Успех человека - это всесторонняя и полная жизнь в Мире,
подаренном Богом, а не "умение выкручиваться" в мире, выдуманном людьми.
Так говорил вуйко Дезьо
Концепция школы должна быть воплощением представления об успехе человека, которое культивируется в обществе. Представление об успехе формируется в треугольнике супероснов "хочу" - "могу" - "имею". Рассмотрим краевые задачи, которые помогут в дальнейшем понять разнообразие возможных вариантов.
Если успех человека одномерно связан с суперосновой "имею", то наполнен он смыслами собственности, денег и прочих материальных благ. Школа, построенная на концептах образования, профессионального обучения и воспитания, привела общество в индустриальную фазу. В этой фазе концепция существенно деформируется: воспитание приносится в жертву обучению. Мера бытия, формировавшая представление об успехе - спрос, социальный заказ, содержание быта, - размывается. Это обеспечивает переход общества в постиндустриальную стадию. В постиндустриальном обществе навязанного спроса, в котором мы находимся, уже невозможно определить, что станет предметом потребления в ближайшем будущем. Ценности в нем становятся доктриной момента. Как в любой пирамиде, потребление, а следовательно - и спрос постоянно модифицируются по степени удовлетворения предыдущих навязанных желаний.
У такой конструкции нет концепции будущего, а следовательно - и концепции жизни. Это определяет дезориентацию и отсутствие концепции школы.
Если успех человека одномерно связан с суперосновой "могу", то он наполнен смыслами власти, карьеры, статусных полномочий.
Здесь возможны два варианта. Либо перечисленные факторы человек приобретает, развивая таланты, усваивая знания и углубляя опыт, либо они становятся результатом узурпации - примененного насилия. В первом случае, когда образование становится залогом получения властных полномочий, возможно появление концепции школы. Но тогда сразу же разрушатся представления об успехе как обретении власти: образование и широкие знания расширят его за пределы только "могу". Концепция школы потребует уточнений, и это откроет перспективу сохраниться ей во времени. Однако чаще всего срабатывают механизмы социал-дарвинизма, и механизмом достижения такого одномерного успеха - властных полномочий - становится сила. Такой станет и концепция жизни, и концепция школы. Правда, она быстро превратит школу в казарму. Мобилизация станет ее концепцией.
Если успех человека будет одномерно связан с суперосновой "хочу", то будет наполнять его поиском патронатной опеки. Ни знания, ни сила не будут концептом жизни, а следовательно - и концептом школы. Не поиск имущества или власти станет смыслом успеха человека - его содержанием будут найденный властелин и обеспечение, классическая рабская идеология, или патронатная система. Так сформируется общественный договор. Его руководителю нужно будет не образование людей, а покорность. Культивирование "восторженного рабства" и демобилизация станут концепцией такой школы.
Таким образом, рассмотренные краевые задачи позволяют понять, что искаженное представление об успехе формирует извращенное представление о школе. Из этих выводов мы можем осознать, как формировать "неизвращенное" представление о концепте школы. Для этого нужно правильно, иначе, чем в краевых задачах, определить смысл успеха человека. И это - экзистенциональный выбор.
Смысл успеха человека заключается в интеграции в окружающий мир, а не в локализации в модели мира, пусть даже и самой изысканной.
Мы еще не научились понимать и беречь жизнь, данную нам в ощущениях, а уже взялись изучать и воплощать жизнь, данную нам в миражах.
Образно говоря, мы восхищаемся не пением птиц, а совершенством аппаратуры, на которой оно записано. Как результат: за пением птиц мы идем не в лес, а в магазин. Эта "веселая картинка" приводит к невеселым трансформациям в жизни школы. Она начинает обслуживать жизнь моделей, а не жизнь человека.
В наших предположениях это означает, что только в балансе, гармоничном дополнении супероснов "хочу" - "могу" - "имею" мы сможем правильно определить содержание успеха человека. При этом проверять этот баланс следует апеллируя к миру, а не к модели мира, которая всегда будет лишь ситуативной доктриной момента.
Нынешняя технология мышления, в основе которой лежит анализ, приводит к расщеплению указанных супероснов и потере связей между ними. Следствием этого становится одномерность успеха, гипертрофированное видение его.
Такие извращенные представления об успехе наши предки определяли как грех суеверия/уныния (обретение/потеря искомого "хочу"); тщеславия/гнева (обретение/потеря искомого "могу") и расточительства/скупости (обретение/потеря искомого "имею") соответственно.
Анализ чрезвычайно полезен для построения моделей. Но в процессе создания модели теряется бесчисленное количество связей, которыми мы пренебрегаем по мотивам целесообразности. А это недопустимо. Особенно в детерминированно-хаотичных системах, каковыми являются общество и мир. Ибо, как метафорически отмечал Эдвард Лоренц в своей теории Хаоса, "взмах крыльев мотылька в штате Айова может вызвать тайфун в Индонезии". Эта потеря связей приводит к разрушению координации человека в окружающем обществе и мире и, как следствие, к потере меры бытия.
Потеря меры бытия вызывает беспорядок в сфере капиталов; искажение политического пространства - оно становится пустым; дезориентацию общества и скандализацию быта. Анализ и искаженная целесообразность, в предположениях которой он проводится, приводят уже к дезориентации природы. Когда непостижимое видовое многообразие амазонских лесов замещают возделыванием монокультуры, окружающий мир человека перестает понимать, что происходит. Все это вместе определяет суть современного кризиса цивилизации - дезориентацию Ноосферы. Ноосфера - очень хрупкая конструкция, пребывающая в состоянии динамического равновесия. Поэтому, когда среди эволюционных флюктуаций начинают появляться "свечки" целесообразности, срабатывает ее "иммунная система". А это уже очень опасно, поскольку Ноосфера всегда включает компенсаторные механизмы в виде климатических катаклизмов, эпидемий, землетрясений, войн, если теряется гармоническая межвидовая кооперативная координация из-за того, что человек такую координацию начинает грубо толковать в свою пользу, а это является искаженной целесообразностью.
Выход из такой ситуации возможен только через изменение технологии мышления. Тогда же изменится и содержание целесообразности. Из доктрины момента она превратится в суть, которая будет интегрировать время: прошлое и будущее она объединит в настоящее.
Прошлое и будущее координируются через опыт как переосмысление истории. Если опыт формируется на основе только анализа прошлого, мы неизбежно придем к распаду времен - к "концу истории" как пустоты опыта, ибо такой опыт всегда будет ситуативным и никчемным, в смысле построения планов и перспективы. Поскольку анализ, который всегда деформируется господствующей целесообразностью, даст такой же опыт, который будет только доктриной момента. Понятно, опыт указанного рода приведет лишь в такое будущее, которое будет определяться конъюнктурным модифицированным анализом прошлого. К тому же выборочного прошлого, без фантастической суммы фактов и связей, которые, по Эдварду Лоренцу, всегда являются определяющими. А это путь к воспроизведению пережитых кризисов, суть чудищ, утраченных во время анализа связей.
Мы получаем самосогласованный замкнутый круг. Анализ, разрывая связи между суперосновами, формирует искаженное представление об успехе. Это, в свою очередь, определяет искаженные смыслы целесообразности. А они формируют искаженные предположения, в которых ведется анализ. Все это в результате приводит к искаженному опыту, на основе которого строится представление о будущем. Из такого представления о будущем возникает концепция школы. Выходу из этого замкнутого круга должно способствовать изменение технологии мышления.
Синтез поможет учесть потерянные (отброшенные) в процессе анализа связи.
Когда мы начнем воспринимать мир не как совокупность моделей, а как симфонию потенциалов, то изменится наша координация в нем, иным станет представление об успехе, а новый опыт, как синтетически переосмысленное прошлое, обеспечит непрерывность и устойчивость смыслов нашего существования, которые будут определяться новой мерой бытия.
Из нового синтетического гармонического представления об успехе человека родится новый концепт школы.
На смену анализу должны прийти синтез, искусство. Только синтез сможет вернуть утраченные связи между суперосновами "хочу" - "могу" - "имею". Их симфония поможет сформировать новое представление об успехе человека, вернет человечеству меру бытия, построенную на положительных мотивациях. Это и станет новой концепцией новой школы: синтез как технология и положительная мотивация как смысл.
Необходимые замечания
В сделанных предположениях при определении смысла успеха не учитывается фактор суверенитета человека над личным временем и пространством. Его наличие принимается по умолчанию. Однако в постиндустриальном мире, с его навязанной информационной чрезмерностью, говорить о суверенитете человека над своим личным временем и пространством можно лишь условно, через тотальную потерю приватности жизни. Это обстоятельство требует отдельного дополнительного согласования смысла большинства понятий, в том числе и успеха, и школы. Например: как определить понятие "ученик", если сумма части "его" знаний вынесена на всяческие гаджеты? Где находится такой "ученик": в школе - месте биологического пребывания, или в электронном "облаке" - месте хранения "его" знаний? Мы получаем ужасный, не определенный в смыслах имеющихся понятий, гибрид. Сам процесс отображения действительности - задача школы - становится гибридным: беспрерывный реальный мир мы превращаем в виртуальный дискретный образ-цифру, который потом сохраняем с помощью, опять же, реальных беспрерывных аналогов цифры. В онтологию отображения "реального в реальное" человек вносит виртуальную дискретную прокладку и интерпретирует не мир, а ее. Законы прокладки, ею же придуманные, "ученики" начинают толковать как законы мира.
Именно поэтому в виртуальных сетях появляется собственный глоссарий, поскольку старые смыслы понятий не могут отобразить новую полноту "пустоты".
Раньше в фотографии стол-объект превращался в стол-негатив и дальше - в стол-фотографию. Весь процесс отображения сохранял целостность. Теперь же стол-объект превращается в дискретный стол-цифру, а потом - в стол-фотографию. Целостность в таком процессе отображения теряется. С ней исчезает и огромная сумма связей. При этом не исключено появление связей новых, чужих, а временами - навязанных. Полученное изображение отображает уже не сам объект, а его модель, копию. Одним из возможных последствий такого способа отображения является создание симулякров - копий без прототипа. При массовом их воспроизведении симулякром становится и наше окружение, которое мы начинаем интерпретировать как мир. Что в таком случае должно стать предметом изучения в школе - мир или гибридная совокупность его симулякров? В такой конструкции становится непонятно, кто в школе занимается толкованием мира - учитель или ученик? И это и не особенно важно, ведь оба они будут находиться в пространстве ошибочных моделей - "пустоты", но будут пытаться объяснять мир. Все, что они скажут, будет ошибочным, в смысле толкования реальности, она просто останется вне пределов такой школы.
Порочность постиндустриального мира заключается в том, что его информационные пирамиды требуют новых и новых объектов навязанного спроса и полной узурпации времени потребителя. Что и происходит. Но формировать спрос в виртуальном пространстве - вещь опасная. Ибо вслед за коммерческой легализацией симулякров (деривативы, электронные деньги и т.п.) мы получим их легитимацию обществом. "Реально то, что продается и покупается!" Это вызовет потерю меры бытия и мировоззренческий крах, поскольку мы потеряем ответ на вопрос, что есть мир, - хотя бы потому, что не согласуем новые смыслы понятий, не сформируем новый глоссарий.
В такой новой онтологии отображения вокруг нас совершенно легально начнут существовать "безобъектные" копии, поскольку они не будут противоречить природе-логике новой реальности. Но нужно осознавать, что эти симулякры суть виртуальные метастазы процесса копирования окружающего мира. Обществу еще следует осознать угрозу для человека таких выродков, а школе - определиться, с какой степенью восторга к ним относиться. Следует отметить, что "пустота" эта весьма реальна. На ней зарабатывают деньги не только футурологи-фантазеры. Но как быть простым обывателям, что им делать с тем, что вчерашняя "ценность" в сегодняшней информационной обложке оказывается никому не нужным "пузырем"? Как случилось, например, с "Новороссией". Правда, возникла новая обложка "пустоты" - Сирия.
А тем временем мы в Украине наблюдаем реальное вторжение реального агрессора, трансформированное в симулякры "Новороссии", "русского мира", "антифашизма" и т.п.
Однако все это - отдельная тема, она важна, но она о "пустоте", которая, к сожалению, занимает все больше места в нашей жизни.
Все перечисленные обстоятельства нужно учитывать, формируя смысл успеха человека, но ни в коем случае они не должны его определять. Замысел относительно человека не может быть раскрыт через замысел самого человека.
Предварительные выводы основного материала остаются корректными и с учетом указанных замечаний, поскольку апеллируют к синкретическому, дорациональному мышлению с точно определенными приоритетами смыслов - этике положительных мотиваций.