Два месяца Евромайдана рядом с протестующими всегда находилась одна весьма скромная и преимущественно аполитичная категория людей - медики. Тихо и незаметно для посторонних глаз врачи, медсестры и волонтеры делали свою работу. 19 января, когда мирный протест сменился радикальным, резко поменялась и их роль: на помощь молодым (преимущественно) терапевтам пришли опытные военные хирурги, реаниматологи, анестезиологи. На базе медпунктов стали разворачиваться операционные и полевые госпитали. Охота милиции на людей с ранениями в больницах привела к тому, что раненых перестали передавать в городские больницы (кроме случаев угрозы жизни): на Евромайдане завершили создание параллельной структуры оказания медицинской помощи, при которой практически нет необходимости обращаться в медучреждения Киева. Врачи оказались не только самыми скромными и аполитичными, но и самыми организованными жителями государства Евромайдан.
Медики Евромайдана появились в первые же дни протестной акции в конце ноября. Первые медпункты выполняли роль по сути семейной медицины - витаминки и лимончик для профилактики, лечение острых респираторных вирусных инфекций и психологическая стабилизация (уговорить протестующего отдохнуть или поспать). Большинством медиков Майдана были тогда молодые люди, преимущественно студенты и интерны. С рюкзаками (аптечкой первой неотложной помощи) они неизменно появлялись в местах наибольшего скопления людей. Именно медикам-волонтерам пришлось принять на себя удар разгона Майдана 30 ноября, перевязывать окровавленных и укрывать раненых в Михайловском соборе. Но тогда милиция еще не похищала пострадавших прямо с больничных коек, еще не опасно было вызывать "скорую"…
Второе серьезное испытание ожидало медиков 1 декабря - много крови на Банковой. Некоторые из них были избиты в ходе зачистки Беркутом, несмотря на очевидные опознавательные знаки. После этого в Администрацию президента и МВД даже были переданы письма от медицинской общественности о недопустимости насилия относительно людей, оказывающих медпомощь, но ответ был дан лишь недавно: во время противостояния на Грушевского 19–22 января от действий силовиков пострадали уже десятки врачей и медволонтеров…
"…Я видел, как женщина в спину была нашпигована шрапнелью, я видел тех двоих голых строителей, которые были обстреляны и выброшены на улицу, я видел поврежденные глаза дедушки и ампутированную руку парня. Из-за того, что каждые пять минут в опорный пункт приносили полубессознательное тело, которое было нашпиговано картечью, я сам прочувствовал действие перечного газа на своем лице и проблевался, стоя на коленях с жжением лица.
Я видел журналиста, которому прострелили голову.
Я видел крови больше, чем за свои предыдущие 30 лет!
То, что показывают по телевизору, то все херня, в жизни там все по-другому, более кроваво и безнадежно. Мы не можем отправлять пострадавших в больницы - их сразу же сдают ментам. Но все мы были очень обрадованы и в голос ржали, когда получили смс: "Уважаемый абонент, вы зарегистрированы как участник массовых беспорядков!". Это только добавило нам позитива и поводов для шуток. Мы держимся, мы становимся организованней и слаженно работаем. Для нас отравление газом - уже как дезодорант для рта.
Мы говорим "спасибо" всем людям, которые подносят нам перевязочный материал, выносят мусор, убирают и поят нас горячим чаем… Я все сказал, я спать - и снова на дежурство".
Этот пост написал в своем Живом журнале волонтер-медик Евромайдана, помогавший людям в эпицентре столкновений на улице Грушевского 19–20 января. Потом он поспал и вышел на дежурство туда же - в День Соборности, 22 января, где ему пришлось пережить смерть двух активистов с огнестрельными ранениями, которых врачи, несмотря на все усилия, не смогли реанимировать, разгром опорного медпункта Беркутом и необходимость оказывать помощь окровавленным травмированным людям прямо на улице… Но недолго: вместо разгромленного медпункта в Институте истории был создан более мощный в Национальной парламентской библиотеке - с четырьмя операционными столами. Киевляне за полдня до отказа наполнили его всем необходимым: хирургическим инструментом, расходными материалами, медикаментами (в том числе теми, что продаются только по рецепту - для анестезии и реанимации). Более того - купили два дорогих электрокардиографа и дефибриллятор (применяется при остановке сердца). Все медпункты Евромайдана - в доме Профсоюзов, Октябрьском дворце, лагере афганцев, КМДА, и два самых тревожных на Грушевского (в Парламентской библиотеке и восстановленный - в Институте истории) - являют собой образцы фантастического для Украины медицинского изобилия - и при этом каждую минуту заходят люди с вопросами: "Что нужно? Чем помочь?".
23 января. На Грушевского объявлено перемирие. Несмотря на это, в медпункте Парламентской библиотеки многолюдно. Везде слышен скрежет скотча - на халаты, куртки, футболки и каски наносят красной липкой лентой кресты, обязательно по нескольку. Из сдвинутых письменных столов сделаны операционные, накрыты одноразовыми простынями, у изголовий - приготовлены капельницы. Врачи в халатах и налобных фонариках. Заходит женщина средних лет, ищет начмеда: "Меня к вам из Дома профсоюзов направили, я медсестра. Работала в хирургии". "Хорошо, регистрируйтесь, переодевайтесь, будете работать за вторым столом". Уже минут через пять женщина появляется в белом халате и деловито идет сортировать медикаменты у второго стола. Ей никто ничего не объясняет. "Понимаете, все удивляются, какие медики организованные, - улыбается начмед пункта Игорь Петрович Илькив. - Но мы все - офицеры запаса. На все здесь происходящее есть протоколы действий. Каждый знает, что ему делать".
За соседним столом просят их не снимать парень и девушка чуть за двадцать: их родители знают, что они в Киеве, но не знают, что они на Грушевского. Оба - анестезиологи, Татьяна - из Тернополя, Юлиан - из Львова. Приехали, услышав о зверствах Беркута на Европейской, Татьяна - на автобусе, который вез на Майдан медикаменты, Юлиан - на поезде, сразу после дежурства.
Хирург Юрий Мусин - из Донецка, на Майдане - со второго декабря. На лице и руках у него множественные царапины - привет от беркутовских гранат. Он был на Грушевского с первой минуты противостояния 19 января. Сначала медики находились на линии противостояния, но когда стало понятно, что просто на улице такому количеству людей помощь не окажешь, попросились в фойе Института истории. Там сразу же развернули операционные, работали три бригады по четыре человека, но раненых было так много, что еле успевали менять подстилки и подвозить перевязочный материал. Многим требовалась помощь реаниматолога. "Больше всего было отравленных газом и раненых светошумовыми гранатами - рассказывает Юрий. - Силовики бросали гранаты прямо в толпу, что запрещено. Поэтому большинство ранений - осколочные - головы, лица и глаз". "Но если бы просто гранаты, - к разговору подключается военный хирург Сергей Горбенко из Полтавы. - Беркутовцы скотчем привязывали к гранатам то керамическую плитку, то какой-то войлок: от осколков плитки у некоторых было до десятка дополнительных ран, иногда до кости, а волокна этого войлока очень тяжело удалять из раны. А если оставишь - жди сепсиса. Как же им в голову такая жестокость приходит?".
Самым сложным было 22 января. Сначала в медпункт принесли двух раненых с огнестрелом - с интервалом в час. Реанимационные мероприятия были безуспешны. Вызвали милицию. Но тут началось наступление Беркута. В первый раз медиков от разгрома спасло присутствие следственной группы. Но во второй заход Беркут таки разгромил медпункт светошумовыми гранатами и выбил окна. Врачи еле успели скрыться через черный ход, хотя в это время они оказывали помощь…
Фельдшер Николай из Хмельницкого приехал на Майдан в начале декабря как медик. А сейчас, после дежурства, он снимает каску с красным крестом и идет на баррикаду: 19 декабря люди в штатском попросили его оказать помощь якобы раненому силовику, но в результате надавали по почкам самому Николаю…
За время противостояния на ул. Грушевского за помощью к медикам обратилась тысяча человек. Четверым пришлось удалить глаз, одному парню оторвало кисть руки. Четверо протестующих погибли от огнестрельных ранений, утверждает начальник медицинской службы Майдана Олег Мусий. Официально признано, что застрелены были два человека, но медики говорят, что видели четыре тела.
Врачи не весьма охотно говорят о своих подвигах, считая их обычной работой. Точно так же они стараются не ругать своих коллег из киевских больниц из-за случаев похищения раненых милицией прямо из приемных отделений. По закону врач стационара обязан сообщать в милицию о поступающих с подобными ранениями, иначе - уголовная ответственность, объясняет координатор скорой медицинской помощи Майдана Ольга Богомолец. Она добавляет, что пока был исключительно мирный протест, они отлично сотрудничали и с киевской "скорой", и с больницами. Сейчас, когда отправлять раненых в стационар стало опасно, людям оказывают помощь на Майдане или даже предлагают волонтерскую помощь по перевозу в другой город. Для простудившихся, но отказывающихся ехать домой, создали даже изолятор. Богомолец подтверждает, что медикаментами и расходными материалами медики Майдана в настоящий момент отлично обеспечены и передают всем огромную благодарность. Сейчас она готовит письмо во Всемирную организацию здравоохранения - последние события с "охотой" милиции на раненых после столкновений на Грушевского являются нарушением Конституционного права граждан на своевременную медицинскую помощь.
За два месяца Майдана через него прошло несколько миллионов человек. При этом не было вспышек инфекционных заболеваний, хотя власть неоднократно пыталась запустить соответствующий пугающий слух.
Черный от копоти снег сойдет. Раны заживут. Город восстановят. Но в памяти останется все. Очень хочется все зло забыть, потому что оно будет наказано. А все добро сохранить, чтобы оно было таким же безусловным и в мирной жизни. Чтобы такой же безусловной оставалась наша забота друг о друге. И наша благодарность людям, которым не было времени перевязывать собственные раны, потому что они спасали других.