"Высшие военные чины, не имеющие ни малейшего представления о военном деле; высокие представители флота, никогда не видавшие корабля; ведомственные сановники, никогда не ведавшие никакими делами; служители церкви, приверженные всякой скверне мирской, бесстыжие, с плотоядным взором, блудливыми речами, погрязшие в распутстве, - все это были люди совершенно непригодные для того звания, коим они были облечены, и все они с утра до вечера изощрялись во вранье, притворяясь пригодными".
Чарльз Диккенс "Повесть о двух городах"
Мутации терминов, как и биологические мутации, - это не просто искажение под результатом сильного воздействия. Это изменение, способное передаваться по наследству.
Наше слово "активист" в этом смысле уже приближается к его общеевропейскому эквиваленту, означающему специфическую разновидность уличного хулигана, проявляющего свой вандализм не когда вздумается, а по определенным датам или резонансным событиям.
Мутация еще не завершена, поэтому любопытно будет взглянуть, каким образом этот тип асоциального, и в то же время как бы просоциального поведения сформировался.
Испокон веков существовали т.н. "общественники". Обычно пожилые люди, обладавшие некоей компетенцией и опытом, и которым было скучно на пенсии. Некоторые из них брались вести бесплатно какие-то детские кружки, студии, мастерские. Делали это порой настолько хорошо, что вызывали раздражение штатных педагогов, писавших на них доносы.
Но в основном масса "общественников" участвовала в бесчисленных и разнообразных профсоюзных и компартийных массовках, воспевающих советский общественный строй. Это было бы безвредной стариковской чушью, если бы периодически "от имени трудового народа и творческой интеллигенции" ими не подписывались гнусные коллективные письма с травлей инакомыслящих. Если совсем старые коммунисты делали это еще по личному убеждению или по задачам партии, то при позднем "совке" костяк "общественников" составили уже совершенно беспринципные негодяи помоложе.
Поэтому "переобуваться" они начали не внезапно, в 1991-м, а загодя. И орды крикливых вчерашних комсомольцев в вышиванках были отнюдь не быстрой реакцией суперсообразительных людей. Если бы в Украине вообще на что-либо действительно были быстрые реакции, она давно была бы другой страной.
Эти люди несколькими годами раньше почувствовали по поведению своих кураторов, что мутагенные факторы усиливаются, что ремиссии не будет, и что выживут не все. Выживут те, кто будет способен представить ошалевшим гражданам хоть какое-то подобие понимания ситуации. И главное - демонстрацию этим всем растерявшимся личного оптимизма и неунываемой бодрости духа.
Потом они изображали "гражданское общество", пока Джордж Сорос из мессии-просветителя не превратился в международного афериста.
Стремительно рванувшая за ними молодежь резко притормозила, когда обнаглевшие от безнаказанности менты отпилили голову несчастному Гонгадзе. Частично это уравновесилось дважды самоубившимся генералом Кравченко. Но в итоге при Януковиче публичная социальная динамика, казалось, вообще потеряла всякий смысл. А то, что запрос на нее просто ушел вглубь, показал Майдан.
Ничего не исчезает из живой природы и никуда не девается, что бы вам ни лепили политики и их клиентела. Если вы чего-то не видите, это значит, что оно просто у вас за спиной. Разделение на военных добровольцев и гражданских волонтеров произошло искусственно. Ведь поначалу это было одно целое, и если я не прав, киньте в меня военным прокурором. О том, как власть ломала голову, что со всей этой публикой делать (и в итоге сломала), написано достаточно много. И что сделала, тоже написано. Инстинкт самосохранения ведь не зря считается базовым. В итоге волонтер оказался человеком, делающим что-то хорошее бесплатно. И, как правило, эта деятельность не имела ничего общего ни с его (ее) квалификацией или работой.
Здесь очень важный момент, касающийся вопросов тайминга и компетентности. Когда вам действительно физически плохо, например на улице, вы примете элементарную помощь от кого угодно. Вы не будете спрашивать, если вы не идиот(ка), за кого голосовал человек, помогающий вам, какой он веры и сексуальной ориентации, когда вам реально очень хреново. Ключевое - элементарная, т.е. неквалифицированная помощь. Оказанная вовремя она спасает жизнь. Так произошло и со страной, которая постепенно очухалась. И начала задавать волонтерам вот эти самые вопросы о вере и ориентации. Частично в этом был смысл, потому что задачи усложнялись, требовали профессионализма, а помощь оставалась любительской.
Но в основном это был циничный инструмент ликвидации конкурентов, обладавших несомненным моральным превосходством против власть предержащих. И чтобы общество этого не заметило и не начало задавать власти неудобные вопросы (оно и начало, но было уже традиционно поздно), стрелки перевелись в плоскость "а ты кто такой?". Памятное собрание волонтеров в Доме офицеров, где Порошенко в 2015 г. заявил, что Украина "победила бы и без волонтеров, хоть это было бы труднее", завершило процесс инкорпорации во власть самых ловких мутантов. И оставило за бортом наивную босоту, искренне верившую, что царь их не заметил случайно, и продолжавшую обивать пороги министерств и ведомств с планами спасения Украины еще пару лет. Имею право на подобный сарказм, поскольку сам обивал те же пороги, хоть и не так долго.
Примерно в это время на информационную арену выходит - ну как выходит, просто расцветает новым цветом - новая мутация "экспертов". Здесь надо усесться поудобнее с попкорном, потому что это сугубо телевизионное явление. Ни гостевому редактору, ни редактору программы, ни тем более ведущему не нужно ни в коей мере сеять разумное, доброе, вечное. Их совокупная задача в условиях рухнувшего рынка рекламы и сужения сегмента медиа в целом - создать незабываемую атмосферу скандала. Чем он гнуснее, тем лучше запомнится. В этих обстоятельствах человек, могущий помочь в создании такой атмосферы - или по наущению, или по недомыслию, - и есть тот самый желанный эксперт.
Эксперт сегодня - это человек, которого приглашают комментировать все что угодно. И который ни единым мускулом лица не выкажет, что он в этой конкретной теме - полный идиот. Отдельные динозавры компетентности еще остались, только они либо партийные, либо уходящая натура.
Но эксперт из телевизора количественно ничтожен и ситуативно труслив, лица все примелькались, и тексты в принципе тоже заранее известны. А вот улица - другое дело.
Первое проявление нынешнего тренда активизма я помню после Помаранчевой революции. Еще пару лет спустя возле заборов сомнительных (а других у нас нет) строек можно было видеть палатки и надписи - КУПР (Комітет учасників Помаранчевої революції). Под этим брендом возникали движухи и разная нетравматическая толкотня, но значительного социального развития это не получило.
Все мы также помним термин "титушки", которым в итоге называли кого ни попадя, пока это всем не надоело. Да и термин вроде как был обидный, обозначавший сборище нанятых уличных громил. По мере того как полиция все же наловчилась паковать этих "спортсменов", физическая борзость уличных манифестантов заметно пошла на убыль. Люди никуда не делись, но поведение изменилось. Произошло скрещивание титушек с экспертами, в результате чего появились на свет нынешние активисты. Сразу оговорюсь, что речь не о внештатниках, изображающих волонтеров. Это такая отдельная социально-политическая функция, в которой ты играешь как бы "слугу народа", но вполне сам себе суверен.
Какие особенности нынешнего активизма?
Прежде всего, это мелкогрупповая деятельность. Активист не бывает сам по себе, это вымирающий вид волонтера. И он не может быть в большой движухе, потому что там по факту дисциплина множит на ноль его личные понты и псевдохаризму. Это группа примерно из десятка человек, со стихийно сложившейся корпоративной этикой, где все небезосновательно претендуют на лидерство, желательно в масштабах страны.
Во-вторых, активизм всегда имеет политического хозяина, зачастую тоже мелкого. Большие политические игроки не нуждаются во мнении улицы, даже искусственном. Они сами формируют повестку. Зачастую разрушительную и саморазрушительную, но узнают об этом лишь на выборах.
Активисты у больших игроков есть на подхвате, но в двух ипостасях. Либо это полезные дураки, которыми можно пожертвовать (и трагикомические вопли по поводу непопадания в список любимого вождя тому примером, во всех партиях без исключения). Либо это внештатные люди, просто должности для них не нашлось, и они продолжают не бесплатно думать, что вот-вот найдется.
Третий момент - это угроза насилием. В отличие от титушек, которые быстро действовали и быстро отгребали, а потому потерялись как вид, активисты составляют угрожающие проскрипционные списки или публично обещают кого-то в них включить. Задал тон этому процессу некогда грозный "Миротворец", постепенно превратившийся в политический аналог журнала "Перець".
Была такая мадам Дефарж, героиня романа Диккенса "Повесть о двух городах". Тип безжалостной фанатичной революционерки. Присутствуя на заседаниях Конвента, она составляла список аристократов и других врагов Французской революции, зашифрованный в стежках ее вязанья. Вот это самое оно, в стежках фейсбучного вязанья активистов мы постоянно видим списки врагов нашей Революции.
В это чудесное время всеобщего самобичевания и саморазоблачения у активистов намечается следующая перспектива. Во-первых, могут появиться новые группы с совершенно новыми самоназваниями, какие-то украинские хунвейбины или цзаофани. Они начнут собственную "культурную революцию", и лозунг "огонь по штабам!" может оказаться вовсе не поэтическим преувеличением. Эти группы расправятся со старыми, но не беспредельничая.
Могут разрастись за их счет разные "корпуса" и "дружины". Ребята ж хорошие, чего добру пропадать.
Ну и на активистов могут обратить внимание и крупные игроки. Судя по складывающейся ситуации, тема поиска и наказания виновных (в чем-либо) будет ключевой. А учитывая ситуацию в законодательном поле, противоположные векторы сдерживания от ЕС и США, и, мягко выражаясь, смятение в силовых структурах, всерьез наказывать никого из главных не будут, видно по делу Гандзюк.
Но активисты тут вполне пригодятся для выпуска пара. Помните все эти громкие народные люстрации с обливанием зеленкой, катанием неугодных чиновников в уличных мусорных баках под камеру? Ну и что? Где теперь эти люстраторы, а где те неугодные чиновники?
Где все эти гордые микроорганизации Майдана, и где сейчас те, кого они грозились повесить? (И о компетенции - большинство даже шнурки на обуви толком не завяжет, не то что петлю на виселице).
"Гильотина стала символом возрождения человечества, она заменила собой крест. Кресты поснимали с шеи и на груди носили маленькие изображения гильотины; ей поклонялись, в нее веровали, как когда-то веровали в крест", писал Диккенс в "Повести о двух городах". Современные активисты станут такими символическими гильотинками на шеях власть имущих.
И намек вроде на что-то серьезное, и элегантно.