Российское неспровоцированное вторжение в Украину дало начало катастрофическому конфликту в Европе. Впервые за многие десятилетия эта война также вернула в сознание обществ страх перед ядерной войной. Хотя этот сценарий судного дня остается маловероятным, ядерные угрозы Владимира Путина повышают риск эскалации. Чиновники в Вашингтоне и по всему Западу теперь ищут способы реакции на провокации, которые не поставили бы мир на грань ядерной войны.
Нынешний кризис затрагивает вопрос о будущем американо-российских договоренностей о контроле ядерных вооружений. Вернутся ли Вашингтон и Москва за стол переговоров, снова взглянув в ядерную пропасть? Или гонка вооружений, как во времена Холодной войны, снова вернется, но на этот раз с новыми и еще более опасными чертами?
Об этом на страницах Foreign Policy пишет директор программы контроля вооружений в американском Центре Джеймса Мартина по исследованиям ядерного нераспространения Сара Бидгуд.
Она отмечает, что войну в Украине можно сравнить с Карибским кризисом 1962 года, который часто называют моментом быстрого начала американо-советского процесса контроля вооружений. Действительно, первые пять лет с 1963-го по 1968-е были чрезвычайными. За это время были подписаны соглашения о «горячей линии связи», об ограниченном запрете ядерных испытаний, о космосе и ядерном нераспространении. Однако связь между этим кризисом и соглашениями, подписанными после него, намного сложнее и не так линейна, как может показаться. Исторические записи свидетельствуют о нескольких важных нюансах, которые следует учесть в ожиданиях сегодня.
Во-первых, Карибский кризис спровоцировал глубокое чувство недоверия между Вашингтоном и Москвой, сохранявшееся еще долго после того, как Никита Хрущев отозвал советские ракеты с Кубы. Как президент Джон Кеннеди сказал Хрущеву в ноябре 1962 года, «неоспоримые фотодоказательства того, что наступательное вооружение было развернуто, стали глубоким и опасным шоком сначала для правительства, а затем для всего народа». В таком климате достижение прогресса в вопросе контроля ядерного вооружения стало почти невозможным. И эта ситуация сохранялась еще 8 месяцев после того, как сам кризис закончился. Весной 1963 года американо-советские переговоры о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний зашли в тупик из-за проблемы верификации. Лишь после того, как Кеннеди провозгласил односторонний мораторий на ядерные испытания в июне 1963 г. стороны смогли достичь прогресса.
Во-вторых, Карибский кризис позволил Кеннеди продвигать те цели в области контроля вооружений, которые уже рассматривались и которые он считал очень важными. К примеру, среди них был запрет ядерных испытаний, переговоры о котором начались еще во времена Двайта Эйзенхауэра. Также первые переговоры об установлении линии связи между лидерами США и СССР тоже начались при предшественнике Кеннеди, но тогда они не добились никаких результатов. Перед тем, как обнять кресло президента, Кеннеди был одержим потребностью положить конец «смертельной гонке вооружений», которая «слишком долго омрачала все остальное, что мы должны сделать». Осенью 1961 г. он составил амбициозный план разоружения для реализации, в котором были начальные версии некоторых позже реализованных идей.
Как позже писал глава Агентства по контролю вооружений и разоружения Джордж Банн, Карибский кризис катализировал эти усилия, «разбудив американский и советский интерес к поискам компромисса». По его мнению, это дало президенту США «ужесточенные полномочия… добиваться запрета испытаний в Сенате». В то же время Карибский кризис не дал толчок новым подходам к ядерному разоружению за пределами тех, которые Кеннеди и Хрущев уже рассматривали. Если бы четкий план уже не был перед ними на столе, неизвестно, как кризис повлиял бы на дальнейшую ядерную дипломатию.
В-третьих, многие уроки Карибского кризиса сосредотачивают внимание на важности контроля вооружений. Однако немногие упоминают о роли размеров ядерных арсеналов США и СССР. Но с 1962 по 1968 год американские запасы выросли почти на 16% в то время, как количество советских боеголовок увеличилось почти втрое. Уильям Перри, занимавший пост министра обороны США в 1990-х, заметил сюрреалистическую после кризисную ситуацию. Потому что началось не «сотрудничество для сокращения вооружений и напряжения, а… ускорение гонки вооружений». По его мнению, утверждение, что Кеннеди обыграл Хрущева на Кубе, «только ускорило ядерную гонку, которая уже так длилась между США и СССР».
Влияние этого нарратива было ощутимо не только во времена администрации Кеннеди. Президент Рональд Рейган указал на него, чтобы оправдать наращивание военных сил во время своего первого президентского срока.
«Во времена Карибского кризиса в США было ядерное превосходство над СССР в соотношении примерно 8 к 1. Поэтому, когда мы встали и посмотрели им прямо в глаза, они моргнули», - говорил Рейган в 1983-м.
Для него уроком тех событий была не опасность начала ядерной войны, а необходимость иметь надежные силы сдерживания. Автор признает, что Карибский кризис не идеален предыдущей сегодняшней ситуации. Поэтому нужно соблюдать осторожность в проведении любых параллелей. Вместе с тем оценка прошлого может рассказать, как война в Украине может серьезно повлиять на контроль вооружений. Среди самых больших препятствий, которые придется преодолевать – это злоба, взаимное подозрение и недоверие, которые сейчас характеризуют американо-российские отношения. Такая атмосфера избавит от любых переговоров гибкости, необходимой для достижения договоренностей. Стороны будут искать способы «железной» проверки, которые могут полностью заблокировать переговоры.
Впрочем, такое предположение предполагает, что переговоры о контроле ядерных вооружений возобновятся, хотя это не гарантировано. В отличие от Кеннеди и Хрущева современные лидеры США и России не участвуют в формальных переговорах по ядерному оружию с 2010 года. Разве что был «Диалог по поводу стратегической стабильности», который президент Джо Байден и Владимир Путин инициировали в прошлом году. Он должен был «заложить основу для будущих мер по контролю вооружений и сокращению рисков». США приостановили участие в этих переговорах с началом вторжения России в Украину.
Хорошая новость в том, что, как свидетельствует 60-летняя история, целенаправленное, упорное личное продвижение со стороны лидеров в Вашингтоне и Москве способно преодолеть все барьеры. Впрочем, без четкого понимания, как война в Украине закончится, трудно сказать, когда и появится ли вообще политическая воля для проведения такой работы в обеих столицах. Можно лишь точно сказать, что последние действия Путина не соответствуют прошлогоднему совместному заявлению президентов США и России. В ней говорилось, что «даже в период напряжения США и РФ способны достичь прогресса в достижении общих целей ради укрепления предсказуемости в стратегической сфере, сокращая риск вооруженных конфликтов и угрозы ядерной войны». Еще не известно, способны ли обе стороны выполнить такой относительно слабый критерий в будущем.