Юрию Сорокотягину — немного за 60. Он худощавый, молчаливый и очень много курит. Даже сейчас, когда собирает останки мужчины, которого нашли в лесу около села Малая Рогань под Харьковом. Юрий, как и его брат Владимир, стал эксгуматором не по своей воле, — к этому вынудила война. Братья ездят едва ли не по всей Харьковщине и помогают правоохранителям изымать тела — из земли, колодцев, погребов… Я провела один рабочий день с братьями Сорокотягиными.
Руки с мозолями, в глазах — усталость
Юрий и Владимир очень похожи. Оба худые. У них натруженные руки с мозолями от черенка лопаты. Но, наверное, больше всего их роднит взгляд: о таком говорят — мудрый и усталый, хотя мне хочется его назвать «битым». Даже когда мужчины смеются, шутят — этот взгляд не меняется.
Мы с братьями знакомимся в их родном селе — Малая Рогань, расположенном на восток от Харькова. Малая Рогань около месяца находилась в оккупации. А когда ВСУ изгнали россиян из ряда районов Харьковщины, там, как и в других деоккупированных селах, начали находить тела…
Пятеро погибших на своем огороде нашел однажды и Юрий.
«Помню, пришел туда, смотрю — какое-то колесо сгоревшее, доски валяются. Думаю: откуда у меня в огороде такое? Начал копать. Труп. Позвали с братом экспертов — пять тел обнаружили. С того времени мы и помогаем с эксгумацией», — говорит Юрий.
Тела, найденные Юрием на огороде, были российских солдат, их свои же сбросили здесь и подожгли, когда ВСУ прогоняли оккупантов из Малой Рогани.
Юрий берет одну лопату, Владимир — вторую, бросают в авто. Едем в лесополосу на окраине Малой Рогани. Там уже работают следователи полиции и прокуратуры. Накануне лесорубы нашли среди деревьев человеческие останки. Эксперты считают, что это местный житель, которого убили военные России во время оккупации села.
Обычно, говорят братья, они копают голыми руками, это продолжается около двух часов. Перчатки надевают, когда непосредственно контактируют с останками. Маски мужчины не используют. Говорят, что от трупного запаха это не спасает, а остального они не боятся.
«Как-то в одной могиле было десять тел…»
Приезжаем в лес. В этот раз лопаты мужчинам не понадобятся. Убитого бросили прямо на земле. Сохранилась и хорошо просматривается одежда, похожая на форму охранника. От тела остался только скелет, части черепа нет, как и некоторых костей рук. Их Юрий и Владимир находят в процессе работы, — оказалось, руки убитого были стянуты стяжками и скотчем за спиной.
Останки погибшего братьям нужно будет загрузить в авто и доставить в морг. И пока у Юрия и Владимира перерыв, — сейчас на месте, где нашли тело, работают правоохранители.
Мужчины молчат. Я решаюсь нарушить тишину вопросами об их работе.
— Сначала было очень тяжело. Сейчас — привычка, — ответил Юрий.
— Работа — это п***дец, — тихо сказал Владимир.
Оказалось, что братья и раньше имели дело с человеческим горем, — в похоронной сфере оба работают 20 лет. Когда были младше, копали могилы и опускали в землю гробы. Потом делать это стало физически тяжело, братья чаще всего готовили тела к погребению: мыли, одевали. Но то, что делают сейчас, говорят, очевидно, самая тяжелая работа за всю жизнь.
«Иногда приходится руками извлекать останки, которые уже в процессе разложения. Это не так, как просто погребение: гроб, яма. Не каждый так сможет... Тяжело, очень. Мы с братом понимаем, что должны помогать в этой войне — хотя бы так. Воевать я в свои 60 не смогу. Но, наверное, и не каждый солдат смог бы сделать мою работу», — говорит Юрий.
Одна из самых тяжелых эксгумаций для братьев была в родной Малой Рогани. Выкапывали фрагменты тела убитого из земли в огороде — прямо возле его родительского дома. Это был волонтер. Он вез лекарства и продукты из Харькова в оккупированное село. Автомобиль россияне расстреляли из танка. Родители искали части тела сына в сожженной машине… Могилу раскапывали под громкий плач матери.
«В Момотовом (поселек в Харьковском районе, освобожденный ВСУ от оккупации в конце апреля. — А.Ч.) — там вообще десять людей в одной яме, огороженной проволокой, нашли. Нам тогда правоохранители помогали, — мы вдвоем не смогли бы достать…», — говорит Юрий.
Братья вспоминают и эксгумацию в селе Коропы Харьковского района. Выкапывали из огорода мужчину. Он погиб, когда россияне из артиллерии обстреляли людей, стоявших в очереди за гуманитарной помощью. Соседи нашли для мужчины гроб, чтобы не хоронить просто завернутым в ткань. Крест посреди огорода стоял несколько месяцев. Пока тело выкапывали, во дворе были и мать, и бабушка погибшего. И у них не было сил опознать тело.
Правоохранители для этого долго искали знакомых в селе. Юрий тогда, как и сейчас, внешне казался спокойным, только раз сквозь зубы прорычал: «Путину бы мою лопату!».
— Скольких погибших вы с братом выкопали? — спрашиваю.
— После 50 мы перестали считать, — ответил Юрий.
«Самое тяжелое — видеть убитых горем родственников»
Недавно к братьям присоединился помощник. Валерий — из соседней с Малой Роганью Ольховки. Фамилии не называет, шутит: местные и так его знают, а больше славы не нужно. Мужчина с семьей вырвался из оккупации после 40 дней, прожитых в погребе. Вернулся на малую родину после освобождения села. Говорит: семь лет работает в сфере ритуальных услуг, но что придется откапывать из могил соседей, такого просто не мог представить.
«На кладбище у нас парня убили… Прямо на кладбище. Недавно его эксгумировали. Этот парень, — одноклассник дочери. Женщину тоже там убили. Я хорошо ее знал», — рассказывает Валерий.
Эту историю до сих пор обсуждают на Харьковщине. Весной из-за российского обстрела в Ольховке погибла женщина. И хотя было опасно выходить на кладбище, соседи все же решили похоронить ее там, а не в огороде. Когда копали яму — россияне обстреляли кладбище кассетными снарядами. Одного из мужчин убило на месте. Другого тяжело ранило. Многих посекло осколками... Те, у кого не было тяжелых травм, забросали могилу землей. Только что убитого положили в одну из воронок…
Валерия часто спрашивают, как выдерживает трупный запах, неприятный вид человеческих останков. Он говорит, что это не худшее в работе. Самое тяжелое — видеть убитых горем родственников.
«Почему я делаю это? А что же делать? Друг другу надо помогать, идет война», — говорит он.
О зарплате эксгуматоры рассказывают неохотно, говорят, что зарабатывают «стандартно, без доплат». Выезжают мужчины на работу, когда позовут, бывает — раз в неделю, бывает чаще.
«Меня как-то спросили, снится ли мне это все, тела…»
Юрий и Владимир завернули останки найденного в лесу погибшего. Валерий спешит открыть машину, куда их нужно осторожно загрузить. Следующая остановка — морг в Харькове, там тело передадут криминалистам. А потом эксгуматоры поедут домой. Юрий и Владимир говорят, что обсуждать рабочий день не будут — ни между собой, ни с родственниками.
«Бывает так: вернешься домой, сто граммов хлопнешь — и все. Жена спрашивает: вас кормили? А я и есть не хочу. Оно не хочется как-то ничего… Знаешь, меня как-то спрашивали, не снится ли мне это все, тела… Нет, я сплю совсем без сновидений», — говорит Юрий перед нашим прощанием.
Текст подготовлен платформой памяти Мемориал, которая рассказывает истории убитых Россией гражданских и павших украинских военных, специально для ZN.UA. Чтобы сообщить данные о потерях Украины, — заполняйте формы: для павших военных и гражданских жертв.