Читая старые исторические записи или разбирая архивные документы, не перестаешь удивляться созидательной силе украинского народа.
Казалось бы, замордованное многовековой панщиной, угнетаемое по национальному признаку, лишенное возможности хоть как-то выразить свое негодование украинское селянство, являющееся, в противовес городу, основным хранителем старых традиций, должно было впасть в апатию и подчиниться судьбе. Но нет, проявление народной индивидуальности - своеобразного протеста против существующих порядков - во всех сферах жизни, от двадцатитысячной армии Устима Кармалюка до изобретения кинематографа Иосифом Тимченко (за два года до братьев Люмьер), мы встречаем на протяжении всего XIX века. В одном ряду среди прочих свидетельств созидательного творчества народа стоит и создание собственного религиозного учения - "малеванщины".
Это воззрение корнями уходит в баптизм, во второй половине XIX в. широко распространившийся среди селян Юго-Западного края империи Романовых, в том числе и на территории Киевской губернии. Власти, сперва пытавшиеся подавить "немецкое" учение репрессивными методами, очень быстро пришли к выводу о бесперспективности таких действий.
3 (15) мая 1883 г. был принят закон, предоставивший иноверцам ряд гражданских прав. Конечно, репрессии продолжались, но не носили тотальный характер, баптисты могли вздохнуть свободнее. И эта свобода сыграла с движением злую шутку: едва лишь миновала потребность в мобилизации ресурсов для отражения внешних угроз, внутри баптистской среды начались брожения.
Не все члены общин по складу характера, воспитанию, уровню грамотности могли принять и надолго подчиниться формализму и строгой дисциплине движения. Логика, присущая баптистскому учению, не проникала в сердца многих сектантов, тех, кто острее реагировал на оживленность внешних обрядов. Кроме того, безусловное требование соблюдения всех правил внутреннего распорядка вступало в противоречие с материальными возможностями малоимущих баптистов. Например, такое незначительное и даже на первый взгляд заманчивое явление, как требование посвящать воскресный день исключительно отдыху и молитве, встречало у многих последовательниц недовольство и непонимание. "Мій достаток не дозволяв мені відпочивати у неділю, - говорила бывшая баптистка" (В.И.Ясевич- Бородаевская "Сектантство в Киевской губернии. Баптисты и малеванцы").Изнуренная тяжелой полевой работой, селянка поздно вечером возвращалась в субботу домой, где ее прихода ждали голодные маленькие дети и дела по хозяйству. Усталая, она нередко не успевала приготовить еду на следующий день, а если начинала заниматься хозяйством в воскресенье с утра, то опаздывала на молитвенное собрание, где получала замечания и укоры.
К 1891 г. количество людей, отколовшихся от баптизма, но так и не вернувшихся в лоно традиционных религий, достигла критической массы. Их духовные потребности могли быть удовлетворены путем создания нового учения, и вот - спрос рождает предложение - пронеслась молва о появлении в Киевской губернии "Спасителя", несшего истинное слово Божие.
Новоявленным мессией стал житель города Таращи колесник Кондратий Алексеевич Малеваный. Последователь баптизма, Малеваный разочаровался в формализме учения, и вместе с четырьмя своими учениками углубился в изучение Библии. Будучи неграмотным, все постулаты Святого Писания он воспринимал на слух, в уме их переосмысливал и выдавал уже готовые теории, которые соратники записывали и распространяли в виде посланий.
Малеваный так увлекся новым толкованием пророчеств и откровений, что дошел в конце концов до крайних выводов, признав, что все содержимое Нового Завета есть не что иное, как ряд притч, что описание жизни Иисуса - это повествование не о реально жившем Мессии, а всего лишь набор легенд о добре и зле. Эти размышления, толки и беседы с единомышленниками полностью расшатали нервную систему Кондратия Алексеевича, дошедшего, в конце концов, до галлюцинаций: то над ним разверстывалось небо, и оттуда слышался призывающий голос; то он отделялся от земли, и окружавшие, "зараженные" его экстазом, видели то же самое. Далее начиналась экзальтация со всевозможными ее проявлениями: среди радостных возгласов и слез восторга звучала импровизированная молитва в виде проповеди, возвещавшая о наступлении на земле Царства Божия. Малеваного признали Первенцем-Спасителем, а ближайшие его собеседники получили звание евангелистов нового учения, названного малеванщиной.
В доме Кондратия была создана фантастическая обстановка: самого "Спасителя" одели в белые одежды, а стены и пол покрыли принесенными дарами: светлыми плахтами, кусками холста и бархата. Потрясенный и взволнованный слухами о появлении в Тараще "Божьего Первенца", народ стекался послушать новоявленного проповедника.
Простота и неформальность веры прельщали людей: "Еще до появления нашего Первенца, - рассказывала бывшая баптистка, здоровая, вполне нормальная женщина, хорошая мать семейства и заботливая жена, - отстали мы от баптистов, стали сами читать Писание… А тут уже всюду идет чутка, что в Тараще Первенец проявился; идут толки о том, что чрез Первенца дано новое слово, что есть уже носители нового слова, избранники, что никаких обрядов, как мы и сами стали думать, не нужно; что вместо Иоаннова Крещения, каким крестятся баптисты, нужно креститься духовно, возродиться, очистив себя от греха, а не погружаться в воду, и что преломления тоже не нужно. Преломите себя, поборите свои страсти, вот это и будет чаша страдания, это и будет преломлением во имя Господа" (В.И. Ясевич-Бородаевская).
Весь в белом, свежеиспеченный пророк встречал приветливо и ласково. Он со страстью говорил о зле, царящем на земле и охватившем весь род людской, указывал на необходимость возродиться к новой жизни путем самосовершенствования, любви к ближнему, добрыми делами и стремлением к истине. Но, говоря о наступлении Царства Божия, Малеваный, по аналогии с библейскими пророчествами о страданиях Христа, предсказывал и собственные мучения.
Полиция обратила внимание на новую секту. И поскольку она не подпадала под действие закона 1883 г., ее адепт был арестован и после нескольких допросов препровожден в психиатрическое отделение Кирилловской больницы. Арест, как всегда бывало в подобных случаях, лишь усилил влияние пророка в массах, упрочил его имя как "Спасителя". Учение быстро распространилось по Киевской губернии.
Вскоре Кондратия Алексеевича выпустили, что вызвало новый энтузиазм у его последователей. Переход баптистов в малеванщину совершался целыми общинами, иногда в количестве нескольких сотен, что принимало характер религиозной истерии. Очень скоро "Первенец" имел уже более тысячи последователей. Несмотря на строгий запрет полиции, к нему постоянно шли паломники. Популярность Малеваного была столь велика, что к нему невозможно было попасть днем, поэтому поклонники пробирались ночью, подкупая охрану.
Необычайно быстрое распространение идей секты обратило на себя внимание киевского генерал-губернатора графа Алексея Игнатьева. По его распоряжению Кондратий Малеваный был повторно взят под стражу и вновь помещен в Кирилловскую больницу. Осматривал пациента Иван Сикорский - светило тогдашней психиатрической науки. Его диагноз был однозначен: "страдающий паранойей, уже перешедшей в хроническое состояние" (И.А.Сикорский "Психопатическая эпидемия 1892 года в Киевской губернии").
Такие "религиозные параноики", как Малеваный, были, по мнению Сикорского, источниками эпидемии и на этом основании подлежали максимально жесткой и длительной изоляции.
"Пророка" почти сразу перевели из Киева в Казань, где он провел в психиатрическом заключении много лет.
Там Малеваный попал под наблюдение другого светила психиатрической науки - Владимира Бехтерева, подтвердившего выводы Сикорского и даже посвятившего этому случаю отдельный труд "Параноик Малеваный как виновник своеобразной психопатической эпидемии. Эпидемия малеванщины".
Выводы, сделанные специалистами столь высокого уровня, позволили властям начать уголовно-психиатрические преследования большой группы людей, которые, с нынешней точки зрения, этого явно не заслуживали. Адептов нового учения арестовывали, отправляли во внутренние районы России, насильно заключали в монастыри и лечебницы.
Правда, уже тогда стали раздаваться голоса в защиту малеванцев. Лев Толстой в 1893 г. начал работать над антимилитаристской статьей "Христианство и патриотизм", в которой противопоставил "эпидемию малеванщины" тому, что, по его мнению, имело на самом деле эпидемический характер, а именно - квазипатриотическую истерию, вспыхнувшую в России и Франции в связи с заключением между этими странами военного соглашения. Другие защитники указывали, что светила-психиатры в своих заключениях абсолютно не упомянули о тех возмутительных жестокостях, которые совершали над малеванцами невежественные сельские власти с одобрения высоких чинов (публичные экзекуции розгами и плетьми, уничтожение имущества, насильственный отъем детей), что лишь способствовало усилению истерии и экстаза.
Сам же Кондратий Малеваный, помещенный в Казанскую психиатрическую больницу, и не думал прекращать свою деятельность. Характеристикой этого необычного человека и его способности увлекать за собой окружающих служит следующий эпизод. Незадолго до появления в Казани Малеваного в городскую психиатрическую больницу доставили еще одного пациента, именующего себя "мессией", некоего Чекмарева. Естественно, оба "пророка" сошлись в споре. При этом речь Малеваного была настолько убедительна, что Чекмарев отказался от принятого на себя звания "Первенца", признал его за Кондратием, а сам стал его ближайшим помощником.
Не менее глубокое впечатление произвел "Спаситель" и на членов проходившего тогда в Казани миссионерского съезда. Слова Малеваного были настолько сильны, убедительны и полны глубокими мыслями, переплетенными поэтическими народными образами, что посетившие его миссионеры, не зная, что возразить, вынуждены были смущенно ретироваться.
Образы народной поэзии Малеваный часто использовал в своих посланиях единомышленникам, записанных знавшим грамоту Чекмаревым: "Будьте мужественны и добры, как воины непобедимого Христа и Спасителя мира, ибо Христос победил его и свалил его, как бурный ветер растение и как соловья-разбойника из гнезда его свалил в Киевской пустыне, уже он не будет петь песен соловьиных, и не будет обольщать род человеческий, потому не бойтесь его" (В.И. Ясевич-Бородаевская).
Учение Малеваного, сформированное на вдохновении, построенное в значительной степени на образах, с трудом укладывается в определенные рамки. И все же можно выделить основные положения, определявшие его суть. Главным пунктом догматики малеванцев являлась вера в возможность непосредственного общения с Богом: Дух Божий, вселяясь в сердца Своих избранников, обитает в них и руководит ими, пока они чисты от греха. Евангелие - это свод притч и нравственных правил, облеченных в иносказательную форму: Христос - правда, добро, Варавва-разбойник - зло; правда была распята, а зло отпущено, теперь оно царит на земле. Отвергая и православие, и баптизм, малеванцы, однако, крайне терпимо относились к другим верам, потому как, по их учению, всякая вера и земные законы даны неразумным, чтобы удержать их от зла, пока они не познают истину, а когда познают, то будут не под законами, а под благодатью.
Воскресение из мертвых, по мнению малеванцев, также аллегория: мертвые в гробах - это живущие люди, погрязшие в грехах; а перестанут они творить беззакония - раскроются их гробы и воскреснут они для обновленной жизни. Когда же воскреснут все, тогда и настанет Царство Божие.
Но пока наступит эра истины и правды, малеванцы должны претерпеть все те же страдания, какие Христос, согласно Библии, предсказал своим последователям. Страдание, искушение и испытание - вот удел нынешнего христианина. При этом подразумевалось, что "истинным христианином" - малеванцем - мог быть только простой человек, но никак не пан, помещик. Ведь паны ограждены богатством и неспособны нести страдальческий крест. Эта социальная часть учения малеванцев более четко раскрывается в казанских посланиях основателя секты: "… Мир обольщен земными страстями. Первые - преданные пожеланию быть богатыми: это начало зла; растлевают себя большим капиталом денежным и требуют славы от своих бедных братьев, которые порабощены ими; они их славят по своей бедности и трепещут пред ними, как болезненное вещество. И они (т.е., богачи) радуются и растлевают их всяким буйством, и пьянством, и кражей, и всякими неподобными делами, которых не делают даже и животные" (В.И.Ясевич- Бородаевская). Но злу нельзя противостоять с помощью насилия: "…Чтобы не убивать своих братьев, перекуем все оружие, мечи, ружья и пушки на косы, серпы и прочие необходимые для хозяйства орудия и будем жить и радоваться возвращенным нашим раем…"
Женщина у малеванцев - равноправный член в семье и общине, ей не возбранялось даже выступать проповедницей. Брак у сектантов заключался оглашением в присутствии шести членов общины, и супруга называлась, на основании книги Бытия (гл. 2, ст. 18), "помощницей", а не "женой".
В 1905-1906 гг. в результате революции в Российской империи были приняты законодательные акты, провозглашавшие веротерпимость, что смягчило положение сектантов. Малеваного выпустили из лечебницы, и он вернулся на родину. В последние годы своей жизни сблизился с толстовцами. Умер Кондратий Малеваный 21 февраля (6 марта) 1913 года.
Учение пережило своего основателя на полвека. В 1960-х советская власть расправилась с немногочисленными оставшимися его последователями. До нас история народной секты дошла в виде ряда научно-аналитических статей, да еще в виде песен-псалмов, придуманных малеванцами, записанных и обработанных композиторами Николаем Лысенко и Михаилом Речкуновым:
"Нині світу є порятунок
Христос йде на муку,
Своїх вірних призиває
Царство вічне обіцяє.
Ангелов послав трубити,
Многих мертвих пробудити:
Не спіть, вірні, уставайте,
Христа страсті прославляйте.
Багато мертвих воскресали,
Христові страсті прославляли,
Піт та сльози проливають,
Христа Бога чекають.
Й ми серця преклоняємо,
Бога Творця вмовляємо:
Візьми Ти нас у свої руки,
Вирві, вирві з вічної муки!
Змилуйся над нами, Боже,
Багато власть Твоя може,
Дай нам Духа з неба мати,
Тебе вічно прославляти."
Кондратий Малеваный