Выступая в прошлую субботу на многолюдном (миллионном, как утверждает власть) митинге на фоне баннера со знакомым каждому мусульманину изображением Купола Скалы в Иерусалиме, в шарфе, украшенном палестинским и турецким флагами, Реджеп Эрдоган обрушился с резкой критикой на Израиль. Он пообещал, что Турция явит миру Израиль как военного преступника. Министр иностранных дел Израиля Эли Коэн в тот же вечер распорядился отозвать из Турции дипломатических представителей, которые находились там, чтобы «провести переоценку израильско-турецких отношений». Ранее израильским гражданам уже рекомендовали срочно покинуть страну из соображений безопасности.
Речь, прозвучавшая в стамбульском аэропорту имени Ататюрка на «Большом палестинском митинге» (так назвали это помпезное мероприятие), не была первой в ряду подобных обвинений. Раньше Эрдоган уже утверждал, что отменил поездку в Израиль потому что тот устроил «одно из самых кровавых и жестоких нападений в истории», имея в виду военную операцию «Железные мечи», начатую 7 октября в ответ на беспрецедентную по количеству жертв террористическую атаку ХАМАС. Правда, до этого заявления о планах Эрдогана посетить Израиль ничего не было известно, — возможно, президент Турции это выдумал.
В течение почти месяца боевых действий в Газе в риторике президента Турции можно было заметить некоторую динамику. В первую неделю утверждалось, что Реджеп Эрдоган старался предложить посредничество в переговорах между сторонами конфликта и проявлял готовность способствовать освобождению заложников ХАМАС. Вместе с тем представителям этой политической силы, которые раньше находились в Турции, настойчиво предложили покинуть страну. Сразу после обнародования информации о зверствах, совершенных во время вторжения боевиков на израильскую территорию, ХАМАС начал выглядеть слишком токсично даже для турецкой власти. Однако после сообщения из источников в Газе о гибели 17 октября 500 человек вследствие израильского бомбового удара по больнице Аль-Агли турецкий президент отказался от риторики, позволявшей сохранить нечто похожее на равноудаленную позицию. Никакие опровержения, доказазавшие, что в первичной информации о трагедии неправдой было практически все, включая причину взрыва возле здания госпиталя, уже не могли покачнуть четкую антиизраильскую линию, которой с тех пор придерживалось турецкое руководство.
Учитывая широко распространенную в исламском мире модель солидарности с единоверцами, сочувствие турецкого лидера к палестинскому народу Газы, объективно страдающему от гуманитарной катастрофы, выглядит вполне естественным. Но если вспомнить пример, когда турецкую армию обвиняли в военных преступлениях в отношении единоверцев на своей и соседней территориях, возмущение Реджепа Эрдогана из-за военных преступлений уже кажется не особенно убедительным. Так же не слишком убедительно выглядит попытка турецкого лидера выказать поддержку национально-освободительной борьбе угнетенного народа. По крайней мере официальная политика Анкары направлена против попыток создать хотя бы автономные курдские национально-территориальные образования даже в соседних странах. Сложно назвать Реджепа Эрдогана и искренним и последовательным ненавистником Израиля. Хотя за то долгое время, в течение которого он находится у руля страны, турецко-израильские отношения переживали разные периоды, в последние годы они стабильно укреплялись. В прошлом году Турцию посетил израильский президент, объем торговли между странами увеличивался, а количество израильских туристов в Турции било рекорды. Последовательное осуждение Турцией «оккупации» палестинских территорий Западного берега реки Иордан и «блокады» Сектора Газа экономическому сотрудничеству не мешали.
Что же заставляет Эрдогана сейчас так упорно раскручивать антиизраильскую истерию? К этому его побуждают как внешнеполитические, так и внутриполитические факторы.
С международным аспектом все понятно, все лежит на поверхности. После того как стало очевидно, что посреднические услуги Эрдогана вряд ли понадобятся, ему ничего не остается, кроме как соревноваться в резкости риторики с другими потенциальными лидерами мусульманского мира, такими как Иран. От Марокко до Пакистана политики в мусульманском мире прекрасно понимают, что как можно более резкие антиизраильские заявления сегодня — самый эффективный способ завоевать авторитет в регионе. Эрдоган добавляет к ним заметный элемент антизападничества. В своем выступлении на митинге в стамбульском аэропорту он утверждал, что Израиль на самом деле — просто пешка, которой не моргнув глазом пожертвуют некие силы, уже двести лет ведущие борьбу с исламским миром. Ехидные критики говорят, что остроты антизападной риторике Эрдогана прибавила личная обида. Госсекретарь США Энтони Блинкен, стремясь не позволить локальному кризису превратиться в более масштабную войну, во время ближневосточного турне не счел необходимым посетить Анкару. Возможно, турецкий лидер, чувствительный к таким жестам, расценил это как пренебрежение. Чтобы напомнить «крестоносцам» о своей роли в регионе, Эрдоган решил воспользоваться колоссальной энергией антиизраильской злости, которая бурлит сейчас во всем мусульманском мире.
В последнюю неделю наблюдатели вспоминали и об идейном родстве Партии справедливости и развития, которую представляет турецкий президент, и ХАМАС. Опосредованно, в несколько промежуточных этапов, в организационном и идеологическом смысле обе политические силы достигают международного движения «Братьев-мусульман», основанного почти сто лет назад в Египте. Правда, по сравнению с некоторыми другими национальными версиями движения турецкие исламисты эволюционировали в сторону большего воздержания. Де-факто правительство ХАМАС в Газе в свою очередь отказалось от официальной аффилиации с «Братьями-мусульманами» под давлением Египта, где это движение запрещено. Однако в том, что Турция вместе с Катаром в течение всех этих лет поддерживали ХАМАСовскую администрацию Сектора Газы, несмотря на ее нелегитимность в глазах большей части арабо-мусульманского мира, идейно-политическое родство сыграло свою роль. Особенно заметным партнерство Анкары и Газы было на фоне прохладных отношений с официальной частично легитимной Палестинской национальной администрацией в Рамалле. Кстати, Эрдоган последовательно отказывается назвать ХАМАС террористами, утверждая, что они являются «борцами за освобождение своей земли».
На внутриполитической арене ситуация очевидно определяется однозначным пропалестинским консенсусом в турецком обществе. В этом контексте стоит напомнить, что минувшей весной выборы стали серьезным испытанием для руководящей партии и лично Реджепа Эрдогана, победившего своего конкурента с минимальным преимуществом. В этих обстоятельствах со стороны президента просто грех было бы не попробовать возглавить действительно всенародное движение исламской солидарности. Палестино-израильский конфликт — это, наверное, единственный пункт общественной повестки дня, в отношении которого у турецкой власти и оппозиции идентичный взгляд. Однако у президента бесспорно лучшая позиция, чтобы воспользоваться этим ресурсом и подняться на волне антисионистской энергии.
Новый виток палестино-израильского конфликта весьма удачно для Эрдогана совпал с празднованием столетия Турецкой республики. Митинг в аэропорту организовали буквально за день до официальных массовых праздников. Дома и люди просто утопали в национальной символике. Для лидера-популиста это создавало идеальные декорации, чтобы обратиться к массам именно с теми тезисами, услышать которые от него хотели все.
Наследие Ататюрка претерпело своеобразное переосмысление на протяжении долгих лет власти исламистов во главе с Эрдоганом. Однако на уровне символов и публичной риторики речь не идет об открытом отрицании националистических и секуляристских идей, заложенных Отцом Турок в фундамент республики. Скорее, в Турции сформировался относительно гармоничный синтез кемализма и неоосманизма. Эрдоган старается объединять в своей риторике эти элементы, не педалируя их изначальную несовместимость. Технически это намного проще сделать от противоположного, то есть акцентируя внимание не на позитивных ценностях (которые объективно отличаются), а на эксплуатации образа врага. Когда общество уже и так сплоченное и знает, куда адресовать свою ненависть, задача становится совсем простой. Кто бы отказался от соблазна воспользоваться ситуацией, когда укрепление авторитета и на международной арене, и внутри страны достигается такими нехитрыми театральными приемами и с помощью простого сотрясания воздуха?
Некоторая рациональность политического поведения Эрдогана просматривается в решительности, с которой он подавляет неконтролируемые правительством всплески антиизраильских чувств. Беспорядки возле израильского консульства в Стамбуле дали власти повод для массовых арестов участников низовых протестов, в частности и активистов, принадлежащих к разным сетям исламистов. Местные наблюдатели высказывали предположение, что власть руководствуется не только стремлением восстановить порядок, но и желанием отстранить неподконтрольных конкурентов, претендующих на эксплуатацию тех же чувств, что и руководящая партия.
Похоже, стремление монополизировать дивиденды от риторических спекуляций на антиизраильских чувствах мусульманского сообщества является основным мотивом Реджепа Эрдогана в последние недели. И, кажется, у него это неплохо получается.