Нынешнее бурное время возмужания гражданского общества в Украине невольно вызывает исторические аналогии с "политической школой", существовавшей в 1920-1930-х гг. на Соловках. Как сказал тогдашний политзаключенный Семен Пидгайный, "це була своєрідна соловецька академія, з якої виходили люди вже з ясними головами. Кинуті в страшні умови острівної тюрми люди починали-таки усвідомлювати, "хто вони, чиї сини, яких батьків, ким і за що закуті". Далі поступово, з болем і важкими моральними муками засуджували пройдений шлях, перекреслювали своє минуле, народжувалися знову і всі сили клали на збереження свого життя, щоб, як прийде час, виправдати себе в очах свого народу". Одним из выпускников этой "соловецкой академии" был бывший коммунист Петр Кириллович Солодуб.
В беломорском лагере заключенный-украинец, до ареста руководивший делами Совнаркома УССР, написал рекордное по объему заявление - на десятки страниц. Более развернутого письменного обращения в адрес коллегии ОГПУ не сыскать, очевидно, во всем архивном наследии советских репрессивных органов. Экс-партиец излагал свои мысли на бумаге, сидя с осени 1933-го в одиночной камере. Помогло ли ему это заявление? К сожалению... В книге жизни многих соловчан последняя точка - свинцовая. Но красноречивые свидетельства сопротивления украинцев диктаторскому режиму остались.
9 декабря 1933 г. на Соловках оперуполномоченный Ишанин составил характеристику на Солодуба, наказанного в деле так называемой Украинской военной организации: "...в камере ведет себя спокойно, интересуется вопросом, скоро ли он будет переведен на содержание на общих основаниях". Этот вопрос волновал заключенного с тех пор, как он оказался в изоляции, получив максимальный на то время срок - 10 лет. Сначала Солодуб прислал "политическое" заявление, а через полгода просил о смягчении приговора и личной амнистии. В обращении от 28 апреля 1934-го он подробно и аргументировано, как в научном труде, пытался доказать, что не был контрреволюционером и не может им быть. Начал с корней своего политического мировоззрения, далее - о советской работе и национальной политике, "шумскизме", "личных связях в украинском национализме", попытках окончательно разорвать с "национал-фашизмом", об отношении к политике компартии. И закончил послание бодрым "разделом" "Я признал свою вину" - заверил, что он коммунист, преданный партии и революции, но просто "запутался в сетях национализма".
Вряд ли у кого-нибудь из руководителей Лубянки было время и желание внимательно читать все это длинное обращение (мало ли что, дескать, напишет контра, сидя без дела в камере!).
Заявление письменное
Петр Солодуб родился в 1893 г. в городе Заслав (сейчас Изяслав - райцентр в Хмельницкой области) в семье ремесленника-сапожника. Состоял на военной службе (штабс-капитан царской армии), со временем - помощник командующего галицкой армии. Бывший эсер, член ВКП(б) в 1919-1933 гг., экономист, работал на ответственных должностях в УССР и Ленинграде. Был начальником сектора при подготовке пятилетнего плана тяжелой промышленности Госплана СССР. Деловые качества Солодуба высоко ценил председатель Высшего совета народного хозяйства член Политбюро ЦК ВКП(б) Серго Орджоникидзе, который в последние годы жизни возглавлял Наркомат тяжелой промышленности СССР.
Конечно, в своем заявлении Солодуб пытался аргументировать "непричастность к национализму": дескать, до 16 лет почти не знал украинского языка, а в духовной семинарии, где учился, украинские кружки его не привлекали. Трижды участвовал в бунтах семинаристов, но "интересовался только социальными вопросами" и сделал для себя вывод: "из духовной семинарии "собственным умом" я мог дойти до атеизма и зоологической ненависти к черному и белому духовенству". А самыми лучшими годами бурной молодости считал... империалистическую войну, потому что на фронте был всегда одет, обут, накормлен. Да еще и в окопах (бои с атаками - большая редкость) имел возможность готовиться к экзаменам, чтобы получить высшее образование.
Вступив в вуз, Солодуб очень активно, "с налетом некоторого буйства", брался за общественную работу. Избранный в правление землячества, он и дальше "инстинктивно шел по пути радикального движения". После того как в Питере ближе познакомился с красными, вернулся в Украину, работал в подполье (период УНР), со временем даже возглавил большевистский штаб обороны Киева с правами начальника штаба армии. Далее - знакомство с довольно влиятельным коммунистом-земляком Дмитрием Мануильским (родился на Тернопольщине), работа в Украинском революционном комитете в Москве, снова служба в войсках...
Жизнеописание нашего героя интересно прежде всего его личными контактами и оценками тогдашних событий в Украине, где ощутимым было сопротивление имперской политике ВКП(б). Национал-коммунисты, среди них и Солодуб (сталинец, как он говорил, с 1921 г.), выдвигали идею конфедеративного устройства СССР, что подчеркивал и Александр Шумский. Мыслящие люди в подсоветской Украине сравнивали принятую в январе 1924-го Конституцию Союза ССР с историческим Переяславским соглашением, вследствие которого казацкую державу поглотила Российская империя. Новая империя - под руководством ВКП(б) - стремилась сделать то же самое.
Свидетельства писателя Михаила Ялового (из материалов архивно-следственного дела ГПУ): "...в доволі частих зустрічах у Шумського разом із Солодубом і Максимовичем, особливо коли бував Солодуб, пригадую, розмова майже весь час поверталася до того, що, мовляв, із такої ситуації існує лише один вихід - повстання. Дуже часто до такого висновку під час цих бесід приходив Солодуб, змушуючи нас із Максимовичем напівжартома схвально кивати головами, а Шумський тільки дивився на нього з докором. Солодуба така реакція дратувала, він уходив у раж і починав лаяти Шумського, котрий, на його думку, тупцяв на одному місці й тим втрачав час і міг програти всю справу. Очевидно, як на кадри, що здатні організувати цю справу, Солодуб дивився на деяких боротьбистів, відомих своєю повстанською діяльністю... Усі, ясна річ, знали про його близькі зв'язки з Волохом, повстанським отаманом, що в 1919 році привів свої полки до Києва в розпорядження ЦК боротьбистів. Про настрій Волоха знали всі боротьбисти, які обіймали керівні посади. Я, наприклад, сам неодноразово зустрічаючись із Волохом, постійно чув від нього, так би мовити, його класичну репліку, що оцінювала ситуацію в Україні. Він так і казав на адресу боротьбистського керівництва: "Догрались, стерви собачі. Просрали Україну!". Ясна річ, такі заяви сприяли створенню повстанської атмосфери".
Когда в 1927 г. Солодуб поехал к Лазарю Кагановичу в Москву, там товарищи поинтересовались, не мог бы Петр Кириллович остаться и дальше работать в Украине. Тот ответил: "Если бы Шумскому дали свободную дискуссию, то банда в сто тысяч человек в две-три недели собралась бы. Конечно, это движение ничего общего с коммунизмом не имело бы".
Постановлением ЦК ВКП(б) Солодуба направили для работы в город на Неве. Туда же должен был переселиться и Александр Шумский. К нему приезжали Карл Максимович, Олесь Досвитний, Михаил Яловой (Юлиан Шпол), Емельян Волох, некоторые другие украинцы. Дискуссии продолжались и там, и потом в Москве. Интересно, что Солодуб, вспоминая личные связи "в национализме", написал в заявлении о том, что видел один раз Сергея Ефремова и трижды - Михаила Грушевского. С последним был комичный разговор в Наркомате образования: "...он зашел ко мне с рядом просьб. При этом разговоре я предложил ему написать статью о том, что Украина обязана своим существованием коммунистической партии. В то время я это доказывал в своих устных и печатных выступлениях. Мне хотелось, чтобы эту мысль подтвердил Грушевский как историк. Он отказался, заявив: "Я не юный пионер и не всегда готов"...
Заявления устные
На Соловках, как видно из материалов архивных дел, в августе 1934 г. находились на формулярном учете по контингенту "УВО" 35 узников. "Активные учетники разбросаны по отдельным командировкам, - указано в документах. - Наиболее одиозной фигурой является з/к Солодуб Петр Кириллович, осужден КОГПУ по ст. 58-4-11, срок 10 лет, конец срока в [19]43 году... - на острове содержался номерником, под номером пять". Почти таким же "преданным партии и революции" какое-то время был наш герой и в сообщениях лагерных информаторов. В мае 1934-го он работал делопроизводителем финчасти Соловецкого отделения Беломорско-Балтийского комбината НКВД, потом на Соловецком исследовательском поле. В разговорах с заключенным Владимиром Гедеоновым (бывшим белогвардейцем) говорил, что будет писать лично Сталину и просить о помиловании.
В начале февраля 1935-го соловецкие дзержинцы прислали в Медвежью Гору начальнику III отдела ББК НКВД Попову спецсводку о Солодубе. Агентурных материалов не хватало, поэтому в январе чекисты приняли дополнительные оперативные меры: "...нами прикреплены для освещения Солодуба с/о (секретные осведомители. - С.Ш.) "Ясинский" и "Чермаш", которые имели с ним несколько бесед". Информатор сообщил, что у него был разговор с заключенным Моисеем Манделем ("учетник по окраске "УНКР"), рассказавшим следующее: Солодуб "ожидает вторую годовщину своего заключения, по истечении которой начнет решительную голодовку под лозунгом "Или свобода - или смерть". Другой сексот, общаясь с Солодубом, спросил о его националистическом уклоне и признании ошибок, на что последний заявил: "Что с этого я имею, хотя как будто бы признал свои ошибки, я их никогда, собственно, не имел, сижу совсем ни за что". "В своих беседах с оперработниками Отделения Солодуб постоянно высказывает недоумение по поводу содержания его на Соловках, при этом ссылаясь на то обстоятельство, что "он сделал все, что требовалось от него, т.е. во всем признался и раскаялся", - указано в спецсводке, которую подписали начальник 3-й части 8-го Соловецкого отделения ББК НКВД Акимов и оперуполномоченный Долинский. "Анализируя агентурный материал наших источников, в правдоподобности которого у нас сомнений не имеется, и сопоставляя с официальными заявлениями Солодуба и содержанием его писем ("...Несмотря на мой "национализм", я никогда не уклоняюсь от политики партии, ибо она мое единственное убеждение", - писал он жене. - С.Ш.), мы приходим к выводу, что Солодуб совершенно неискренен в своих заявлениях "о признании ошибок, о преданности партии и т.п." и ведет определенную двурушническую политику".
До введения тюремного режима в кремле (центральной части лагеря) политзаключенные могли позволить себе некоторое "свободное обращение". В январе 1935-го информатор оперчасти сообщал: "...заключенный л/п Кремль Ходжаев А.Х. (ст. 58-6, срок 5 лет)... установил тесную связь с з/к Солодубом П.К., проводя с ним время в длительных беседах, причем Ходжаев, пользуясь невниманием вахтера у ворот, выходит за Кремль и совместно с Солодубом ходит на прогулку в лес". Лагерная агентура докладывала о контрреволюционных высказываниях украинца: "...у нас нет такой семьи, в которой хотя бы один член семейства не был арестован и посажен в тюрьму или в лагеря. В особенности это имеется на Украине. Взять хотя бы, к примеру, мое семейство, где со мной вместе было арестовано 4 человека, и в числе их старуха мать. Сколько же всего осужденных по Сов[етскому] Союзу!..".
В ответ - пуля
В начале апреля 1937-го Петр Кириллович написал очередное обращение и дал его почитать солагернику. Это был профессор, бывший член КП(б)У Петр Дятлов, который по поводу прочитанного высказался так: "Ничего, конечно, с вашей точки зрения, раз вы себя признаете виновным, но если вы коммунист, как вы говорите, коммунист сталинец-ленинец, то такого заявления нельзя писать. Такое заявление - позор. Коммунист должен быть до конца твердым. Не просить нужно, а требовать, кричать на весь мир".
Солодуб: "Я же принадлежал к группировке Шумского, это факт, это партия осудила, и я никогда не допускал даже в мыслях, чтобы ЦК партии от моего ареста был в стороне. Тот факт, что Прокофьев при первом вызове сказал мне, "вас арестовали с ведома тов. Сталина", то что же мне оставалось делать больше. Я не только признал свои ошибки в национальном вопросе, но пошел дальше. Рассуждая логически, я дошел до того, что Шумский ставил своей целью в конечном итоге создание буржуазного типа Украины, чего, конечно, никогда Шумский не ставил и не имел в виду. Когда я писал это, плакал, был уверен, меня расстреляют, ибо так нужно для партии". На это Дятлов ответил: дескать, чтобы раскаиваться и просить о помиловании, надо сначала совершить преступление.
Петр Солодуб, стремившийся до всего доходить собственным умом, в лагере прозрел - как и большинство национал-коммунистов. Поначалу он анализировал "гениальные" планы советских пятилеток, восхищался стахановским движением, развитием социализма. Но чем дольше жил на острове и чем сильнее проявляла себя сталинская политика, писал Пидгайный, тем больше приближался Солодуб к украинской соловецкой общине: "Він поділяє болі її. Ця талановита, повна сил і ініціативи людина поступово знайшла себе. У кремлі він був завжди одягнений у своє, чисто голений, а манерами своїми нагадував військового. Від 1937 року брав жваву участь у справах української соловецької громади, входить у саму гущу соловецьких українців".
Чекисты, чтобы помешать сближению Солодуба с единомышленниками, настояли на изменении режима содержания заключенного - предложили отправить его в изолятор. В октябре 1937-го начальник Соловецкой тюрьмы старший майор госбезопасности Иван Апетер и его помощник капитан госбезопасности Петр Раевский по материалам дела Солодуба составили о нем справку: "...был членом центра Украинской военной организации, тесно связанной и руководимой разведорганами Польши и Германии, ставившей задачу свержения Соввласти вооруженным путем. Убежденный враг Соввласти. Настроен озлобленно. Резко критикует политику ВКП(б) и советское правительство, в особенности национальную политику на Украине. ...> Находясь в Соловках, Солодуб группирует вокруг себя своих единомышленников, членов "УВО" и "УНКР", польшпионов, среди которых пользуется огромным авторитетом. Продолжает вести открытую к-р нац[ионалистическую] пропаганду, отрицая и критикуя победы соц[иалистического] строительства страны".
Этого было достаточно, чтобы во время Большого террора - "зачистки" тогдашним режимом общества - выпускника "политической школы" по решению особой тройки расстреляли 3 ноября 1937 г. в урочище Сандармох. Реабилитируют Петра Солодуба в 1950-х гг. - после смерти "отца народов"...
...История, как известно, имеет свойство повторяться на новых витках. И сейчас время от времени из политических дебрей выглядывают волки в овечьих шкурах, а зло одевается в тогу добра... Будем же помнить "соловецкую академию" в недрах того антинародного режима, который подтвердил жестокую последовательность в уничтожении украинской интеллектуальной элиты, систематичность усмирения национального духа, стремления к свободе и независимости Украины.