В течение года с момента нападения Путина Запад, в определенной степени сам от себя не ожидая, поддержал Украину. Про будущее Украины пишет Джеймс Мик в колонке для Guardian.
Запад стал адвокатом Украины, ее убежищем, ее арсеналом и банкиром, если не ее полноправным военным союзником. Мы нашли способ быть достойным другом Украины пока Украина под обстрелом.
Но впереди еще более сложное испытание, когда Запад должен решить, каким другом он будет для уязвимой полуразрушенной страны, где боевые действия в основном прекратились, но где война не исчезла и может не исчезнуть еще на протяжении поколений.
Возможно, только через год, если не раньше, Запад – этот нечетко определенный ансамбль богатых североамериканских и европейских демократий, определенным образом включающий Австралию и Японию – должен будет столкнуться с вопросом, которого они избегают: как далеко мы зайдем в защите Украины в долгосрочной перспективе?
В убийственной слепоте Путина и геноцидных болтливых головах российского телевидения есть ясность относительно будущего места Украины в мире. Они не считают, что это место должно быть в принципе: разве что в качестве одного из регионов России с контролируемым фольклорным оттенком.
Но что думает Запад о будущем Украины? Если мы на Западе хорошие ребята, где ясность или дебаты относительно нашей способности выполнять труднейшую задачу, которая стоит впереди? Задача состоит не в боеприпасах сегодня, каким бы жизненно важным это ни было, или в восстановлении завтра, а в том, чтобы стать будущими гарантами свободы Украины на десятилетия вперед. Есть ли у нас воля? Стоит ли нам доверять?
Страны, как правило, понимают друг друга через клише, и на протяжении большей части своего существования Запад имел немного таких, которые можно было применить к Украине. Украина страдала от нашей хронической неспособности отличить клише, имеющее элемент правды, от клише, которое является полной правдой. В мерцающем западном стереотипе о бедной, плохо управляемой, коррумпированной, застойной стране, хронически разделенной между националистическим Западом и пророссийским Востоком, редко случалось место для «да, но…».
Народные восстания в 2004 и 2014 годах, в которых интеллектуалы и новорожденный средний класс сыграли ведущую роль, а европейские буржуазные демократические идеалы вышли на передний план, не просигнализировали Западу о том, что старые, упрощенные рамки националистического раскола, давно рухнули.
Многие на Западе все еще были убеждены, что в каком-то фундаментальном смысле Украина «принадлежит» России. Когда в 2014 году Россия аннексировала Крым и ввела войска на восток Украины, чтобы спасти неудачное вооруженное восстание, Запад отреагировал тревогой, заламыванием рук и мягкими санкции, но без серьезных последствий для Путина.
Прошлогоднее вторжение шокировало Запад и дало нам новый набор клише: Украина храбрая, дерзкая, изобретательная, страдающая, обиженная, кричащая «Почему?» над телом убитого новорожденного.
Украина – защитник цивилизационных ценностей; Украина сохраняет спокойствие и борется, захватывая танки тягачами, показывая средний палец крейсеру и пуская его ко дну.
Сотни российских танков плотными рядами мчатся по украинским автодорогам, пока не оказываются разбитыми горсткой смелых украинских импровизаторов на квадроциклах, использующих подаренные западные противотанковые ракеты и заказанные в Интернете беспилотники.
Чувство цели и праведной миссии, которые это вторжение породило на Западе, реально и имеет широкую общественную поддержку, но имеет короткий временной горизонт. Даже общая сила поддержки Украины на Западе с начала вторжения скрывает радикальные изменения восприятия ее Западом. В первые несколько дней вторжения России в Украину, когда масштабы амбиций Путина стали очевидными, напуганные наблюдатели в Европе и Америке угадывали дни неизбежного падения страны. Через несколько недель, когда Украина держала Россию у ворот Киева, появилось восхищение и удивление стойкостью страны.
Когда стало известно о жестокости российских оккупантов в таких городах, как Буча, по Западу прокатилась дрожь сожаления, гнева и стыда, и поддержка Украины вооружением заметно возросла.
Отступление России из Киева и северо-восточной Украины вселило надежды; следом опять возникли сомнения в способности Украины вытолкать Россию за пределы Украины; осенью украинцы выбили Россию из Херсона и Харькова, потекло западное оружие и полная победа казалась вероятной; россияне окопались и начали методическими волнами ракет уничтожать украинскую экономику.
Война будет продолжаться. Пожертвовав десятками тысяч свежих войск и остатками своего значительно сокращенного, но все еще крупного арсенала, Россия попытается удержать часть Украины, которую она захватила, и захватить оставшиеся четыре юго-восточных региона, которые, по словам Путина, объявили о своем желании принадлежать Москве.
Украина постарается вбить клин между российскими войсками в Крыму и на Донбассе, чтобы потом выгнать их из страны.
Но ни одна попытка, скорее всего, не будет иметь полного успеха. Россия мобилизовала свой народ и свою промышленность, но неумело и половинчато; Запад разграбил свои старые запасы, чтобы вооружить украинцев, но мало сделало для наращивания потенциала, чтобы восстановить их. В какой-то момент в течение следующих года или двух, похоже, наиболее жестокая, разрушительная фаза российского наступления угаснет, не приблизившись к достижению целей Путина, но и Украина не сможет выгнать каждого русского солдата со своей территории.
Это будет не конец войны, а урегулирование линии фронта, когда Россия будет удерживать Крым и большую часть Донбасса. Это может привести к перемирию, которое затем может привести к мирным переговорам – переговорам, которые, учитывая то, что вступившие в них стороны столь далеки друг от друга – могут продолжаться бесконечно.
«Любые территориальные компромиссы сделают нас слабее как государство», – сказал Владимир Зеленский Джону Симпсону на прошлой неделе.
В России, где уже опубликованы учебники, демонстрирующие захваченные и заявленные территории – включая территории, которые все еще удерживает Украина – как российские, Путин несколько дней назад повторил: «Это российские регионы».
Насколько это является препятствием для мира? Мир усеян устаревшими войнами, прекратившимися в эмоции ненависти, непрощения и желании возмездия, и не восстановились, несмотря на отсутствие официальных договоров.
Настояние Зеленского на том, что российские войска должны оставить каждый квадратный метр украинской территории, включая базу российского Черноморского флота в Севастополе, могут звучать вечно и не быть реализованы, как и хотелки Путина о том, что Украину нужно изгнать из Херсона и Запорожья.
Однако между двумя сторонами есть критическая разница, и дело не просто в том, что украинская позиция справедлива, а российская – преступна. Украина отвергает вторжение России, но не исключает существование России, тогда как Россия не признает самого понятия Украины как страны.
Зеленский не доверяет Путину, но не сомневается в том, что он законный лидер своей нации, тогда как Путин не воспринимает своего украинского коллегу как равного, относясь к украинскому руководству так, будто оно пришло к власти незаконно, будто оно назначено и полностью подчинено Соединенным. Штатом. Недаром Украина так боится мирных переговоров и территориальных уступок: как она может рассматривать, скажем, соглашение об особом статусе Крыма с партнером по переговорам, не признающим права Украины на существование?
Многие из тех на Западе, кто больше всего стремятся к скорейшему началу мирных переговоров с Россией, похоже, верят, что на карту поставлено то, сколько насильственно захваченной земли сможет сохранить Путин. Если бы, пишет Юрген Габермас, немецкий философ, Запад в самом начале войны дал четко понять, что России не нужно заходить дальше границ территорий, которые она захватила в 2014 году, можно было бы начать настоящие переговоры. Это неправильное толкование постоянного месседжа России последнего периода правления Путина: независимо от того, какие части Украины поглощает Россия, она считает, что имеет право на контроль и над остальной страной.
Россия вторглась на Донбасс в 2014 году не потому, что она так хотела владеть регионом, а потому, что она, как ей казалось, предложила средство политического контроля над всей страной – превратить ее в вассальное государство, как Беларусь.
Россия наверняка воспримет переговоры с Украиной и с Западом – и Путин сделает все возможное, чтобы именно Запад, а не Киев стал его визави – это было бы согласием на завоевание целой страны. Кремль сделает переговоры отправной точкой для односторонних требований по поводу ведущей роли в определении будущего Украины, ее конституции, выборов, численности ее вооруженных сил, пытаясь присоединиться к Вашингтону, Берлину и Парижу в имитации разделения Европы после второй мировой войны.
Очевидно, что это неприемлемо; Если бы Россия получила – с согласия или с помощью солдатских сапогов – некоторые части Украины, Киев справедливо ожидал бы, что Запад поддержит его, гарантируя, что на остальную территорию Россия не посягает.
И все же Запад только начинает формулировать последовательное видение того, какое будущее он ожидает, и каково в нем место Украины.
Опыт последних месяцев доказывает, что перемирие между Россией и Украиной может быть легко прервано не только мирными переговорами, но и волнами российских ракет, беспилотников и крылатых ракет, запущенных, чтобы затормозить восстановление и без того болезненно восстанавливаемой страны.
Если путинский идеал Украины — уменьшенный российский вассал, то идеал самой Украины — безопасность от России и интеграция с Западом. На это Запад отвечает «еще нет».
Еще нет – возможно, и никогда – в НАТО, еще нет – в ЕС, еще нет – в эффективные военно-воздушные силы.
Если Запад хочет сохранить веру в Украину и поощрить ее принять возможную потерю территории, он должен сделать предложение лучше «еще нет». Чтобы заложить основу для хороших отношений, которые могли бы стать реальными в один из далёких дней с другой Россией, которая научится не испытывать пренебрежения к государственности своего соседа.
Это будет чрезвычайно сложно, поскольку предложение должно включать в себя военный элемент миротворческих войск или воздушных сил, который безусловно разъярит Путина, а также условия торговли с ЕС, которые будут политически тяжелыми для Европы.
Это будет дорого, это будет постоянно подвергаться жестоким политическим атакам как изнутри, так и извне. Но оно того стоит.
Год назад мир сомневался в выживании Украины; сейчас пора спланировать, как помочь ей жить и процветать.