Более десяти лет в Украине продолжается война и как следствие расследуются многочисленные международные преступления, совершенные на нашей территории. И вот наконец президент Украины внес в Верховную Раду законопроект о ратификации Римского статута Международного уголовного суда и соответствующих изменений в законодательство. Путь к этому был длинен, тернист и преисполнен мифов. Но наконец мы — на пороге нового этапа. То, что Украина готова принимать такое решение в условиях продолжающейся войны, беспрецедентно. Но и здесь не все так просто. Разбираемся, почему ратификация Римского статута важна и что до сих пор беспокоит в этом процессе.
Почему Украина должна ратифицировать Римский статут
На территории нашей страны ведется самая большая со времен Второй мировой война на Европейском континенте, вследствие чего совершаются многочисленные международные преступления. После Второй мировой войны человечество долго искало международно-правовые механизмы ответственности за совершение тягчайших преступлений. И этот путь наконец привел нас к зарождению международной уголовной юстиции и появлению специального института, который должен был расследовать такие преступления, — Международного уголовного суда (МУС). Он начал свою деятельность более 20 лет назад на основе Римского статута, который сейчас ратифицировали 124 государства. Но до сих пор международная уголовная юстиция находится на этапе своего становления, и очень важно поддерживать этот процесс.
краина вследствие российской агрессии оказалась в эпицентре внимания всего мира. Преступления, совершенные в Буче, Мариуполе, Бахмуте, Херсоне и других украинских городах и селах, навсегда врезались в память тех, кто о них слышал. Стал актуальнее вопрос привлечения к ответственности преступников, десятилетие совершащих подобные преступления. И тут большие надежды начали возлагать на МУС.
Все эти годы Украина очень активно сотрудничала с МУС. Еще в 2014-м и 2015 годах наше государство признало юрисдикцию МУС на своей территории (по делам Майдана, а также в Крыму и на Донбассе), а после начала полномасштабной российской агрессии, благодаря обращению 42 стран — членов МУС, было открыто расследование по ситуации в Украине. Сейчас Международный уголовный суд выдал уже шесть ордеров на арест российских чиновников, в частности и президента РФ, по подозрению в совершении военных преступлений и преступлений против человечности. Поэтому у наших международных партнеров, да и у многих правозащитников в Украине, возникал логичный вопрос, почему Украина не ратифицирует Римский статут.
Ведь кто, как не мы, сейчас должен быть триггером развития международной уголовной юстиции, объективного расследования и наказания виновных за совершенные на нашей территории международные преступления? Запрос на справедливость в Украине огромен, а удовлетворить его исключительно инструментами национального правосудия просто невозможно. Сейчас же мы не можем никак влиять на процессы в МУС. По сути, ратификация Римского статута дает нам право принимать участие в работе суда и быть полноценными участниками этой системы. И, что не менее важно, продемонстрировать свое ответственное отношение к осуществлению правосудия и поддержать становление международной уголовной юстиции.
Ратифицировав Римский статут, мы сможем включаться в решение административных, финансовых вопросов суда, а также в формирование повестки. Мы полноценно будем защищать свои интересы и свое право на справедливость, сотрудничая с партнерами.
Почему вопрос ратификации решается только сейчас?
На самом деле рациональный ответ на этот вопрос найти достаточно сложно. Все связано с рядом мифов и стереотипов, укоренявшихся в общественное мнение. Самый популярный и наиболее вредный из них — это то, что ратификация Римского статута якобы приведет к преследованию украинских военных. Но на самом деле МУС может преследовать украинских военных с конца 2013 года, согласно заявлениям, которыми Украина признала юрисдикцию суда (по пункту 3 статьи 12 Римского статута, если требуется признать юрисдикцию государством, не являющимся участником статута, оно может, подав заявление секретарю, признать осуществление судом юрисдикции по соответствующему преступлению). Ведь когда речь идет о правосудии, оно не имеет сторон. Однако много ли кейсов преследования наших военных мы видели с тех пор? Ни одного. Вместе с тем МУС выдал уже шесть ордеров на арест россиян.
И здесь нужно понимать специфику работы суда. МУС не может рассматривать все нарушения и международные преступления, совершенные за десять лет, потому что институционной возможности суда на это не хватит. Зато он ориентируется на дела в отношении big fish, то есть командного звена. Вооруженные силы Украины же хотят придерживаться норм международного гуманитарного права, и мы не видим систематических нарушений. Означает ли это абсолютное отсутствие преступлений? Конечно, нет. Но мы можем констатировать отсутствие системы, направленной на совершение преступлений. Эпизодические же случаи вполне может расследовать национальный или смешанный механизм правосудия (который, правда, еще нужно создать.
То есть ратификация Римского статута никоим образом не повлияет на преследование украинских военных. Мы должны придерживаться норм международного гуманитарного права, чтобы таких преследований не было.
Знают об этом и украинские военные. Социологическая группа Рейтинг и ОО Ukrainian Legal Advisory Group при поддержке Международного фонда «Відродження» провели опрос* среди военнослужащих и поинтересовались их мнением о разных аспектах правосудия в условиях войны. Так вот, 58% опрошенных считают, что МУС может расследовать тягчайшие международные преступления, совершенные на территории Украины, и привлекать к ответственности украинское военное и политическое руководство без ратификации Римского статута.
Кроме того, иногда возникают вопросы о конституционности ратификации Римского статута, ведь в 2001 году Конституционный суд признал его не соответствующим Конституции Украины. Однако с 2019 года вступили в силу изменения в Конституцию Украины, которые убрали любые юридические препятствия для ратификации Римского статута.
Что беспокоит?
Безусловно, ратификация Римского статута — очень важный и долгожданный шаг, который сделает нас полноценной частью семьи международной уголовной юстиции. Но есть один нюанс…
Украина решила ратифицировать Римский статут с применением статьи 124, которая предусматривает, что государство, когда становится участником этого статута, может заявить, что на протяжении семи лет после вступления статута в силу для соответствующего государства оно не признает юрисдикцию суда по военным преступлениям, если вероятное преступление было совершено ее гражданами или на ее территории. Коммуникационно этот тезис выглядит весьма привлекательно. Однако с ним не все так просто.
Во-первых, нужно внимательно присмотреться к формулировкам. Поскольку в статье речь идет не только о гражданстве, но и о территориях, где были совершены преступления, стоит быть уверенным, что вместо решения одной проблемы, мы не создадим множества новых. Может ли страна «выбирать» область применения статьи? И, соответственно, сможет ли тогда МУС расследовать военные преступления, которые творятся на территории Украины? Четкого ответа на этот вопрос сейчас нет. Однако ряд комментариев экспертов по международному правосудию, появившихся после внесения законопроекта, демонстрирует, что такой ответ как минимум неоднозначен. В конце концов все эти опасения сводятся к одному — риску лишить пострадавших от военных преступлений шанса на справедливость. Ведь война все еще продолжается, многочисленные преступления совершаются ежедневно. Статья 124 может не только помешать процессам правосудия, но и способствовать распространению безнаказанности. В случае если МУС не сможет расследовать военные преступления на территории Украины, мы, по сути, приглашаем россиян совершать их. Это ключевой вызов. К тому же с момента, когда статья вступит в силу, суд утратит полномочия относительно военных преступлений (или только в отношении граждан Украины, или на территории государства вообще), и семь лет спустя МУС уже не сможет вернуться к расследованию этих событий. Вместе с тем важно понимать, что в конце концов самое важное — то, как наше заявление будет толковать суд. И это до сих пор территория неизвестности, а значит, как возможностей, так и рисков. Теоретически, если окажется, что суд толкует эту статью не только в отношении граждан, но и в отношении территорий, мы сможем отозвать заявление по статье 124. Да, это репутационно повредит, но, по крайней мере, решит проблему. Так что есть надежда, что такой вариант тоже рассматривается. Кроме того, потенциально есть коллизия между заявлением по статье 124 и тем, что мы признаем юрисдикцию МУС по ситуации в Украине согласно пункту 3 статьи 12 Римского статута еще с 20 февраля 2014 года. Поэтому вопрос о расследовании преступлений за последние десять лет тоже остается открытым.
Во-вторых, само отношение к статье 124 у стран-участниц однозначное. Ее всегда воспринимали как переходную и временную. К нашему случаю ее применяли всего дважды при совсем других условиях и по другим причинам, и одно из государств (Франция) через год отменило эту декларацию. Решение убрать статью 124 из Римского статута было принято на Ассамблее стран-участниц в 2015 году, сейчас уже 23 страны ратифицировали поправку об ее отмене.
В-третьих, какой сигнал мы подаем миру, ратифицируя Римский статут таким образом? Что нам есть что скрывать и мы боимся правосудия? Но это же не так. Тем более что подавляющее большинство военных, согласно опросу, поддерживают ратификацию Римского статута (еще до разговоров о статье 124). Высказывается одобрительно 71% (37% вполне поддерживают, 34% скорее поддерживают). И это в условиях, когда, несмотря на усилия гражданского общества на протяжении лет, военные были недостаточно информированы о работе МУС, и до сих пор о нем знают далеко не все (46% знают или слышали что-то о суде).
Конечно, объяснить полноценный процесс ратификации сложнее, чем коммуницировать этот мораторий. Но и смысл мы получаем разный. Процесс ратификации займет какое-то время, однако уже сейчас, в частности и из-за наступления в Курской области, в глазах международного сообщества такое решение будет выглядеть неоднозначно. Украина последовательно заявляет о стремлении защитить всех пострадавших от тягчайших преступлений. Этот принцип имеет больше шансов на успех, когда качественные процессы на национальном уровне дополняются расследованиями МУС там, где мы не можем обеспечить правосудие.
Безусловно, какая-то часть военного руководства может до сих пор быть против ратификации. Но результаты свежего опроса демонстрируют, что вместо компромисса в виде статьи 124 нам следует, наоборот, наконец побороть иллюзорные страхи и быть обществом, которое действительно отстаивает ценности правосудия.
Кроме упомянутой выше поддержки ратификации, абсолютное большинство военных готовы поддержать расследование военных преступлений, совершенных высшим военно-политическим командованием Украины ради возможности привлечь к ответственности высшее руководство РФ. Ранее мы уже упоминали, что из-за своего мандата и ограничения в ресурсах МУС рассматривает лишь небольшое количество дел, преимущественно в отношении «топ-нарушителей». Поэтому либо действительно у нас есть необходимость в статье 124, которая защитит военно-политическое командование от гипотетического преследования, но вместе с тем еще может лишить многочисленных пострадавших от военных преступлений шанса на правосудие?
Кроме того, на тех же оккупированных территориях военные преступления могут совершать и люди, имеющие украинское гражданство и сотрудничающие с оккупационной властью.
Безусловно, ратификация Украиной Римского статута — это победа здравого смысла. Но очень хотелось бы, чтобы он победил без каких-либо оговорок.
*Результаты будут опубликованы на сайте социологической группы «Рейтинг»