меня самого сын призывного возраста. Представим, вы забрали своего сына, чтобы его не убили под Луганском. Но пройдет время, и эти убийцы придут в Черновцы. Только те, кто там, может их остановить.
Пан Игорь предполагает, что акции протеста могли быть спланированы и проведены теми, кто работает на Россию. Ведь аналогичные были на Востоке Украины - тогда женщины перекрывали путь украинской армии, блокировали военные части. Что теперь на Буковине? Пять мест сразу - и весь регион парализован: возле мостов через Днестр, которые ведут на Восток Украины, в селе Мамаевке, где стратегическая разведка, дороги на Ивано-Франковск, Тернополь.
- Я не верю, что сельские женщины сами могли до этого додуматься. Они заблокировали выезд из воинской части, не давая солдатам возможности выехать на полигон. В казармах бывшего 300-го полка создан батальон территориальной обороны. И именно этот батальон предназначен для защиты самой области. Его нельзя никуда отсылать. А кто-то матерям солдат, которые служат в этом батальоне, сообщил, что их детей посылают на Восток. И они были среди тех, кто блокировал 300-й. Я не вижу здесь случайностей. Я вижу очень плохую работу нашей контрразведки.
Пока Путин посылает на войну своих пассионариев, в украинской армии идет сознательный саботаж, направленный на ее ослабление, на подрыв боевого духа. На всех уровнях во власти продолжают работать антиукраинские силы, для которых лучше, чтобы система сама себя уничтожила. В распрях и поисках виновных теряется возможность определить общего врага, объединиться против него. Вполне очевидна необходимость поддержать семьи военнослужащих. По мнению пана Игоря, этим должны заниматься, в частности, общественность и социальные работники, поскольку обеспокоенностью и волнением не поможешь - даже ежедневные звонки во вред, поскольку каждый звонок противник фиксирует и определяет источник сигнала и его местонахождение.
- В чем наши беды основные? Многие люди еще не поняли, что это - война. Это не игрушки... не где-то там что-то происходит. У нас есть психологическое несоответствие того, что происходит на самом деле, и того, что мы ощущаем. Мы до сих пор не настроились на войну, которая продолжается уже не первый месяц.