За последние три года наше общество существенно изменилось.
Необъявленная война грубо разорвала украинский социум на две части: на тех, кто живет, не обращая внимания на события на востоке страны, и тех, кто принимал или принимает в них непосредственное участие. Времена аплодисментов на вокзалах, как в щемящей социальной рекламе 2014 года, давно прошли. В большинстве случаев мы стараемся не замечать тех, кому камуфляж въелся в тело и душу. Так легче и проще, ибо все мы уже устали и от войны, и от всего, что с ней связано.
Когда кто-то из них появляется в нашем окружении, среди родных или друзей, нас распирает любопытство и ужасно хочется спросить: почему не откупился, за кого воевал и убивал ли сепаров? И когда любопытство удовлетворено, мы ни на миг не задумываемся о том, что своими неделикатными расспросами унизили человека и заставили вернуться туда, где война… Мы не думаем о том, что он будет делать сегодня вечером после этого разговора, и о том, проснется ли завтра утром.
Вот, например, печальная статистика от разработчика системы реабилитации ветеранов военных конфликтов в США - ветерана Вьетнамской войны Френка Пьюселика: "В течение 12 лет боевых действий во Вьетнаме США потеряли 57 800 бойцов, а за следующие 10 лет еще 60 000 американских солдат покончили с собой". Почему люди, которым удалось выжить в экстремальных условиях войны, не выживают в мирной среде? Почему те, кто в окопах, под пулями, переоценил свои жизненные ценности, вернувшись к тем, кто войны не познал, теряют достоинство и жажду к жизни? Возможно, это происходит из-за нашего равнодушия к ним, из-за того, что даже не пытаемся их понять. Ведь на войне они стали совсем другими людьми - и психологически, и физически.
Вы даже не представляете, какие колоссальные изменения происходят в человеке во время боевых действий. Американский военный психолог Дейв Гроссман исследовал человеческий организм во время боя. Он был поражен: мозг и тело воина полностью переключаются на режим выживания.
1. Меняется система циркуляции крови: периферийные сосуды спазмируются, а потому снижается механическая активность кровообращения. Впоследствии, вопреки возбужденному состоянию перед боем, человек может стать совершенно бледным. Гроссман объясняет, что таким образом организм реагирует на возможную потерю крови во время боевых действий. К тому же благодаря этому феномену даже после многочисленных ударов и ушибов, которые солдат испытывает в бою, у него практически отсутствуют синяки.
2. Кровообращение меняется и в головном мозге, причем так, что кровь отливает от переднего мозга и активно питает средний. Это предопределяет снижение рационального мышления и способствует тому, что человек действует на уровне рефлексов и навыков, которые были привиты во время военных учений. Именно поэтому, по словам Гроссмана, если солдату не хватает военных навыков, большая вероятность того, что он впадет в ступор. Вместо этого хорошо тренированный выживет и выполнит задачу. Но подавляющее большинство бойцов, сталкивающихся со смертельной угрозой, начинает бежать и стрелять.
3. Если спросить солдата, слышал ли он во время боя свои выстрелы, он с удивлением констатирует: почти не слышал. Хотя хорошо слышал вражеские. Бойцы обычно этого не замечают, но это в самом деле так - в боевых условиях возникает уникальная слуховая избирательность. То есть организм мобилизуется таким образом, что не воспринимает намного более громкие звуки, чтобы услышать слабые. Это нужно, чтобы сориентироваться, куда и как прятаться во время обстрела, чтобы выжить.
4. Меняется не только слух, но и зрение. В зависимости от потребности включается "тоннельное зрение", помогающее сконцентрироваться на цели, или, наоборот, зрение, охватывающее все, что происходит на поле боя. Кроме того, некоторые бойцы рассказывают, что во время боевых действий видят, как летит пуля, что мозг будто включает режим замедленной съемки. Этот вопрос дискуссионный, однако Гроссман рассказывает, что часто солдаты могут показать точку попадания пули, что без наблюдения за траекторией полета было бы невозможно.
5. Что касается психологического состояния. Всем известно, что во время угрозы жизни у человека возникает страх - совершенно естественная эмоция, отвечающая за безопасность организма. Пребывание в зоне боевых действий - это постоянная угроза жизни. Так как же человеку отвергнуть инстинкт самосохранения и идти навстречу смерти? Вопрос вопросов, скажу я вам. Все эти разговоры о бесстрашии в бою - не более чем красивые слова. Вы думаете - на передовой не страшно? Я разговаривала со многими ветеранами - страшно, очень страшно. Но вопрос чести воина в условиях боевых действий - контролировать свой страх и замещать его другими чувствами. В большинстве случаев - это агрессия. Именно агрессия помогает солдату выжить в нечеловеческих условиях боя. Вместе с тем именно агрессия разрушает его изнутри, когда он оказывается на мирной территории. Это происходит, когда социальные рамки не дают возможности человеку выплеснуть негативные эмоции, обычно возникающие в повседневной жизни. Способствует этому разрушительному процессу хроническая нехватка положительных эмоций, человеческой чуткости и понимания.
Следствиями подавления внутренней агрессии могут быть бегство от реальности, алкоголизм и даже суицид. Поэтому, наверное, вас не удивляют приведенные Френком Пьюселиком цифры о количестве суицидов среди ветеранов Вьетнамской войны. А изменения со стороны физиологии бойцов - неужели вы думаете, что они проходят без последствий, едва закончился бой? Сколько же было их, этих боев на передовой, сколько обстрелов, на которые нельзя отвечать, сколько бессонных ночей и переоценок жизненных ценностей, сколько трагедий и потерь, которые произошли на глазах?
Итак, что же происходит с человеком после боя? Военные психологи утверждают: после боя у бойца наблюдается эйфория, некая радость, что выжил. Но спустя некоторое время эта эйфория превращается в чувство вины: "чего-то не выполнил", "кого-то не сохранил", "кто-то погиб, а я - нет". По словам одного из бойцов, такая вина может преследовать человека несколько дней, месяцев, лет, а может - и до конца жизни.
Все эти физиологические изменения, весь этот невероятный опыт, чувства и ощущение, которые человек переживает во время боевых действий, делают наших ветеранов другими. И это отнюдь не говорит о том, что они хуже, чем мы. Они априори не могут быть хуже, потому что сумели выжить в нечеловеческих условиях. А такое не каждому по силам. Кроме того, в мирных условиях люди, прошедшие войну, тоже ходят по лезвию бритвы, ибо жизнь снова подвергает их испытанию. Одни с бременем боевого опыта идут вперед и вверх, другие, остающиеся без поддержки родных и друзей, падают в пропасть. Но в любом случае они все без исключения возвращаются воспоминаниями в войну, грезят ею в тревожных снах, скучают по товарищам и по острому чувству подлинности, которое бывает только на передовой. А еще они не понимают наших мелочных проблем, вместо этого лелея в раненых душах то, чего мы не можем постичь.
Да, наши ветераны другие, и эта "инакость" - в их взглядах, печальных и сосредоточенных, суровых и отстраненных. Мы можем не замечать их, ибо так легче, мы можем не обращать внимания на их не понятные нам заморочки - нам и своих проблем хватает, и мы можем задавать им глупые вопросы - просто так, из любопытства. Но давайте помнить: именно они являются мощной движущей силой в борьбе за достоинство и справедливость в нашей стране. И удастся ли нам избежать печального опыта Америки, зависит именно от тех людей, которые рядом с ветеранами, в частности и от нас с вами.