Поскольку Путин погряз в войне в Украине и сталкивается с беспорядками дома, пора Западу попытаться договориться о том, как отходить от края пропасти. Над вариантами размышляет директор программы Евразия в Институте ответственного государственного управления Квинси Анатолий Ливен.
Оглашение президентом Путиным частичной мобилизации является признаком полного провала стратегии России по отношению к Украине. То, что Путин так долго медлил с объявлением мобилизации, частично объясняется тем, что это становится косвенным признанием этого провала и того факта, что «специальная военная операция» на самом деле является полномасштабной войной, которую, кажется, Россия проиграет.
Кроме того, он справедливо опасался негативной реакции со стороны российской общественности. Его режим сейчас в серьезной опасности. Еще одно крупное поражение, скорее всего, уничтожит его.
Что может быть гораздо опаснее самой мобилизации, так это сочетание этого объявления с решением о проведении референдумов на восточном Донбассе (признанном Россией независимым в феврале) и других территориях, оккупированных российскими войсками во время вторжения.
Ключевой вопрос заключается не в результатах самих «голосований» о присоединении к России, которые заранее предрешены, а в том, пойдут ли российское правительство и парламент на немедленную аннексию этих территорий. Если они это сделают, это будет признаком того, что Москва отказалась от какой-либо надежды на мир и готова воевать до бесконечности; поскольку эту аннексию никогда не примут ни Украина, ни Запад, поэтому надежды на какое-либо дипломатическое урегулирование не останется.
Лучшее, на что в этом случае следует надеяться Украине, это ряд нестабильных режимов прекращения огня, которые будут прерываться войной, как это было в Кашмире в последние 75 лет.
В течение следующей недели станет понятно, это ли намерение Москвы, или все же референдумы - это шаг для накопления козырей в будущих переговорах. Стоит напомнить, что так называемые «республики Донбасса» провозгласили независимость от Украины в 2014 году, но только восемь лет спустя, накануне вторжения в феврале, Москва официально признала их независимость. Все это время Москва вела переговоры с Украиной и Западом по возвращению этих территорий Украине с гарантиями полной автономии, согласно Минским соглашениям 2015 года.
На этот раз может произойти так же. Определенную надежду, что это может быть так, дала отсылка Путина в его речи на прошлой неделе к мирному предложению Украины в марте, которое якобы предусматривало договор о нейтралитете и переносе территориальных споров на предстоящие переговоры. Причины срыва тех мирных переговоров очень дискуссионны, но в российской версии событий их заблокировал Запад, поэтому Украина отказалась.
Причины, по которым Москва может хотеть прекращения огня, очевидны. Первоначальный план Путина – захватить Киев и взять Украину под контроль – полностью провалился. План «Б» по захвату русскоязычных территорий на востоке и юге также зашел в тупик, не достигнув многих из своих целей, а теперь он и вовсе находится под серьезной угрозой быть перечеркнутым украинскими контрнаступлениями.
С поражением в Харьковской области режим Путина значительно пошатнулся. А если Украина выгонит Россию из Херсона или из значительной части Донбасса, выживание Путина у власти вообще окажется под вопросом.
Если в ближайшее время не произойдет прекращение огня или мирных переговоров, у России есть средства для серьезной эскалации. Она может сосредоточиться на оккупированных территориях, в то же время значительно усилив атаки на украинскую инфраструктуру, которые уже начались.
В случае, если Россия аннексирует оккупированные территории, то вполне возможно, что Путин может угрожать ядерными ударами, чтобы защитить то, что Москва тогда определит как российскую суверенную территорию. Поскольку администрация Байдена все больше отходит от политики «Единого Китая», Путин может надеяться, что в ответ Китай значительно увеличит военную и финансовую помощь его армии.
А между тем, как мы уже наблюдаем, беспокойство в российском обществе будет неизбежно расти. Это недовольство усугубляется часто присутствующей в сознании русских смесью: неодобрением самой войны и яростью из-за некомпетентности ее ведения Путиным и его окружением.
Если так будет продолжаться, то государственный переворот против Путина станет реальной возможностью. Он не обязательно будет насильственным и публично вообще может пройти незамеченым. Вместо этого делегация политиков придет к Путину и скажет, что для сохранения самого режима ему (и нескольким другим причастным к военному провалу должностным лицам, таким как министр обороны Сергей Шойгу) необходимо отойти в обмен на гарантии иммунитета от уголовного преследования и безопасности собственности. Что-то вроде этого происходило, когда Ельцин передавал власть Путину в 1999 году.
Члены российского истеблишмента, которые могут пойти на такой шаг, значительно рискуют, ведь этот шаг может оказаться неудачным. Кроме их личного риска, это чревато и для самой России, если смена руководства приведет к расколу элит, политическому хаосу и радикальному ослаблению центральной власти.
Поэтому им, скорее всего, понадобятся определенные гарантии, что если Путина удастся устранить, Запад сможет предложить его преемнику соглашение, которое позволит новому правительству претендовать на развитие России.
Иначе, проиграв войну и получив ослабленное государство и армию, новое правительство может примерить на себя роль веймарской германской демократии после Первой мировой войны, оставшись навсегда заклейменной капитуляцией и национальным унижением страной.
Осознавая эту перспективу, преемник Путина, скорее всего, обвинил бы его лично в том, что в Украине все пошло не так, и, отвечая на все более активные призывы российских сторонников жесткой линии, объявил полную мобилизацию и значительно усилил войну.
Это может вынести ее за пределы Украины. Если мы хотим избежать этой перспективы, у Запада еще есть время принять неявное предложение Путина по поводу переговоров; но времени не так много.